К примеру, 13 января 1918 года по окончании пьесы «Мансарды» Гидони пригласил всех на дебаты по теме «Какая партия лучше?». Присутствовали Родзянко, Шульгин, Гучков, Пуришкевич, Кшесинская и даже великая княгиня Мария Павловна, тетя Николая II. Официальный «адвокат» большевиков выступил слабо, почему Киров не вытерпел и взял слово. Но говорил не под своим именем. Назвался «Ивановым», после чего «умело» раскритиковал и буржуазные партии, и социалистические, выставив в выгодном свете большевиков[105].
Пятигорск, отель «Бристоль». [Из открытых источников]
Впрочем, «отпуск» на минеральных водах завершился быстро. И двух недель не прошло, как приехал Иосиф Элердов с письмом от Буачидзе. Ной звал Кирова «принять участие в организации власти» в рамках социалистического блока. Отъезд Орахелашвили в Грузию автоматически выдвинул эмиссара Ленина в лидеры владикавказских большевиков. Правда, организацию Самуил Григорьевич принял сильно поредевшей. Из членов исполкома осталось трое: Полякова, Маркус и рабочий-металлист И.Н. Никитин, на квартире которого, в подвальном помещении, все полуподпольно и совещались.
К середине января обстановка в городе немного улучшилась. Девятого января вновь назначенный начальник владикавказского гарнизона полковник И.Н. Беликов, сколотив из офицеров, георгиевских кавалеров, юнкеров, студентов и отдельных солдат более или менее дееспособные команды, начал наводить во Владикавказе порядок. Грабежи, насилия, ночные рейды на городской центр с ингушской стороны уменьшились, затем и вовсе прекратились.
Кисловодск. Курзал. [Из открытых источников]
Вот в этих условиях около 12 января в здании думы собрались оставшиеся в столице края социалисты. Председательствовал Элердов. От большевиков явился И.Н. Никитин. На том совещании меньшевики с эсерами и предложили образовать социалистический блок. Никитин обсуждение вопроса о коалиции попросил отложить за неимением полномочий на такие решения. После того как горком РСДРП(б) идею одобрил, 15 января на втором совещании социалисты всех фракций сформировали интерпартийное бюро с главной задачей не допустить «межнациональной войны». Условием компромисса стал отказ меньшевиков и эсеров от агитации в пользу разогнанного Учредительного собрания, большевиков – от агитации в пользу признания СНК РСФСР.
Между тем по окончании первого заседания Элердов узнал о том, что советы Моздока и Грозного намерены созвать некий съезд «советского характера». Он решил съездить туда «на рекогносцировку», а перед тем навестил Буачидзе. Тот сразу посоветовал заехать в Пятигорск к Кирову и черкнул тому от себя коротенькое письмецо. Судя по содержанию сего послания, изложенному в воспоминаниях Элердовым, Самуил Григорьевич понял, какого «характера» события надвигаются. А ещё он понял, что без помощи Кирова никак не обойтись[106].
Моздокский совет в лице председателя подъесаула М.Д. Пятирублева, приглашая всех на съезд, озвучивал планы моздокского Военно-революционного комитета. В нём большинство, ведомое казачьим полковником Т.М. Рымарем, думало покончить с чечено-ингушским абречеством просто – военным путем. Огнем и мечом согнать оба народа с насиженных мест, вынудить уйти хоть к Черному морю, хоть за Кавказский хребет, главное, раз и навсегда избавиться от них и проклятого спора с ними за землю. Очень многие казаки Сунженской, Кизлярской и Моздокской линий после полугода перестрелок, стычек, дежурств в окопах, опоясавших родные станицы, с отчаяния поверили в справедливость и эффективность этой крайней меры. Правда, прежде, чем ринуться в наступление, им следовало противника изолировать от потенциальных союзников – осетин, балкарцев, кабардинцев, русских.
Съезд народов Терской области в отсутствие неприглашенных чеченцев и ингушей вполне справился бы с ролью беспристрастного арбитра, осуждающего виновного и назначающего наказание. Казаки нуждались в единодушной поддержке крестового похода, а потому никак не могли игнорировать социалистов – эсеров, меньшевиков и даже большевиков. Особенно большевиков. Ведь, несмотря на разгром Владикавказского совета, труды Буачидзе и Орахелашвили не пропали даром. Осетия, Балкария, Кабарда, пронизанные ячейками «Кермена», к голосу ленинской гвардии прислушивались. Поэтому казаки хотели пойти с большевиками на сделку: съезд одновременно признает власть Совета народных комиссаров РСФСР во главе с В.И. Лениным и объявляет двум народам-изгоям войну.
Итак, от позиции большевиков зависело, будут казаки воевать с чечено-ингушским союзом в одиночку или в союзе с другими народами края. Будет ли война вообще, от большевиков не зависело. Однако это могло зависеть от… Кирова. Теперь, в накаленной атмосфере января восемнадцатого, тот факт, что Киров в течение лета – осени семнадцатого держался особняком от грузинского тандема и в стороне от жарких баталий за первенство во Владикавказском совете, приобретал немалое значение. Товарищ с собственным мнением, не всегда совпадающим с генеральной партийной линией, а значит, ищущий правду, докапывающийся до неё. Такому колеблющийся казак, не исключено, поверит. А учитывая талант Сергея Мироновича завораживать людей, должен поверить.
Б.Э. Калмыков среди делегатов съезда народов Терской области. 1918 г. [Из книги «Неизвестная Кабардино-Балкария», 2013 г.]
Возникла ситуация, дававшая большевикам возможность вернуть утраченные в декабре позиции. Но без Кирова шансы были невелики. Отсюда и призыв Буачидзе поучаствовать «в организации власти» с обоснованием необходимости социалистического блока «на данной стадии». Элердов все доставил по адресу: и письмо, и сопутствующую информацию. Киров не возражал, но предпочел действовать в составе делегации Пятигорска. Городское руководство, понимая, насколько важно присутствие Кирова в Моздоке, отдало ему одно из трех положенных городу мест[107].
12. Первый триумф Кирова
Съезд открылся 25 января 1918 года. Расклад на нём сложился любопытный. Казаков приехало примерно полторы сотни. Осетин – тридцать пять человек. В кабардино-балкарской группе – пятьдесят три. От городов (совдепов, муниципалитетов и т. д.) – пятьдесят четыре. От иногородних (русских, не казаков) – около семидесяти. Причем стоит помнить, что иногородние – это и беженцы из-под Грозного, а два пострадавших города – Владикавказ и Грозный – в городской квоте имели почти две трети голосов (18 и 17). Так что у партии войны шанс победить был. По свидетельству Ю. Бутягина, большевики и идейно близкие им казаки и горцы, всего человек тридцать, в Моздоке поселились «в отдельном вагоне на станции». Именно там Буачидзе и Киров обсудили с единомышленниками тактику поведения на съезде и сошлись на том, что главное – отколоть от военной партии иногородних и часть казаков.
Первое сражение разыгралось 26 января. Рымарь представил на утверждение приказ о наступлении на чечено-ингушские селения. Социалистический блок консолидировал в поддержку мира разнопартийных делегатов от городов. Осетия и Кабардино-Балкария под влиянием «Кермена» тоже высказались за мир. Казаки и иногородние уже воюющих с горцами территорий приветствовали приказ Рымаря. Оставались ещё казаки и иногородние от станиц Пятигорской линии, не познавших горечь разорений. За них-то и развернулась ожесточенная борьба. Дискуссия в тесноватом помещении местного кинотеатра при тусклом свете двух керосиновых ламп длилась допоздна. Замыкал список выступавших делегат от Пятигорска Киров. Он говорил, по обыкновению, проникновенно и эмоционально:
– Чьим торжеством будет та война, которую хотят объявить здесь? Трудового казака? Крестьянина и рабочего? Бедняка-горца? Нет! Торжествовать будут только самые черные силы, мечтающие потопить революцию в потоках народной крови.
Согласно очевидцу, когда оратор замолчал, на глазах многих появились слезы. Голосовали почти сразу. Результат: за войну – 132, против – 168.
Киров увел делегацию пятигорских казаков и иногородних в антивоенный лагерь! Когда вслед за отменой приказа об атаке на горцев съезд формировал мирную делегацию для диалога с чеченцами и ингушами, от казаков один только Пятигорский отдел сразу отрядил в неё своего человека. Прочие пошли на это «скрепя сердце», после долгих уговоров Кирова. Казаки намеревались выдвинуть два предварительных условия: разоружение «туземцев» и внесение ими залоговой суммы в десять миллионов в какой-нибудь банк. Сергей Миронович убедил их не выдвигать подобный ультиматум[108].
Запомним день 26 января 1918 года. День, когда кировский талант воочию продемонстрировал свою силу. Отныне с наличием у большевиков столь яркого агитатора приходилось считаться. Если раньше о кировском феномене знали в основном владикавказцы, то после съезда в Моздоке насторожиться следовало оппонентам по всей Терской области.
Что касается дальнейших баталий на первом съезде «трудовых народов» Терека, предотвращение всеобщей войны не означало полного успеха. Социалистическому блоку ещё предстояло побороться за главную цель: предотвращение локальной войны между ингушами, чеченцами и казаками или, на худой конец, её отсрочку на какое-то время. Переговоры мирной делегации, сформированной съездом 26 января, гарантировали такую отсрочку.
Однако военная партия не смирилась с поражением, а попыталась отыграться. События 26 января означали, что большевики от сделки «война в обмен на признание Ленина» отказались. Местные лидеры большевиков сочли, что на этот момент единство соцблока важнее, а меньшевики и эсеры ленинский Совнарком законным не считали. А что об этом думали рядовые делегаты-большевики? Проголосовали бы за соответствующую резолюцию вместе с казаками?
Утром 29 января в президиум поступило заявление за подписью 132 делегатов о рассмотрении вопроса об отношении съезда к СНК РСФСР. Попытка социалистов не допустить его включения в повестку дня провалилась. Подавляющее большинство пожелало обсудить проблему на вечернем заседании. Риск поддержки правительства Ленина, а вслед за тем и раскола коалиции социалистов был явно высок. Большевикам пришлось вновь применить свое «чудо-оружие» – Кирова. 26 января он переубедил пятигорских казаков, три дня спустя «образумил» однопартийцев: «Положение в Терской области то же, что и в России. Местами господствует… Советская власть, местами царит военная диктатура, берущая за горло социалистов. И у нас, как и в России, положение крайне запуталось… Если мы не создадим единого революционно