Рекомендация наркома национальностей оказалась не лишней. Нарком Л.Д. Троцкий 31 мая велел Военно-хозяйственному совету рассмотреть запрос Терского СНК, посчитав уместным сразу отпустить в качестве аванса пятнадцать миллионов рублей на жалованье и содержание красноармейцев в Терском крае. ВХС 5 июня 1918 года утвердил выдачу аванса и разослал в подчиненные структуры предписания о выделении Терскому областному народному совету необходимой амуниции: обмундирования и военных припасов. Разрешение прочих вопросов передали в СНК РСФСР, который запрос терских товарищей даже в повестку дня не вносил. Видимо, телеграмма Фигатнера сыграла свою роль[125].
Рекомендательное письмо И.В. Сталина в наркоматы по военным и внутренним делам, 29 мая 1918 г. [РГАСПИ]
Формированием эшелонов («транспортов») до Владикавказа занялся Оскар Лещинский, и к середине июля оба эшелона с вооружением и амуницией были готовы к отправке. На Кирова легла миссия главного казначея. Сохранилось много расписок за июнь – июль 1918 года в получении денег от него солдатами, рабочими, «сотрудниками по организации транспорта»[126]. Однако главная его задача будет состоять совсем в другом.
Марии Маркус 4 июня он написал: «Новостей здесь!.. Приеду, сделаю вам такой доклад, от которого закружится голова у всего Владикавказа. Боюсь только, что не скоро удастся вернуться в Владикавказ». И, похоже, Мироныч догадывался или даже знал, почему вернется не скоро…
В тот же день, 4 июня 1918 года, в Большом театре собрались члены ВЦИК, депутаты Моссовета, руководство профсоюзов, общероссийское и московское, делегаты от московских райсоветов и фабзавкомов всех крупных предприятий столицы. Ожидалось выступление Ленина по самому острому вопросу – продовольственному[127]. Ситуация в республике складывалась тревожная, надвигался голод.
Ответ Военно-хозяйственного совета военного наркомата РСФСР на запрос СНК Терской республики, 5 июня 1918 г. [РГАСПИ]
Предписание о выдаче Терской области со складов нужной военной амуниции, 5 июня 1918 г. [РГАСПИ]
Германские войска 8 мая 1918 года в нарушение Брестского мира заняли Ростов-на-Дону, поставив под угрозу житницу России Кубань с прилегающими районами (Ставропольем и Терской областью). Поднявшие 25 мая мятеж легионеры Чехословацкого корпуса в считаные дни взяли под контроль ключевые железнодорожные станции от Челябинска до Омска, перекрыв поставки в Москву сибирского хлеба. Оккупация Украины немцами лишила РСФСР возможности завозить зерно и оттуда.
Между тем в деревнях и черноземной, и нечерноземной полосы крестьяне, почувствовав конъюнктуру, уже придерживали продажу хлеба государству по твердым ценам, надеясь на её повышение. Так что потеря «коридора», соединявшего Москву с советскими республиками Северного Кавказа, грозила голодной смертью рабочим российских промышленных центров, и без того жившим в режиме недоедания. А рабочий – главная опора большевиков и советской власти. Окончательно разочаровать и настроить против себя пролетариат ленинский Совнарком никак не мог.
Требовалось принять срочные и неординарные решения, чтобы, во-первых, сохранить сообщение с Екатеринодаром, Ставрополем и Владикавказом, во-вторых, снабдить рабочий класс Центральной России хлебом из деревень Центральной России. Первую задачу СНК поручил двум наркомам – национальностей и труда, И.В. Сталину и А.Г. Шляпникову. Иосифа Виссарионовича Ленин делегировал «в качестве общего руководителя продовольственным делом на Юг России» 29 мая, Александра Григорьевича, «для объединения всей продовольственной деятельности Юга», – 30 мая 1918 года. Оба были облечены «чрезвычайными правами» и поставлены в равные условия. По существу, Совнарком создавал на Северном Кавказе особую коллегию из трех членов. Третий – Г.К. Орджоникидзе, с 9 апреля 1918 года чрезвычайный комиссар Юга России с задачей в общем-то той же: обеспечение центра украинским, донским, кубанским, ставропольским и терским хлебом.
В итоге Сталин расположится в Царицыне для организации непрерывного функционирования главного транспортного коридора. Шляпников уедет на Кубань формировать эшелоны с зерном и иной провизией. Орджоникидзе займется государственным строительством, объединением независимых северокавказских республик в единое целое[128].
Добывать рабочим хлеб из окрестных сел Центральной России доверили самим рабочим, сформированным на заводах и фабриках продотрядам. Они возникли ещё зимой, но в полную силу пока не развернулись. К тому же хлеб ими отбирался либо у явных врагов советской власти и спекулянтов, либо на основе товарообмена (крестьянину отдавали продукцию предприятия, снарядившего команду в поход). Летом, после утраты Украины и Сибири, для получения зерна в нужном количестве Совнаркому ничего не оставалось, как изымать его у кулаков и середняков без какой-либо компенсации. Понятно, что сулила подобная акция: тотальную войну города с деревней и неизбежный крах власти большевиков.
Однако если среди крестьян произойдет раскол, то у «диктатуры пролетариата» будет шанс на спасение. Те, у кого нет хлебных излишков, крестьянская беднота, вполне могли поддержать рабочих в опустошении кулацких и середняцких амбаров. Именно к заключению такого союза – рабочего с сельским бедняком – для преодоления продовольственного кризиса и призвал Ленин на собрании в Большом театре вечером 4 июня 1918 года: «Образовывается новая форма насилия против кулаков, форма союза бедноты, которой нужно помочь, нужно объединить… Деревенской бедноте мы идем навстречу и дадим всяческие премии. Мы им поможем, если они нам помогут организовать ссыпку хлеба»[129].
Подавляющее большинство делегатов новую ленинскую линию одобрило. В итоге 11 июня 1918 года декрет ВЦИК и Совнаркома провозгласил создание на селе комбедов для розыска укрытых односельчанами зерновых излишков, их конфискации (подчас вместе со всем имуществом провинившегося «кулака») и последующего перераспределения изъятого. Естественно, часть реквизированного продовольствия полагалась продотрядам, содействовавшим комитетам бедноты.
Однако в выступлениях от фракций ВЦИК 4 июня инициатива большевиков нашла понимание всего у двух ораторов – анархиста-коммуниста А.А. Карелина и социал-демократа-интернационалиста Г.Д. Линдова (Лейтейзена). Прочие – меньшевики, правые эсеры, левые эсеры и эсеры-максималисты – её отвергли. Конечно, меньшевики и правые эсеры Ленина волновали мало. Они давно обозначили свою непримиримую позицию. А вот критика со стороны члена ЦК партии левых эсеров В.А. Карелина настораживала. Он настаивал, что заниматься реквизициями могут только «сами местные советские организации… Карательные отряды… как неизбежное средство для идеи продовольственной диктатуры, конечно, бесплодны». Примерно в том же ключе произнес речь и эсер-максималист Ф.Я. Светлов[130].
Большевиков это абсолютно не устраивало. Местные, разумеется, крестьянские советы, тесно связанные с так называемыми «кулаками», спустят на тормозах намеченную кампанию по хлебозаготовкам. Рабочие продолжат жить впроголодь и, соответственно, обвинят в своих проблемах ленинский Совнарком. И как быть? Левые эсеры составляли с большевиками правящую коалицию, и расхождение в крестьянском вопросе грозило распадом альянса. Разрыв едва не случился в марте восемнадцатого из-за Брестского мира. Тогда младший «партнер» с огромным трудом согласился перетерпеть его. Но задуманная старшим «собратом» атака против крестьян, пусть и вынужденная, была для левых эсеров, крестьянской партии, совершенно неприемлема.
Ленин сознавал, что комбедов Карелин с товарищами точно не переварят и это означает крах коалиционного правительства. В условиях голода, интервенции, антисоветских мятежей – перспектива незавидная. Большевики останутся один на один с враждебным фронтом всех других социалистических партий – меньшевиков, правых и левых эсеров, не говоря о партиях буржуазных.
Все-таки сохранение двухпартийного правительства заметно влияло на настроения населения и в той или иной степени ослабляло его недовольство политикой большевиков. Что же делать, если блок с ПЛСР сохранить нельзя? Похоже, Владимир Ильич обдумывал новую политическую комбинацию, к реализации которой и привлечет Кирова. Что, если создать искусственную партнерскую партию на основе мелких группок и группировок социалистического толка, отколовшихся ранее и от меньшевиков, и от эсеров, и от большевиков?!
Её ядром должна стать Российская социал-демократическая рабочая партия интернационалистов. Точнее, не вся РСДРП(и), а образовавшийся на недавнем партийном съезде «осколок» под руководством Г.Д. Линдова, хорошо знакомого Ленину по первой эмиграции. Вопреки мнению большинства интернационалистов, все более и более смыкавшегося с меньшевиками, немногочисленная оппозиция считала, что существующую советскую власть надо поддерживать, а иначе не будет никакой советской власти, ни большевистской, ни меньшевистской, ни эсеровской…
Выступивший на заседании в Большом театре 4 июня Гавриил Давидович Линдов тему продотрядов и опоры на крестьянскую бедноту не затрагивал, зато активно осуждал «антисоветскую кампанию в массах», ведущуюся «товарищами социалистами», и подчеркнул, что «в данный момент продовольственное дело может наладить только централизованная власть». Выбирая из разных зол меньшее, левое крыло интернационалистов сочло за лучшее удовлетвориться положением, напоминающим британскую «оппозицию Его Величества», – не борьбу с большевиками, а помощь конструктивной критикой, дабы умерять их «коммунистические увлечения».
Именно такого младшего партнера в Совнаркоме Ленину и не хватало: возражающего, частенько осуждающего, но не мешающего работе. Проблема заключалась в том, что партию из группы предстояло создать в кратчайший срок, до размежевания с левыми эсерами, которое могло произойти в любой день. А как в условиях цейтнота искусственно подстегнуть рост партийных рядов? Умелой точечной агитацией нужных авторитетных