Так что от влияния Кирова на Орджоникидзе зависело многое. И если с мая по сентябрь дуэт старались разлучить, то в конце сентября возникла необходимость его восстановить. Впрочем, прежде с Миронычем побеседовали в Москве. Ильич принял его 28 сентября 1920 года. В те же дни Киров пообщался с Чичериным: 29 сентября пленум ЦК рассмотрел и принял их совместное предложение «относительно переговоров с Арменией». С 22 по 25 сентября в столице проходила девятая партийная конференция. Дебатировались международное положение (война с Польшей, с Врангелем) и задачи партийного строительства. Наш герой присутствовал на ней и наблюдал «отголоски» «довольно странной атмосферы в партийных кругах», которые обнаружил по приезде в Москву.
Атмосфера эта не что иное, как первые всплески серьезной внутрипартийной оппозиционности. Часть товарищей выступала против единоначалия на предприятиях («демократические централисты»), другая настаивала на повышении роли профсоюзов в управлении промышленностью («рабочая оппозиция»). Близился финал Гражданской войны. Предстояло восстанавливать разоренное хозяйство, запускать производство на старых заводах и фабриках, строить новые. Но кто будет «рулить» на них, старых и новых? Коллектив или начальник? Пример РККА подсказывал: с начальником скорее добьешься успеха. Однако в партии, уверовавшей в святость советского, то есть коллегиального, типа управления, единоначалие в мирной жизни отвергалось с порога. Что угодно, как угодно, но только не один человек должен командовать на предприятиях первой страны Советов.
Киров взирал на зарождавшиеся споры о будущем советской экономики с недоумением. Он давно исходил из правила: что в конкретных, реальных условиях эффективнее для достижения цели, тому и отдай приоритет. Да, советская власть незыблема, но как государственное устройство или принцип внутрипартийного руководства. А на заводе, как и в воинской части, единоначалие вполне допустимо. Никакой особой проблемы в том, как и где управлять, он не видел: наверху, в центре, – сообща; внизу, на местах, можно и единолично. Впрочем, не видел пока…
Кстати, внимание Кирова на эту «атмосферу», возможно, обратили и специально. Мол, смотри, по каким ключевым вопросам ЦК ожидает драки. А тут ещё Орджоникидзе со своим неприятием автономии. Не понимает, насколько все непросто в Москве… Надо бы разъяснить, помочь умерить пыл Серго.
Судя по двум письмам Кирова Орджоникидзе от 28 и 29 сентября, в Ригу он уезжал противником автономий. Даже Ленин его не убедил. «Информация» от «горцев из разных мест» с критикой политики Кавбюро – «ни больше, не меньше… белогвардейские происки с целью дискредитировать или… убрать влиятельных среди населения работников», то есть Орджоникидзе. Так прямо и заявил Ильичу. А друга заверил 29 сентября: «Если тебя вопреки моим ожиданиям на Кавказе не будет, то я также не поеду туда!» В Риге у полпреда было время подумать, поразмышлять над увиденным и услышанным в Москве. Но, похоже, первые подвижки в позиции нашего героя обнаружились ещё до отъезда. Иначе вряд ли бы Оргбюро 1 октября дополнило рекомендацию сделать Мироныча «председателем облревкома» Терской области ремаркой: «Снестись с Чичериным по вопросу об ускорении его возвращения из Риги».
Распоряжение о выдаче пропуска с правом передвижения по ночному Владикавказу Кирову и Сталину, 25 октября 1920 г. [РГАСПИ]
Интересно, что 6 октября Сталин попросил Политбюро «ускорить возвращение т. Кирова из Риги». Однако Ленин счел разумным не торопиться: Киров вернется в Москву «после подписания прелиминарного мира с Польшей». Как мы знаем, на обратном пути Сергей Миронович проехал Себеж 14 октября. А Сталин отправился из Москвы на Кавказ 16 октября. Создается впечатление, что нарком прежде, чем сесть в вагон, дождался возвращения Кирова, чтобы вместе с ним двинуться на юг, склонять Орджоникидзе не сопротивляться автономии горских народов[201].
Владикавказ Сталина встретил днем 21 октября 1920 года. Нарком располагал всего несколькими днями, чтобы урезонить Орджоникидзе. 25 октября открывалась Кавказская краевая партийная конференция. Ожидались делегации с Дона, Кубани, Терека, Дагестана, Ставрополья. На ней Серго обязан выступить и что-то сказать об автономии… Что ж, Сталин почти уложился в срок (конференцию перенесли на 27 октября) и явно не без помощи нашего героя. 26 октября Иосиф Виссарионович телеграфировал Ленину: «Кавбюро и Орджоникидзе вели нашу линию умело, связали горцев с советской властью… вопрос о земельном и административном устройстве горцев, а также терских казаков будет решен в ближайшее время». Если бы Серго продолжал артачиться, посылать такую телеграмму не имело смысла.
Нет, Сталин с Кировым не переубедили Орджоникидзе. Он по-прежнему считал автономию излишней. Однако согласился не возражать против неё публично, что, собственно, и требовалось. Открытие форума предварило заседание Кавбюро ЦК РКП(б) в тот же день, 27 октября. Оно признало «своевременным образование Терской и Дагестанской горских советских республик». Кирову поручили «составить проект конституции горской советской республики», Квиркелии – «созыв съезда Терских народов на 15‐е ноября с.г.». Такой же форум в Дагестане запланировали на 10 ноября 1920 года…
На трибуну партконференции с докладом о политическом состоянии края Орджоникидзе поднялся 29 октября 1920 года.
– Что мы должны делать в будущем?.. В последнее время центр выдвигает вопрос об областной автономии горцев. Но мы должны заявить, что она проводится и сейчас. Ингушский исполком состоит из ингушей, и в пределах Ингушетии – это орган власти. В Осетии то же самое. Ни о какой русификаторской политике речи быть не может. Я думаю, что мы, наделяя массы землею, освобождая их от религиозных предрассудков, не будем навязывать нашу Коммунистическую партию, пока они её не поняли. Я этим закончу и надеюсь, что прения дадут нам возможность более ясно осветить этот вопрос…
Нейтрализовав упрямого Серго, Сталин на две недели покинул Владикавказ, чтобы подготовить и провозгласить автономную республику народов Дагестана. Вернулся к открытию съезда народов Терека. Тем временем президиум Кавбюро в лице М.И. Фрумкина и А.М. Назаретяна утвердил 15 ноября в Ростове-на-Дону проект конституции Горской АССР, разработанный комиссией Кирова. Кстати, Мироныч так и не возглавил во Владикавказе ни краевой облревком, ни облисполком, ни облпартком. Решением Кавбюро от 27 октября он остался «в Терской области для руководства здесь политической и партийной работой». Без указания какой-либо конкретной должности. Но, по сути, он стал на правах кандидата в члены ЦК и члена Кавбюро ЦК РКП(б) «наместником» Москвы на Тереке и в этом качестве почти месяц на разных собраниях разъяснял землякам необходимость автономии для горцев:
Протоколы заседания Кавбюро ЦК РКП(б) от 26 и 27 октября 1920 г. [РГАСПИ]
– Советская власть… не может осуществить свои задачи, пока широкая масса горской бедноты… ещё не приспособленная к общественной жизни, не понимающая революции дальше улучшения своего экономического положения сегодня, еще верующая в авторитет своих старцев и коранов… не поднимет несколько свое развитие… А потому, организовав Горскую республику на автономных началах, наша обязанность – прийти на помощь горской бедноте своей коммунистической работой.
На съезде народов Терской области, одобрившем 17 ноября создание Горской АССР, Киров тоже выступал, призывая проголосовать за «те начала, которые лягут в основу нового автономного государства». Причем со «свойственными ему блестками остроумия», вызвавшими смех в зале. А развернуто мотивировал важность развода горцев с казаками Сталин. Он осветил и вопросы будущих границ, политический характер автономии, структуры властных органов, системы выборов и т. д. Делегаты дали санкцию на учреждение Горской автономии шести народов – карачаевцев, кабардинцев, балкарцев, осетин, ингушей и чеченцев, запустив механизм образования новой административной единицы. ВЦИК РСФСР рассмотрел просьбу съезда и 20 января 1921 года обнародовал соответствующий декрет. Далее Терский облисполком созвал учредительный съезд, который и открылся во Владикавказе 16 апреля, чтобы завершить установленную декретом процедуру.
Правда, достигнутое осенью 1920‐го согласие едва не расстроилось. Советская власть не рискнула выселить с правобережья Терека всех казаков, а освободившейся земли, увы, не хватало. И сложилось мнение, что её избыток есть у… кабардинцев, с чем те, естественно, не согласились. Лидер кабардинцев, волевой и энергичный Бетал Калмыков, мириться с территориальными претензиями соседей по автономии не собирался. Кабардинцы готовы к самостоятельности! И об этом вполне мог заявить окружной съезд в Нальчике, намеченный на 25 ноября 1920 года. Киров срочно выехал туда. В конце концов Кабарда не отказалась войти в Горскую АССР, но спустя полгода, 21 мая 1921 года, под предлогом «отсутствия определенной экономической связи… с остальной частью населения ГССР» начала процесс… выхода из неё. Мы помним, насколько почитал Кирова Калмыков. Похоже, в кулуарах окружного съезда они заключили компромисс: Кабарда побудет составной частью Горской АССР, пока та не сформируется окончательно, после чего с разрешения Москвы станет отдельной автономией. Калмыков свое слово сдержал, Киров сдержал свое…[202]
4. Кандидат в члены ЦК РКП(б)
Пока во Владикавказе Сталин и Киров занимались автономией северокавказских горцев, по ту сторону горного хребта, в Закавказье, случилось событие, разрушившее выстроенный Лениным и Чичериным буфер между Советской Россией и странами Антанты: меньшевистская Армения, не без влияния той же Антанты, 24 сентября 1920 года ввязалась в войну с Турцией. Заметим, новой, революционной Турцией Мустафы Кемаля, союзной Советской России и враждебной англо-французскому блоку. Войну спровоцировал конфликт о границах. Турция отказалась исполнять Севрский договор от 10 августа и отдавать Эривани существенные территории с выходом к Черному морю. Армяне решили занять их силой. Однако кемалисты, отбив нападение, перешли в контрнаступление и в короткие сроки разгромили армянскую армию. 30 октября они вошли в Карс, 7 ноября – в Александрополь (Гюмри). Далее турецкие войска устремились к армянской столице. Эривань запросила перемирия. Турки выдвинули ультиматум, означавший де-факто утрату Арменией независимости.