ва… руководящие работники Ленинградского НКВД… подвергнуты очень мягким наказаниям, но в 1937 году… расстреляны. Можно думать… чтобы замести следы организаторов убийства Кирова». Хрущевский намек на местах поняли, и вскоре на партсобраниях открыто зазвучал мотив старой частушки: «Сталин Кирова убил»; «Киров, как восходящая звезда убит по прямому заданию Сталина»; «Выстрел 1 декабря… избавил Сталина от явного конкурента»[6].
Впрочем, доказательств варианту «Киров vs Сталина» явно не хватало. Судя по всему, сведения А.М. Орлова о стычках Кирова с кем-либо в Политбюро не нашли подтверждения ни в партийных архивах, ни в памяти Молотова, Кагановича, Микояна и Ворошилова – членов Политбюро в 1934 году. Иначе бы не пришлось делать ставку на два довольно слабых аргумента.
Первый: в феврале 1934 года на XVII съезде ВКП(б), на «съезде победителей», при избрании в ЦК Сталин набрал якобы около трехсот голосов против (всего делегатов – 1225), а не три, как значится в протоколе. Документов, уличающих подлог, не сохранилось. Вывод основывался исключительно на воспоминаниях участников съезда, выживших после Большого террора.
Второй: по воспоминаниям тех же участников съезда, на нём группа делегатов кулуарно предложила Кирову баллотироваться генеральным секретарем вместо Сталина. Но тот отверг инициативу, более того, предупредил о ней генсека. Согласитесь, доводы очень шаткие. А потому версия «Сталин убил Кирова-соперника» так и не стала официальной.
Пока правил Хрущев, было принято считать, что «Сталин убил Кирова, чтобы развязать Большой террор». Ведь, как Никита Сергеевич заверил партию на XXII съезде в 1961 году, «чем глубже мы изучаем материалы, связанные со смертью Кирова, тем больше возникает вопросов», и надо «еще приложить немало усилий, чтобы действительно узнать, кто виноват в его гибели»[7]…
Когда генеральным секретарем ЦК КПСС избрали Л.И. Брежнева, сталинскую версию аккуратно отодвинули в тень. Оставался вариант с одиночкой. Однако, сами понимаете, после ужасных разоблачений предшествующих лет исследователи не спешили его разрабатывать. Биографы Кирова, писавшие между «оттепелью» и перестройкой, обходили щекотливую тему стороной.
С.В. Красников ответил на вопрос «Кто организовал террористический акт?» пространной цитатой из речи первого секретаря ЦК на вышеупомянутом XXII партсъезде (книга вышла в конце лета 1964 года). С.С. Синельников в серии ЖЗЛ (книга вышла в конце 1964 года) ограничился двумя фразами: «…Кирова сразила пуля убийцы. Скончался Киров мгновенно – вероятно, без мучений». Ю.А. Помпеев в документальной повести «Хочется жить и жить» (вышла в начале 1987 года) использовал другой прием: процитировал свидетельства очевидцев покушения. И ни слова о «заказчике», кто бы им ни был…
«Перестроечная» эпоха откатилась, по сути, к хрущевским временам. Д.А. Волкогонов, «придворный» историограф М.С. Горбачева, в 1989 году повторял: «Даже сталинская любовь к Кирову (факты убеждают, что она была) не остановила, по-видимому, его перед тем, чтобы устранить популярнейшего человека, потенциального противника». И снова понадобилось А.А. Кирилиной поднимать документы, чтобы сделать вывод, в 2001 году уже окончательный: «Мнение о соперничестве Сталина и Кирова на политической арене глубоко ошибочно»[8].
Нечто новенькое предложил А.М. Иванов в книге «Логика кошмара». Он обратил внимание на жену Кирова – М.Л. Маркус, еврейку. Молотов, Ворошилов, Калинин и многие другие имели жен той же национальности. Что это? «Проходной балл», открывающий путь наверх»?! И вот ключевой тезис: «Россия… вынесла чудовищной силы удар, нанесенный ей примазавшимися к революции инородцами, и начала, отдышавшись, наносить контрудары, первый раз – в 1926–1927 гг., второй раз – в 1936–1938 гг.».
На XVII партсъезде противники «патриотической» линии Сталина предложили Кирову возглавить заговор, и он согласился, но предпочел «революции» «эволюцию» – «постепенное оттеснение Сталина от руководства… как тридцать лет спустя поступили с Хрущевым». Однако со Сталиным «этот номер не прошел»[9].
Итак, все возвращается на круги своя. Гибель Кирова явно изменила политический вектор, а кто стоял и стоял ли за убийцей, по-прежнему неясно. Впрочем, не свидетельствует ли это в пользу того, что сама взаимосвязь строится на распространенной логической ошибке: post hoc ergo propter hoc (после этого – значит, вследствие этого)? Ведь не обязательно убивать кого-либо, тем более Кирова, чтобы запустить конвейер репрессий. В конце концов, можно что-то поджечь или взорвать, свалив все на оппозицию, и получить тот же результат. И никакой Киров не сможет остановить праведный гнев пролетарских масс…
А если Кирова убил не Сталин, а «псих» Николаев, то дело и вовсе, похоже, не в терроре. А в чем-то другом. Неспроста же Сталин шесть лет торжественно «оплакивал» смерть Кирова, а после войны вдруг перестал…
В январе 1991 года в «Правде» один из «архитекторов перестройки» А.Н. Яковлев признал, что «последствия этой трагедии оказались настолько глубокими, что породили множество политических гипотез. Одна из них гласит: сталинизм – естественное и закономерное порождение революции, социалистической идеи, к чему-то подобному революция не могла не прийти…». Стоит заметить, если сталинизм – «закономерное порождение революции», то Киров бессилен что-либо сделать. На то оно и закономерное. А вот если сталинизм – этап, не запрограммированный изначально революцией и социалистической идеей, тогда, да, от Кирова могло зависеть немало. И нужно лишь отыскать в нём, вокруг него или в прожитых им годах это уникальное что-то, от чего так многое зависело…
Биографическая хроника
1886 г., 15 (27) марта – в Уржуме родился Сергей Миронович Костриков.
1901 г. – 1904 г. – ученик Казанского промышленного училища.
1904 г. – 1908 г. – революционная деятельность в Томске, вступление в социал-демократическую партию, три тюремных заключения (февраль – апрель 1905 г., январь – апрель 1906 г., июль 1906 г. – июнь 1908 г.).
1908 г. – 1909 г. – пребывание в Иркутске.
1909 г. – переезд во Владикавказ. Работа журналистом, главным редактором газеты «Терек».
1911 г., сентябрь – 1912 г., март – тюремное заключение, суд и оправдательный приговор в Томске.
1917 г., март – декабрь – работа в советских органах Владикавказа. Делегирован на Государственное совещание в Москве и на II Всероссийский съезд Советов в Петрограде.
1918 г., январь – март – участие в Первом и Втором съездах народов Терской области.
1918 г., май – 1919 г., февраль – представитель Совнаркома Терской республики в Москве.
1918 г., август – участие в подавлении белогвардейского мятежа в Астрахани.
1919 г., февраль – апрель – председатель временного Военного революционного комитета Астраханского края.
1919 г., май – 1920 г., март – член РВС 11-й армии, представитель РВС Южного, затем Восточного фронта, член Кавказского ревкома.
1920 г., апрель – май – участие в установления советской власти в Баку.
1920 г., май – сентябрь – полпред РСФСР в Грузии.
1920 г., сентябрь – октябрь – член советской делегации на переговорах с Польшей.
1920 г., октябрь – 1921 г., июль – член Кавбюро ЦК РКП(б).
1921 г., март – избрание кандидатом в члены ЦК РКП(б).
1921 г., июль – 1926 г., январь – первый (генеральный) секретарь ЦК Азербайджанской компартии.
1923 г., апрель – избрание членом ЦК РКП(б).
1926 г., январь – избрание первым секретарем Ленинградского губкома, затем обкома и горкома ВКП(б).
1926 г., июль – избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б).
1930 г., июль – избран членом Политбюро ЦК ВКП(б).
1934 г., февраль – избран членом Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б).
1934 г., 1 декабря – убийство С.М. Кирова в Смольном.
Часть перваяРеволюционер, ставший оппозиционером
1. Костриков, он же Киров
«Сергей Миронович Киров. Родился в 1886 году в маленьком уездном городке Уржуме Вятской губ[ернии]…»[10]
Так начал свою автобиографию наш герой, когда ему пришлось взяться за перо, чтобы кратко изложить собственное прошлое. Дело происходило в Баку, и, похоже, он очень торопился исполнить задание, явно не из приятных для него, если писал на том, что подвернулось под руку, – на служебных бланках ЦК Азербайджанской компартии, в том числе и на одном использованном ранее. На нём под самой «шапкой» тем же почерком выведено: «Александр Павлович! Очень прошу тебя…» Что хотел от главы «Азнефти» Серебровского товарищ Киров, осталось неизвестным. Ниже той же скорописью начертаны уже процитированные первые строчки автобиографии…
Уточним, родился Сергей Миронович 15 (27) марта 1886 года в семье мещанина Мирона Ивановича Кострикова. Киров – псевдоним, до 1917 года литературный, затем – политический, превратившийся, как и у многих большевиков того времени, в основную фамилию. Зафиксирована дата её рождения – 26 апреля 1912 года. Именно тогда Костриков впервые подписался Кировым под статьей «Поперек дороги», посвященной расстрелу рабочих на золотых приисках реки Лены. Статью опубликовала владикавказская газета «Терек», в которой молодой Сергей работал с 1910 года членом редакции, с 1913 года – главным редактором. Кстати, в «Терском календаре», ежегодном издании Статистического комитета Терской области, он регулярно упоминался, причем под своей настоящей фамилией: Костриков.
Начало автобиографии С.М. Кирова, написанной в Баку. [РГАСПИ]
Существует две версии возникновения псевдонима Киров. Первую поведал разъездной корреспондент «Терека» Александр Яковлев: идею подал предшественник Кирова на посту главного редактора («заведующего редакцией») «Терека» Николай Петрович Розанов, рекомендовавший молодому журналисту расстаться с прежним «простым» псевдонимом для газеты («С. Миронов»), а новый поискать в православном месяцеслове. Разговор происходил 25 апреля. На листке настольного перекидного календаря увидели имя Кирия (сокращенное от Кириакии, святой Кириакии Кесарийской). Корень слова и лег в основу нового псевдонима.