«Ленин умер… Он только вчерне успел закончить гигантскую работу. Он заложил фундамент будущего социалистического строя. Каждый из нас… чувствует руководящую руку Ильича. И если мы сумеем сохранить в партии душу Ильича, то мы доведем его постройку до конца… У нас надежный, проверенный партийный компас, и мы дорогу найдем…» – так заявил Киров на открытии в Баку партийного клуба 22 апреля 1924 года[235].
Спустя месяц в Москве состоялся XIII съезд партии (23–31 мая), который исполнил наконец волю пролетарского вождя, выраженную в знаменитом письме к съезду 1922 года: «В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни… Мне думается, что 50—100 членов ЦК наша партия вправе требовать от рабочего класса». Форум избрал в ЦК пятьдесят три человека. По мнению покойного лидера, «такая вещь нужна… для поднятия авторитета ЦК» и уменьшения «опасности раскола от какой-нибудь неосторожности». О степени влияния подобной меры на авторитет судить трудно. А вот уберечь от межфракционных усобиц ЦК ни полсотни, ни сотня, ни двести новых членов никак не могли. Увы, Ильич приносил стратегические интересы в жертву тактическим. Рабочие в таком количестве в ЦК Ленину потребовались ради одного – нейтрализовать не очень надежную старую гвардию, растворить её среди волны неофитов. Легко спрогнозировать голосование неопытных новичков от станка. Большинство пойдет за кумиром, за вождем, за Лениным, не за его соратниками…
А чем реально обернулась ленинская инициатива для государства? Рост членов ЦК даже до пятидесяти трех повлек за собой и рост числа лиц, заседающих в высших партийных коллегиях. В Политбюро стало вместо четырех кандидатов шесть, в Оргбюро вместо семи членов – одиннадцать и вместо трех кандидатов – шесть, в Секретариате отныне «принципиально руководили» не трое, а пять секретарей. По цепочке тот же процесс затронул и регионы. В ЦК АКП в феврале 1922 года четвертый съезд избрал двадцать пять членов и двенадцать кандидатов, а шестой форум в мае 1924 года – тридцать пять членов и восемнадцать кандидатов. Президиум ЦК АКП «подрос» ещё в марте 1922 года: если в Политбюро и Оргбюро «трудилось» по пять человек, то в объединенном органе насчитывалось уже девять членов[236]. Ясно, что управление молодой Страной Советов по большинству голосов упомянутая прибавка усложнила и замедлила, а угрозу образования и соперничества фракций не снизила, но подняла. Особенно на фоне упрямого желания Каменева и Зиновьева выкинуть Троцкого из Политбюро.
Впрочем, пока у генерального секретаря ЦК РКП(б) получалось торпедировать все выманивания на бой главы РВС (отставка Склянского в феврале, призывы к Троцкому покаяться на съезде партии в мае, объясниться на конгрессе Коминтерна в июне), политическая стабильность сохранялась. И Страна Советов относительно спокойно развивалась, восстанавливая экономический потенциал, утраченный после двух страшных войн – мировой и Гражданской. А генеральному секретарю ЦК АКП та же передышка позволила вновь сосредоточиться на проблемах своего региона. А приоритетным считалось повышение нефтедобычи…
Из телеграммы Кирова Орджоникидзе 12 марта 1922 года:
«Добыча нефти в среднем пятьсот тридцать, без кустарной, а всего с кустарной пятьсот пятьдесят пудов в сутки. Хорошо идет бурение. За десять дней марта прошли триста шестьдесят сажен. За март добыча будет шестнадцать с половиной миллионов. За февраль было четырнадцать миллионов семьсот тысяч. Бурение марта будет тысяча сажен с лишним. То и другое рекордное»[237].
Сергей Миронович торопился с выводами. Рекордным станет май 1922 года – 16,4 миллиона пудов, а затем добыча опять просядет, до 15 миллионов пудов в месяц к осени. С бурением скважин та же история. К осени проходка рухнет в два раза, до пятисот тридцати сажен… Причина: мало новых скважин, а углубление старых недостаточно. Следовало усиливать геологоразведку, повышать механизацию и шире использовать новые методы.
Из воспоминаний главы «Азнефти» А.П. Серебровского:
«В сентябре 1922 года… при активном участии тов. Серго и Кирова был окончательно решен вопрос о заключении договора с филиалом известной американской фирмы «Стандарт Ойль»… Американцы обязались дать нам станки для бурения, насосы, трубы… Мы включили в бригады, обслуживавшие предоставленные американцам во временную эксплуатацию участки, наших рабочих и мастеров, и обучали их… лучшим способам работы… Многие инженеры и геологи, настроенные консервативно, возражали против перехода на американские методы. Они говорили, что для Баку вращательное бурение не подходит… И здесь Киров показал себя снова блестящим организатором. Он… помог нам преодолеть… настроения инженерства…
Мы решили пойти за нефтью в море – засыпать и бурить Биби-Эйбатскую бухту… Для создания промысла на море оказалось необходимым привлечь инженера Потоцкого… враждебного большевикам.
Потоцкий знал, где надо искать в бухте нефть, но отказывался с нами работать. И вот Киров встретился с Потоцким и так сумел на него повлиять, что этот инженер сделался… самым преданным для советской власти работником. Киров, взвесив все шансы… повел нас на атаку моря. Но мы начали бурение в несколько ошибочном направлении и долго не могли найти нефть. Представители контрольных органов… сообщили об этом в ЦКК. Нам категорически приказали прекратить работы в бухте.
Как быть? Сергей Миронович велит мне ехать в Москву – добиться отмены запрещения, а пока… бурить. Баринов день и ночь сидел на Биби-Эйбате. Сергей Миронович заботливо наведывался и ободрял работников. А я в это время сражался в Москве за честь Биби-Эйбата. Все казалось безнадежным… Но в самую последнюю минуту я получил радостную телеграмму от Кирова:
– На Биби-Эйбате забил фонтан!..
Биби-Эйбатский промысел дал с тех пор много нефти. Бухта сыграла большую роль в росте нефтяной промышленности Азербайджана»[238].
М.В. Баринов, заместитель главы «Азнефти», рассказывал, как в «1923 г. Сергей Миронович предложил создать образцовый промысел на новой технической базе… на Балаханах, на богатом нефтью участке». Проектирование и строительство нового промысла он курировал лично, почему рабочие назвали «его Кировским промыслом, промыслом Мироныча». Добычу нефти «со дна моря» в бухте Биби-Эйбат генеральный секретарь ЦК АКП считал правильной, несмотря на все сомнения и критику скептиков. Кирова даже первые неудачи не смутили. «Мироныч… настаивал на продолжении засыпки бухты… следил за ходом работ, торопил, давал указания». «Под руководством Сергея Мироновича» в том же 1923 году началась «техническая реконструкция нефтяной промышленности». Паровая энергия заменялась электрической, «старинные желонки» на «глубокий насос», ударное бурение на вращательное.
Уточним, «первый советский промысел имени Кирова» заложили 5 января 1922 года, но не в Балаханском районе, а в Сабунчинском, третьем по размерам добычи из всех шести бакинских (Сураханы, Раманы, Сабунчи, Биби-Эйбат, Балаханы, Бинагады). Первую нефть первая скважина дала 24 мая 1922 года. Промысел имени Ильича в Биби-Эйбатской бухте заложили в ноябре 1922 года. Первую нефть скважина, начатая бурением в январе 1923 года, дала через три месяца, в начале апреля. Накануне революции Баку добывало в год от 400 до 500 миллионов пудов нефти. Затем добыча, естественно, упала, в 1918 году до 185 миллионов. В 1919‐м под британцами она выросла до 230 миллионов пудов. 28 мая 1920 года советский Азербайджан все нефтепромыслы национализировал, после чего цифры вновь покатились под гору: до 177 миллионов пудов за 1920‐й и до 156 миллионов пудов за 1921 год[239].
Каковы причины провала? Коллективное руководство! Именно оно рулило нефтяной отраслью Азербайджана с 28 мая 1920 по 1 сентября 1921 года. Процитируем примечательную заметку из газеты «Бакинский рабочий»: «С 1‐го сентября вводится единоличие во всех органах управления нефтяной промышленностью… Полуторагодовой опыт коллегиального управления доказал, что коллегиального управления как такового… не было. Не было его не по злой воле того или иного лица, а по той простой и очевидной… истине, что управлять предприятием путем коллегиальных совещаний и заседаний нельзя. Фактически коллегии существовали лишь на бумаге… Общего… руководителя, который объединил бы и… нес бы ответственность за все предприятие в целом, не было. Флером коллегиальности всегда легко было прикрывать безответственность и безначалие».
Акт о преобразовании Азнефтекома в Азербайджанское Центральное нефтяное управление («Азнефть») во главе с А.П. Серебровским подписал Н.Н. Нариманов. Однако едва ли зачинщик реформы он. «Азербайджанский Ленин» благословил введение коллегиальности в нефтяной отрасли в 1920 году. А отменили неэффективную модель, во-первых, по прошествии более чем года, во-вторых, спустя месяц после появления в бакинских коридорах власти Кирова.
И вот как новый член Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК АКП 31 августа 1921 года на VIII общебакинской партийной конференции прокомментировал проблему «упразднения коллегиальности»: «Я думаю, что страшного ничего нет. Дело в том, что мы в свое время слишком привыкли, что каждый вопрос нужно решать в коллегии. Нам теперь трудно отказаться от этого, но… вы спросите любого и любой вам скажет, что мы, действительно, настолько увлеклись этой коллегиальностью, что в каждом вопросе приходилось поговорить в одном месте, потом пройти несколько стадий, чтобы сделать то или иное дело. Теперь вводится единоличие и, несмотря на то, что это единоличие ведет к диктаторству, у нас есть на это много сдерживающих аппаратов. Но с другой стороны инициатива сверху донизу возможна только тогда, когда мы введем единоличное управление»