Уговаривать Сергея Мироновича не пришлось. На берег перебрался все на том же катере в компании с Вологодским. Когда со стороны мятежников послышалась пальба и рулевой пару раз пытался повернуть катер к ним, приставленный к голове наган вразумлял матроса не менять курс. В штабе Анисимов провел земляка в каюту Коптеева. Беседа закончилась быстро. Начштаба решился поддержать большевиков. Немедленно экипажи принялись формировать ударный отряд для штурма крепости. А делегаты от моряков отправились в город в профсоюз металлистов, лидер которого Ф.А. Трофимов имел репутацию надежного большевика. И металлисты не подвели. К ним присоединился профсоюз строителей. Сообща сколотили второй отряд вооруженных рабочих.
Из приходно-расходной тетради «команды особого назначения» на пароходе «Гурьевец», август 1918 г. [РГАСПИ]
Киров возвратился на «Гурьевец» около двух часов ночи. Пока он отсутствовал, его команда отразила два нападения белогвардейцев на баржу и пароход. Забрав половину красноармейцев, Сергей Миронович отплыл обратно к астраханской флотилии, на пристани перед сводным отрядом произнес речь. По свидетельству Вологодского, Киров воодушевил «кубанцев» Гриненко и матросов Коптеева «смело идти на борьбу за власть Советов, за власть рабочих и крестьян, за землю для крестьян и фабрики для рабочих, за мирный труд, против войны». А в финале предупредил, что им надлежит взять крепость не штурмом, а военной хитростью: «Имеется план захвата крепости без боя». Нужно притвориться моряками, принявшими наконец сторону восставших, проникнуть за крепостные ворота, обезвредить караул, а затем весь гарнизон крепости.
Именно так на рассвете 16 августа три колонны – моряков с «кубанцами», металлистов и строителей – без единого выстрела овладели астраханской цитаделью. С офицерами не церемонились. Первым расстреляли полковника Маркевича. Арестованных советских и партийных работников освободили. Прежде чем наводить порядок в городе, ряды мятежников постарались ослабить, вызывая по частям в крепость, после чего каждую легко обезоруживали. Параллельно разыскали батальоны Ленинского полка и сообща с брянскими красноармейцами к вечеру очистили Астрахань от остатков организованных отрядов восставших.
Крепость в Астрахани. Дореволюционная открытка
На следующий день военком Анисимов телеграфировал Сталину в Царицын: «В рядах флота вначале настроение для меня было неопределенно, но к вечеру, после того, как было известно, что все разогнано, и город окончательно попал в руки белогвардейцев, удалось созвать экстренное собрание всех представителей профессиональных союзов и представителей матросов…
Для прекращения всего происходящего в городе был выдвинут Военный Совет, и в эту ночь Военному Совету удалось собрать все распыленные наши силы, и по выработанному плану к утру 16 августа начали действовать…»[145]
Обратите внимание, о Кирове – ни слова! Не упомянул о нём и Трофимов в воспоминаниях, написанных в 1920 году. Впрочем, вероятно, он с ним в августе 1918‐го и не виделся, постоянно заседая в штабе родного профсоюза. И 20 августа 1918 года на общем собрании астраханских советов депутатов от рабочих и солдат «по поводу белогвардейского мятежа» о роли Кирова тоже никто не обмолвился. Похоже, Сергей Миронович вновь постарался избежать публичности. Вот и Анисимов скрыл в донесении факт его ключевого участия в деле подавления восстания. Наверняка не по собственной воле, а по желанию соратника из Владикавказа. Ведь для всех в Москве, в том числе и для Ленина, Киров все ещё считался уехавшим в Петроград на какую-то конференцию меньшевиков.
Ну а то, что Сергей Миронович в середине августа 1918 года пребывал в Астрахани, а не Петрограде, подтверждают помимо мемуаров А.Б. Вологодского и архивные документы. Сохранились три расписки, данные в Астрахани: от 17 и 18 августа 1918 года (о получении лично от Кирова 300 рублей тем самым агитатором Михаилом Чайкой) и от 19 августа 1918 года (о получении самим Кировым от Вологодского 1660 рублей).
Повторно из Астрахани в Пятигорск наш герой отправился после 20 августа, дождавшись рапорта товарища Федина. Отправился на машине через калмыцкие степи. Перед тем в присутствии Анисимова доверил Вологодскому сейф с секретными бумагами и крупной суммой денег, а также поручил помощнику организовать «в Астрахани базу снабжения оружием и боеприпасами для Северо-Кавказской Красной Армии» и доставку всего в Пятигорск. Анисимова попросил оказать помощь «транспортными средствами», что тот и пообещал. Объяснился Мироныч и с Гриненко: за подвоз припасов на Терек и Кубань теперь отвечает Вологодский, договорись с ним[146].
5. Пятигорск, осень восемнадцатого
Вечером 15 августа 1918 года войска Деникина ворвались в Екатеринодар. Бои длились более суток, в ночь на 17 августа красноармейцы покинули город. ЦИК и СНК Северо-Кавказской республики эвакуировались в Армавир, откуда белых выбили 30 июля. Но уже в первых числах сентября столицей «конфедерации» стал Пятигорск. Покидая Астрахань, Киров, верно, знал, что обстановка на Кубани – аховая и везти боеприпасы в Екатеринодар поздно и рискованно. Прежде чем перебрасывать весь «багаж» к линии фронта, стоило самому съездить на разведку. Впрочем, и особо медлить нельзя. А потому Вологодский получил предписание: партию патронов (200 000) доставить в Георгиевск – ближайший от Астрахани город с арсеналом.
Гриненко кировский маневр разгадал. Никто с ним договариваться не думал, делиться имуществом тоже. «Терские сепаратисты!» – так отныне именовал кубанский казак и Вологодского, и Кирова. Однако вернуться к Сорокину с пустыми руками он не планировал, да и не мог. Предприимчивый адъютант постарался исполнить задание главкома. В меру собственной революционной смекалки и сознательности…
Вологодский совершил три рейса по маршруту: Астрахань – Яндыки – Яшкуль – Арзгир – Святой Крест (Буденновск) – Георгиевск и дважды чудом избежал гибели. Не от пуль белых. От своих же. Сначала знаменитый комдив Д.П. Жлоба 30 августа на мосту через реку Маныч чуть не пристрелил помощника Кирова как «сепаратиста, терского казака». По наущению Гриненко… Второй раз он успел покинуть Астрахань на рассвете 10 сентября, за несколько часов до того, как два кубанца из «отряда особого назначения» должны были «случайно» его застрелить.
Киров в то время находился в Пятигорске. Поселился на улице Армянской в гостинице «Эрмитаж», недалеко от дома братьев Ходжаевых на проспекте Свободы, где с семьей жил Григорий Анджиевский. Главная цель «визита», несомненно, – встреча с Сорокиным и утверждение постоянной схемы снабжения частей СККА. По мнению Кирова, основную базу следовало расположить в Астрахани и боеприпасы периодически поставлять на склады Георгиевска, а оттуда на тот или иной фронт, куда нужнее. Эта вторая «командировка» в Северо-Кавказскую республику длилась дольше первой, примерно с 24 августа по 24 сентября.
Пока сорокинский штаб не передислоцировался в Пятигорск, Сергей Миронович вновь довольствовался статусом почетного гостя Анджиевского. По просьбе приятеля выступал на митингах и собраниях. Растолковывал перед военными, перед рабочими «положение советской власти», ситуацию в центре страны, в Царицыне, в Астрахани и здесь, на Кубани и Тереке. Заезжал Киров и в Кисловодск к Свиридову, чтобы прочитать доклад в музыкальной раковине «Курзала», в залах гостиницы «Бештау» или кинематографа «Кристаль». В Пятигорске заглянул с «военным комиссаром города» на созданный по их совместной инициативе патронно-пульный завод.
А в какой-то из дней Анджиевский вспомнил:
Пятигорск, гостиница «Эрмитаж». Дореволюционная открытка
– Послушай, нашим горздравом руководит твой земляк, то же с Вятки, Багаев Константин. Пойдем познакомлю.
За окном уже стемнело, когда они вошли в кабинет и застали хозяина на месте.
– Вот… Багаев, стреляный воробей… К нам из Барнаула прибыл. Туберкулез заел. Вылечили мы его. Здравоохранение доверили. Подпольщик. С девятьсот девятого в партии.
Киров подошел поближе:
– Откуда вы родом, товарищ Багаев?
– Из Фалилей. Из Вятской губернии.
– Вот как? И вправду, земляки.
Затем Киров спросил:
– Раненых много?
– Много, Сергей Миронович… Медикаментов не хватает. Нет белья.
– Товарищ Анджиевский поможет вам. Медикаменты есть. Нужно их суметь достать. И вообще, необходимо сделать все для лечения красноармейцев. Предоставить для них все лазареты, больницы, госпитали, санатории, школы. Все, все…
Действительно, 12 или 13 сентября Вологодский вторым рейсом помимо патронов (200 000 на десять грузовиков) доставил в Георгиевск дополнительный, «трехтонный грузовик с медикаментами», которые собирал по всей Астрахани при содействии Н.А. Анисимова. Наверняка существенная часть лекарств, бинтов и прочего материала поступила вскоре в распоряжение начальника пятигорского горздрава[147].
Наконец в Пятигорске появился Сорокин. С мнением Кирова по «логистике» главком, а за ним и ЦИК республики согласились. Правда, примчался Михаил Гриненко и сразу пожаловался председателю крайкома М.И. Крайнему на «терских сепаратистов», Вологодского и его патрона. Власть к главе отряда особого назначения прислушалась и постановила «директора» астраханской базы снабжения сменить. В Астрахань отправили Михаила Митрофановича Карякина, а Абрама Вологодского Киров вызвал к себе в Пятигорск.
Помощник приехал уже с третьей колонной грузовиков, нагруженных боеприпасами, с отчетом о проделанной работе и содержимым сейфа, доверенного ему Миронычем месяц назад. Впрочем, оставались все в Пятигорске недолго. В мемуарах Вологодский поведал, как «однажды Сергей Миронович пришел на квартиру, где я жил на постое вместе с красноармейцами. Он был в сильном возбуждении, рассказал об отступлении красных частей на Армавир, Невинномысскую и Минеральные воды. Со дня на день ожидалось наступление белых на Пятигорск… Сложившееся положение вынуждало нас оставить город. Местом эвакуации советских учреждений из Пятигорска был