Мандат С.М. Кирову от ЦК РКП(б) с поручением разобраться в конфликте Г.А. Атарбекова с астраханцами, 11 августа 1919 г. [РГАСПИ]
Астраханцам, конечно, хотелось тут же поставить «героя» к стенке. Однако они сдержались. Атарбекова со «свитой» отправили в Москву, где 15 августа Георгия Александровича заслушало Оргбюро, которое поручило разобраться во всем Куйбышеву и Карлсону (Карлсон от Особого отдела ВЧК, Куйбышев от РВС 11‐й армии Туркестанского фронта, воссозданной 9 августа на базе астраханской группы). Спасло «железного Геворка» от серьезных оргвыводов неожиданное вмешательство Сталина. Ему с мая 1919 года Особый отдел ВЧК подавал еженедельные доклады. На очередной, с казусом Атарбекова, нарком и отреагировал. Думал ли он уберечь репутацию Кирова или нуждался в таком чекисте-фанатике «с восточными странностями», но 23 августа глава Особого отдела ВЧК М.С. Кедров телеграфировал Дзержинскому: «Сталин просит немедленно откомандировать [в] его распоряжение и на его ответственность Атарбекова», что Оргбюро и санкционировало 25 августа 1919 года…
Впрочем, это не все. Спустя полгода вновь назначенный в РВС 11‐й армии Мехоношин вознамерился забрать Атарбекова с собой в Астрахань. Оргбюро же на заседании 10 декабря решило: «Отложить командирование до прибытия Мехоношина в Астрахань и повторить просьбу от имени всего Ревсовета». Как мы понимаем, членов Оргбюро интересовало мнение Кирова. И верно, Мехоношин, не мешкая, продиктовал по Юзу «записку Кирову»: «Желательно, чтобы т. Атарбеков поехал для совместной работы с нами. ЦИК (то есть ЦК. – К.П.) на это высказывается в обратном смысле. Сообщите положение в Астрахани…»
Телеграмма М.С. Кедрова Ф.Э. Дзержинскому об Атарбекове, 23 августа 1919 г.
Письмо С.М. Кирова в ЦК о невозможности производить в Астрахани расследование по делу Атарбекова, 4 сентября 1919 г. [РГАСПИ]
Киров «желание» Мехоношина не поддержал. Запроса на Атарбекова от имени всего РВС 11‐й армии в Оргбюро не получили[174].
11. Будни военного положения
В начале июля 1919 года штаб крепостного района Астраханского края продлил в Астрахани с окрестностями действие военного положения, введенного Мехоношиным 7 марта. Это означало: комендантский час с полуночи до шести утра, военные патрули на улицах, собрания и культурные мероприятия прекращаются в одиннадцать вечера, торговля в палатках и «будках квасом, мороженным, фруктами и прочим» – в полночь. Южная группа войск Восточного фронта отныне имела два сектора обороны – западный, на правом берегу Волги, и восточный, на левом берегу. Главным объектом на втором участке была железнодорожная ветка Астрахань – Красный Кут – Саратов, дорога жизни, связывавшая осажденный город с большой землей – Центральной Россией.
Первый штурм белых Астрахань пережила еще до падения Царицына. Сводный отряд генерала Драценко попробовал взять город наскоком со стороны Кизляра и Святого Креста 18 июня. В наступление перешли две колонны. За полторы недели они сумели сократить расстояние до Астрахани наполовину: со ста пятидесяти (у Оленичева) до семидесяти километров (у села Басы). Штаб Астраханской группы срочно перебросил на позиции резерв – курсантов, рабочий батальон, отряды моряков, особого отдела. Красноармейцы контратаковали и обратили неприятеля в бегство 27 июня. Фронт стабилизировался в районе Оленичево – Лагань…
Правда, для жителей Астрахани в те дни основная тема для пересудов – авианалеты, а не фронтовые сводки. Британские пилоты с мая барражировали над городом. Обыватель, заслышав шум мотора, выскакивал за порог, задирал голову и наблюдал за стайкой «птиц» в воздухе, оживленно обсуждая «невиданное зрелище» с соседями и прохожими. А сверху сначала падали листовки с призывами восстать или сдаваться, потом полетели бомбы. Встречали над Астраханью вражеские эскадрильи «батареи воздушной обороны» и 47‐й авиаотряд эсера Михаила Фишера.
Первый воздушный бой над городом состоялся 16 июня. Отличились летчики Коротков и Щепкин, сбившие одного из англичан. Киров приказом по армии объявил командиру отряда благодарность, обоим военлетам – денежную премию (по пять тысяч рублей), а Даниила Щекина вдобавок представил к ордену Красного Знамени «за продолжительный… самоотверженный и отважный полет 19 июня», когда он обратил в бегство три «неприятельских аппарата».
И все же в воздухе господствовал противник. В 47‐м авиаотряде всего четыре машины. Пилотов – единицы. Надолго ли хватит и тех и других? Англичане же бомбардировали Астрахань систематически, посылая по четыре-пять аэропланов за раз. Десять бомб сбросили на город 27 июня. Две или три угодили на территорию завода Нобеля. Погибло девять рабочих. Десятерых ранило. Трагедия произвела на астраханцев гнетущее впечатление.
Помимо нехватки техники, красные «ньюпоры» не могли успешно противостоять британским из-за дефицита бензина. Ещё 12 июня Киров попросил РВС 10-й армии наладить снабжение «Астраханского района горючим материалом для авиации: бензином, газолином, казанской смесью». Но войскам, сражавшимся под Царицыном, горючего не хватало самим. Пришлось самостоятельно искать выход из трудного положения. Мироныч, по образованию техник-механик, предложил создать «смесь из спирта и ещё какого-то материала». Ею заправили баки самолетов, поднявшихся в воздух 16 июня. С земли хорошо видели «длинный густой хвост дыма», вившийся за аэропланами Короткова и Щекина. Ведь работали оба «на грязи», по образному выражению уполномоченного СНК И.П. Бабкина. И тем не менее эскадрилью противника прогнали…
Однако кировская придумка не решала проблему в целом, и 12 июля он телеграфировал в РВС республики: «Если не получим… бензин, то положение с топливом – критическое. Имеется только плохая спиртовая смесь… Прошу казанской смеси марки “а”». А пока ждали помощи из Москвы, опирались на собственную смекалку. Нельзя привести бензин из советской России, попробуем раздобыть в антисоветской. Киров предложил «на небольшой лодке-рыбнице переправиться по Каспийскому морю в Баку. Нашлось несколько… молодых смельчаков, которые и отправились» туда. У них все получилось. В Астрахани появился «свой» бензин, а заодно и канал связи с азербайджанским подпольем и на тот момент советской Муганью со столицей в Ленкорани. Кстати, именно по этому маршруту, крайне опасному, наш герой намеревался перебраться в Закавказье. Не все смельчаки возвращались домой. К тому же в конце июля пала Мугань…
Впрочем, транспортировка бензина в Астрахань и нелегальной литературы из Астрахани продолжалась. И координировал всю работу Киров. Но… погодите, а как отзывались о Кирове некоторые «товарищи»: «слабый организатор», «средних способностей». Иными словами, в безвыходной ситуации обеспечить осажденный город топливом для любого администратора – обычное дело, даже посредственность справится. Или все-таки не справится? А тогда об организаторском таланте нашего героя мы с подачи этих «товарищей» имеем, увы, превратное представление…
Что касается войны в воздухе, то осенью красная авиация восторжествовала над белой. И благодаря пополнению в августе (33‐й авиаотряд из пяти машин), и тому, что британское правительство под давлением общественности отозвало свои части из России, в том числе летчиков-«добровольцев». А среди русских профессиональных пилотов советскую власть мало кто не признал…[175]
Киров возглавлял советскую Астрахань на правах представителя РВС Южного фронта около месяца, до первого визита В.В. Куйбышева в середине июля 1919 года. В основном на нём лежали обязанности военного характера: расформирование штаба 11‐й армии, сбор по всем воинским частям Астраханского края артиллеристов, «строгий учет всех плавающих судов, находящихся в распоряжении военных учреждений и войсковых частей», стягивание их в район Астрахани, содействие в «создании общего командования» защищающих Астрахань боевых соединений.
С целью координации производства военной продукции астраханскими предприятиями и рационального распределения между ними «заказов, всякого рода топлива и материалов» он 25 июня основал военно-технический совет. Одним словом, выполнял ту же задачу, что прежде Мехоношин. Выполнял вполне успешно, поскольку 17 июля РВС Южной группы армий Восточного фронта подтвердил его полномочия теперь уже как своего «представителя». Несомненно, то был результат общения с Куйбышевым, который вместе с Ф.Ф. Новицким, помощником М.В. Фрунзе, нового командующего Восточным фронтом, 15 июля обсудил с Кировым, А.С. Смирновым и Ф.Ф. Раскольниковым ситуацию, сложившуюся на фронтах вокруг Астрахани, и меры, необходимые для укрепления и повышения боеспособности астраханской группы войск, которой командовал начдив А.С. Смирнов.
Группе предстояло вновь стать 11‐й армией, при этом Киров считал невозможным включать в ее РВС местные кадры: он должен состоять «из совершенно новых лиц… и ни в коем случае не из местных работников». Это из телеграммы Куйбышеву от 22 июля. Кандидаты Кирова – Бутягин и Орджоникидзе. Куйбышев 15 июля обещал подумать, но затянул с ответом. Мнение Мироныча, похоже, сложилось под влиянием Атарбекова, все ещё искавшего с завидным рвением врагов среди авторитетных уроженцев города.
Валериан Владимирович членами РВС астраханской группы назначил своих давних соратников В.А. Тронина и П.Е. Галактионова, а также командующего астраханской флотилией Ф.Ф. Раскольникова. Видимо, решил: если Киров не доверяет местным, то и ему не стоит доверять.
Куйбышев вернулся в Астрахань 30 июля 1919 года и, как с корабля на бал, сразу направился в переполненный зал Труда горисполкома, на очередное собрание горсовета, профсоюзов, фабзавкомов, «матросских и красноармейских коллективов». Вслед за Кировым он произнес речь о «народном духе», что сильнее пушек и танков, о неизбежности мировой социальной революции. Киров доложил о военном положении, о жарких боях за Владимировку и Ахтубу, чтобы не пустить белых к Баскунчаку, к железной дороге Астрахань – Саратов.