лгое время покровительствовавший «мужику с рукой». И все же в конце концов звездный час Багирова пробил, после чего Мир Джафар Аббас-оглы навел порядок в Азербайджане. По-плохому! Ведь по-хорошему ни у кого, кроме Кирова, не получалось…[270]
Впрочем, самому Сергею Мироновичу в городе на Неве предстояло все начинать с нуля. Воспользоваться отработанной в Баку схемой поведения – ролью третейского судьи – не представлялось возможным. Ленинград Кирова не приглашал. Ленинграду Кирова навязали. Партактив подчинился воле Москвы, смирившись с «воцарением» чужака. Это Молотов не сомневался, что Мироныч легко добьется у коммунистов и рабочих «колыбели революции» признания. Мироныч же не считал, что успех гарантирован. И одних зажигательных речей будет мало, чтобы покорить сердца ленинградцев. Питер – не Баку, талантливых ораторов перевидал и переслушал немало. Зиновьев, кстати, тоже зажигать аудиторию умел. Так что словами град Петров не завоюешь. Нужны дела! Причем такие, что превзойдут все достижения зиновьевского периода. А при Зиновьеве Ленинград развивался довольно быстро, приближаясь к довоенному уровню. Промышленность восстанавливалась. Торговые обороты множились, удвоившись за один 1925 год. Транспортная сеть расширялась.
И как в такой ситуации Кирову тягаться с поверженным Зиновьевым? Как доказать рабочему классу Ленинграда, за один 1925 год выросшему ещё на шестьдесят тысяч человек, что новый вождь Киров лучше старого Зиновьева? «Видно, дорогой Мироныч, твоя судьба такова, что тебя всегда посылает наша партия туда, где чрезвычайно тяжелые условия работы», – попробовал утешить Кирова один из бакинских знакомых в послании от 19 января 1926 года. И добавил затем: «Но партия не ошиблась, послав тебя в один из первых революционных центров нашего Союза. Ты, дорогой Мироныч, справишься с данной тебе задачей партии, ибо ты сумел справиться во многонациональной республике АССР со всеми ненормальностями в партии»[271].
Мироныч, конечно, справится. Однако как бы он вышел из затруднения, не имея за плечами добротного технического образования Казанского промышленного училища? Приведем немного статистики. В Ленинграде – шесть районов, шесть райкомов ВКП(б). В январе 1926 года 717 предприятий города имеют партийные ячейки. В них числятся 77 058 членов и кандидатов ВКП(б). На момент «падения» Путиловского завода общие собрания провели 652 коллектива. Это – 73 268 зарегистрированных партийцев. Докладчиков ЦК пришло послушать 63 093. За позицию ЦК проголосовало 60 228 человек, за оппозицию – 2190, воздержались 275. Выборжцы изначально приняли строну ЦК. Центрально-Городской, Петроградский и Володарский районы колебались недолго. По итогу во всех четырех открытых оппозиционеров насчитали 275, сомневающихся – 105 человек. Наиболее проблемными оказались заводы и фабрики Московско-Нарвского и Василеостровского районов. А это самые крупные и именитые предприятия города – Балтийский, Трубочный, Кабельный, «Красный Гвоздильщик», Лаферм, «Красный треугольник», «Скороход», «Электросила», вагоностроительный имени Егорова, Северная судостроительная верфь и, естественно, Путиловский. Напомню, из девятисот коммунистов «Электросилы» «доклад» Кирова проигнорировало более трети. Да, за не проголосовало всего трое, но сколько из «согласных» подняло руки скрепя сердце, вынужденно, выбирая из двух зол меньшее?[272]
И так было везде. ЦК победило количественно, а не качественно. А чтобы победа не превратилась в пиррову, умы и сердца рабочих Ленинграда надлежало завоевать по-настоящему. Преимущество Зиновьева: пролетарии Петрограда пережили с ним и под его руководством голод, разруху, сражения Гражданской войны, отстаивали любимый город от белых и интервентов. К тому же Евсеич – близкий соратник Ленина. Оба укрывались в Разливе в августе семнадцатого. И укрывали их петроградские рабочие. Минус товарища Григория – образование. Оно не техническое, а гуманитарное. На этом минусе Мироныч вполне мог сыграть. И он сыграл.
Из воспоминаний ленинградских рабочих. 1939 год. Они, понятно, крайне тенденциозны. Тем не менее зерно истины уловить можно.
А.Д. Моисеева и М.Г. Скороход, «Красный путиловец»:
«…Взял он одну деталь… осмотрел внимательно, даже во внутрь её заглянул.
– Вы американскую отливку видели?
– Видели…
– По внешности ваша отливка не хуже. Хорошая, аккуратная работа. А только почему в вашей отливке такие толстые стенки? Американцы это делают гораздо экономнее. А мы тем более обязаны беречь металл… А такая отливка – расточительство…»
С.Н. Тимофеев, завод имени Сталина: «…часов в одиннадцать вечера… зовет меня подручный.
– Что такое?.. Кому вдруг ночью понадобился?
Идите… к турбине… Товарищ Киров её уже рассматривает.
Бросился я к турбине. А Мироныч уже влез на турбину и трубкой… стал тщательно её прослушивать…
Слез товарищ Киров с турбины довольный, улыбающийся.
– Ну, товарищ Тимофеев… долго ли строили эту игрушечку?
Ответил я Кирову, а сам думаю: «Да, ты, Мироныч, лучше меня знаешь, сколько её строили»…
Очень интересовался он всеми подробностями испытания, долго расспрашивал, какие в турбине детали, какие усовершенствования в дальнейшем думаем ввести…»
А.В. Максимова, завод «Красный треугольник», об одном из посещений Кировым гдовских сланцевых рудников: «Об этом приезде так рассказывал нам бурильщик Ширяев.
Вот приехал Киров и первым долгом просит:
– Спустите меня в шахту!
Спустился Мироныч, осмотрелся, взял кайло и стал пробовать кровлю. Ударил кайлом, прислушался и вдруг недовольно говорит:
– Бунит!
А я, по совести сказать, и не знал, что это слово означает…
– Не понимаешь… что значит «кровля бунит»? Какой же ты после этого горняк?
И Сергей Миронович ударил кайлом по кровле ещё раз. Послышался глухой протяжный звук.
– Вот это и значит, что кровля бунит… И это очень опасно для рабочих. Необходимо немедленно же её закрепить…»
П.П. Громов, Ижорский завод: «Однажды Сергей Миронович… в… механическом цеху… подошел к агрегату, внимательно осмотрел его и вдруг спросил меня:
– А где же линейка?
– Какая, Сергей Миронович, линейка?
– Да, ведь на этом агрегате должна быть специальная линейка с делениями. По ней рабочий сразу же видит, как распределяется пар, каково мертвое пространство между золотниками и окном цилиндра.
Я очень смутился: столько лет работаю и ничего про эту линейку не знаю. Киров… заметил мое смущение…
– Так вы все-таки сходите в технологическое бюро и скажите, что так выпускать подобные агрегаты нельзя…
Механики просто не знали, как благодарить Мироныча… раньше, без линейки, механик, чтобы проверить золотник, должен был обязательно открывать крышку…»
П.П. Кобозев, механический завод № 7: «Киров приехал на наш завод во время приемки банкаброшных машин… Подошел к стенду, взял в руки деталь, посмотрел на неё внимательно и спросил… руководителя цеха:
– Скажите, это – ответственная деталь?
– Ответственная…
– А какого она диаметра?
– Четыре миллиметра…
– Неужели только четыре?.. А по-моему, здесь все семь наберется. Не тонко ли будет?
Проверили мы деталь и убедились: прав Сергей Миронович, семь миллиметров в детали».
А теперь давайте представим во всех описанных эпизодах на месте Кирова Зиновьева. Не можем? И рабочие Питера тоже не могли… Почему довольно быстро и признали Кирова своим. Да и как не признать. Ведь Мироныч «никогда… мимо не пройдет, остановится, всегда за руку с тобой поздоровается, начнет расспрашивать». И не только о работе. «И так это он все умел спросить, что видно было, – не ради простого любопытства интересуется, а нужно ему все знать для нашего общего дела», – считал старый рабочий-фин В.Я. Сихвонен[273]. И наверняка даже в этом отношении Киров заметно выигрывал в сравнении с Зиновьевым…
5. Кандидат в члены Политбюро
Ленинградская пирамида коллективного руководства отличалась ещё большей громоздкостью, чем азербайджанская. Это не мешало, пока город возглавлял председатель Петросовета, затем Ленсовета Григорий Зиновьев – рядовой член Бюро губкома. Стоило ему что-либо решить, секретариат, бюро и пленум губкома без промедления давали нужную санкцию и претворяли в жизнь волю «вождя». Но вот в январе 1926 года кумир пал, и коллегиальность явилась ленинградцам во всей своей красе. Чрезвычайная конференция 12 февраля переизбрала «от имени шести районов Ленинграда и всех уездов Ленинградской губернии» губком. Всего в новый орган вошло сто пятьдесят четыре человека. В два с половиной раза больше, чем в ЦК ВКП(б) после XIV съезда (63 члена). На другой день они (присутствовало около ста тридцати членов) сформировали бюро губкома и секретариат. Первый создали «в составе 25‐ти товарищей и 6 кандидатов», второй – «в количестве пяти товарищей… Кирова (первый секретарь), Антипова, Шверника, Комарова и Угарова».
Так, для сопоставления: Политбюро ЦК ВКП(б) состояло из девяти человек, Секретариат ЦК ВКП(б) – из пяти. И эти четырнадцать персон (по факту двенадцать) руководили не губернией, а всей огромной Страной Советов… Впрочем, в предыдущий раз, при Зиновьеве, 10 декабря 1925 года, бюро губкома образовали тридцать три «товарища» и пять кандидатов…[274]
Протокол пленума Ленинградского губкома от 13 февраля 1926 г. [РГАСПИ]
Помните, в рамках Секретариата ЦК АКП существовали две «рабочие коллегии» – Оргколлегия и Агитколегия? В Ленинграде ситуация сложилась ещё интереснее. Переизбранный секретариат провел первое заседание 16 февраля. Отсутствовал Антипов. Киров, Шверник, Комаров и Угаров рассмотрели двадцать один вопрос – от расширения президиума Ленсовета и даты губернской конференции РЛКСМ до удовлетворения «жильем работников, приезжающих на партработу в Ленинград». О коллегиях Орготдела и Агитотдела речь не заходила. Около полудня 18 февраля впервые собралось бюро губкома (19 членов и 5 кандидатов), и оно почти сразу утвердило персональные списки трех «рабочих коллегий» секретариата – Оргколлегии, Агитколегии (20 членов) и «Отдела работниц и крестьянок» (7 членов). Окончательный состав Оргколлегии отложили до приезда заведующего – Антипова, временно ограничившись «пятеркой» во главе с Комаровым. Она уступит место полноценной структуре из пятнадцати членов 9 марта 1926 года. И самое важное. Утверждение состава каждой коллегии («Оргпятерки», «Агитколлегии», «Коллегии Женотдела») сопровождалось таким примечанием: «Все решения… вступают в силу по утверждении их Губкомом ВКП(б), Секретариатом или Бюро ЛК»