10. «Совершенно возмутительная история»
В субботу 31 августа 1929 года на Тверской, дом № 48, около четырех часов дня закончилось заседание бюро редколлегии «Правды». Участники уже расходились, когда в комнату вошел инструктор АПО ЦК ВКП(б) А.П. Мариинский. Завидев его, член редколлегии газеты Николай Попов обратился к Емельяну Ярославскому, секретарю ЦКК, а по совместительству то же члену редколлегии «Правды»:
– Вы, быть может, останетесь. Вот и товарищ Мариинский здесь. Он, кстати, также ездил в Ленинград. Мы поговорим буквально минут пять.
– Хорошо, но, учтите, мне к пяти часам надо успеть в другое место.
К беседе подключились Леонид Ковалев, заведующий отделом партийного строительства, и журналист «Правды» Исаак Бахтамов, накануне вернувшийся из Ленинграда. Бахтамов положил на стол папку с бумагами и сказал, что в ходе поездки сведения, имевшиеся в распоряжении редакции, подтвердились.
– Что ж, мы в ЦКК давно предупреждали ряд ленинградских товарищей о необходимости убрать некоторые безобразные явления, в частности ликвидировать «Бар», – отозвался на это Ярославский.
Тему сразу подхватил Мариинский, уточнив, что, «несмотря на данные… обещания, «Бар» сейчас ремонтируется». Затем он поделился впечатлениями от общения с коллективом «Красной газеты», в которой накопилось немало критических материалов по работе многих хозорганов Леноблисполкома.
– Товарищ Мариинский, покороче, – попросил Ярославский, поглядывая на часы. Когда Мариинский замолчал, секретарь ЦКК взял в руки верстку одной из статей, бегло пролистал, после чего произнес:
– Можете поместить ее в следующем номере, внеся некоторые поправки…
На другой день, 1 сентября, «Правда» на полосе, посвященной ходу кампании «самокритики», провозглашенной ЦК ещё 3 июня 1928 года, привлекла внимание читателей к проблемам в Ленинграде. Помимо обличения конкретных примеров «зажима самокритики» в Севзапторге, в Выборгском и Центральном райкомах партии, центральный орган ВКП(б) открыто обвинил областную Контрольную комиссию и Леноблисполком в поддержке партийной «знати», ведущей себя с простыми рабочими по-барски. Даже фамилии назвал: члены президиума КК И.П. Рекстин и В.Е. Алексин, зампред Леноблисполкома Н.И. Иванов. Примечательно, что никого из членов обкома в тех же грехах авторы полосы не упрекнули. Напротив, не преминули подчеркнуть в одной из заметок, что лишь «вмешательство… тов. Кирова помогло снять» с должности неназванного по фамилии зарвавшегося директора [306].
Мы помним, кто с весны 1926 года председатель Ленсовета и Ленгуб, а после облисполкома – Николай Павлович Комаров, «коренной питерец». Ленинградский партконтроль и рабкрин с 1926 года возглавлял не меньший «коренной питерец» Георгий Александрович Десов. Таким образом, демарш «Правды» выглядел не чем иным, как попыткой разрушить отлаженную и неплохо зарекомендовавшую себя за три года систему управления Ленинградом, в которой общее политическое руководство принадлежало «варягу» Кирову, а за хозяйственный блок всецело отвечал ленинградец Комаров. Вопрос: кому понадобилось сломать взаимовыгодный механизм? Кирову?! Сталину?! Или кому-то другому…
Момент атаки не случаен. Все – в отпусках. Киров, Комаров, Десов (с 15 июля «на срок по заключению врачей»), Стецкий (с 29 августа), П.А. Алексеев (с 22 июля «на срок по заключению врачей»; преемник Ф.Я. Угарова в качестве секретаря ЛК и профсоюзного лидера), Сталин (с 15 июля по 1 октября). В Ленинграде за главного – Чудов, в Москве – Молотов. Впрочем, с 1 сентября и Молотов – официально в отпуске. А «за главного» в Политбюро – Бухарин в паре с Рыковым или Куйбышев в паре с Кагановичем…[307]
Инициатор все хорошо просчитал. Возражать «Правде» никто не будет. Ведь возражение – первый шаг к дискуссии, которой члены ВКП(б) ныне боятся как огня. Коммунисту Кирову, коммунисту Комарову и коммунисту Сталину придется подстраиваться под новую реальность. А реальность эта потребует оргвыводов в отношении «коренных питерцев» со всеми вытекающими последствиями и для репутации Кирова, и для уровня его ответственности. Эффективный тандем политика с хозяйственником останется в прошлом. Отныне все промахи и провалы по линии Ленсовета и Леноблисполкома будут «на совести» Мироныча.
Чудов со Стецким, не успевшим покинуть Ленинград, что-либо решать от имени секретариата не осмелились, хотя 14 августа по желанию Кирова им в помощь бюро обкома кооптировало трех временных секретарей (Осипова А.В., Моисеева И.И. и Кондратьева И.И). «Временный секретариат» собрал 2 сентября бюро обкома, которое в отсутствие Кирова и Комарова признало «правильность отмеченного центральным органом… некоторого ослабления самокритики… в нашей организации» и сформировало три комиссии для изучения обнародованных «Правдой» неприглядных фактов «зажима» рабкоров и злоупотреблений в Севзапторге и Откомхозе.
Киров и Комаров санкционировали данный вердикт на заседании 4 сентября, предписав закончить работу комиссий не в недельный срок, а к 7 сентября, к созываемому экстренному пленуму областкома. Правда, пленум стал простой формальностью. Оценку бюро обкома одобрил, оргвыводы объявил: президиум областной КК велел переизбрать, а зампреда и секретаря облисполкома Н.И. Иванова и И.Л. Леонова уволить. Понятно, что и Десов не удержался в должности. Пленум областной Контрольной комиссии 9 сентября в присутствии Кирова избрал нового председателя, рабочего с Балтийского завода П.Б. Богданова, а старого лишил даже членства в президиуме[308].
Из письма Орджоникидзе Сталину, 20 сентября 1929 года: «Видел Кирова. Он был здесь. Измотался он до чертиков. До сих пор не может опомниться по-настоящему. Комаров и ряд других работников для Ленинграда едва ли пригодятся. Все было проделано со стороны «Правды» до того безобразно, что трудно себе представить». А вот и мнение Сталина. Первое впечатление изложено в письме Молотову 9 сентября: «Визгливая шумиха насчет лен[инградской] организации вызывает подозрение». По зрелом размышлении 13 сентября генсек выразился жестче: «Грубой ошибкой было выступление в «Правде»… против ленинградского руководства… против Кирова – Комарова… Кто-то (т. е. враг партии) хотел изобразить дело так, что ленинградская верхушка… сопротивляется самокритике и не приемлет её… А… удар по верхушке лен[инградской] организации… есть удар по самому сердцу ЦК…» Сталин поначалу полагал, что выпад произвел «кто-нибудь… вроде Зиновьева или одного из учеников Зиновьева, умеющих ловко льстить Ярославскому». Отсюда и грозный эпитет – «враг партии». Однако постепенно пришло понимание, что «виноваты кое-кто из ЦК», а не оппозиция, и не только тем, что ЦК «на минуту выпустил руль из рук» и не досмотрел за «спортсменом от самокритики» Ярославским. Все гораздо серьезнее[309].
Протокол заседания бюро ЛК от 4 сентября 1929 г. [РГАСПИ]
Протокол заседаний президиума ЦКК и коллегии РКИ от 9 и 13 сентября 1929 г. [РГАСПИ]
В конце концов, кто в августе 1929 года рулил в ЦК? Вячеслав Молотов. Напарник Сталина, идеолог нового антинэповского курса. А кого Сталин прочил ему в преемники? Сергея Кирова, не радикала и не либерала от большевизма, а реалиста, каковым, в принципе, считал себя и сам лидер страны. Правящий дуэт Сталин – Киров означал существенную корректировку политики ВКП(б) в сторону ослабления радикализма: меньше гонений на «кулака», на спецов, духовенство, техническую и творческую интеллигенцию, больше трезвого расчета и здравого смысла. В трактовке ортодоксальной группы Молотова это – форменный Термидор. И если ветеран Секретариата ЦК разглядел на горизонте такую перспективу, то как бы отреагировал?
Публично Сталину не возразишь, если не хочешь последовать по стопам Бухарина, Зиновьева, Троцкого. Зато можно нейтрализовать потенциального соперника, аккуратно дискредитировав его. Вспомним совещание в редакции «Правды»: Емельяна Ярославского вечером 31 августа обхаживали три сотрудника газеты – Николай Николаевич Попов, Леонид Иванович Ковалев и Исаак Михайлович Бахтамов. Бахтамов явно на вторых ролях. Он на ряду с Мариинским – ценный информатор, посетивший Ленинград. Добро Ярославского требовалось либо Попову, либо Ковалеву.
Как ни странно, Молотов в письме Сталину от 17 сентября 1929 года проговорился. Написал, что в «Правде» «редакция слабая, м[ожет] б[ыть], постепенно встанет на ноги, но пока там вертел т. Ковалев – способный, но неустойчивый (м[ожет] б[ыть], фальшивый – не исключаю и этого)». Почему Вячеслав Михайлович поторопился назвать виновного? Намеревался отвлечь вождя от Попова – заведующего агитпропом МК до 10 июня 1929 года, заместителя заведующего АПО ЦК ВКП(б) с июля по октябрь 1928 года? Вот уже почти три месяца «Правдой» управлял триумвират – Ярославский, Попов, Крумин. Геральд Крумин, журналист и редактор, представлял «Правду» на Политбюро. Интересная деталь, когда он в июле отправился в отпуск, на заседания Политбюро от «Правды» приглашался… Н.Н. Попов.
Из письма Надежды Аллилуевой Сталину, сентябрь 1929 года: «На днях… всех вызвали в ЦКК… Заседание вел Серго… Крумин плел… что Ковалев этот материал не показал редкол[легии]… Молотов заявил, что Партийный отд[ел] «Правды» не проводит линии ЦК и вообще занимается перегибом линии партии в самокритике… Серго… стал кричать… до каких пор в «Правде» будет продолжаться Ковалевщина… Кроме этого… на заседании редак[ционной] коллегии Криницкий выступил с заявлением, что Ковалев зиновьевец…» Собрание в ЦКК состоялось 13 сентября 1929 года. Заслушав доклад Г.А. Десова, после прений сформировали проверочную комиссию из шести человек во главе с М.Ф. Шкирятовым. А.И. Криницкий – заведующий АПО ЦК ВКП(б). У него совсем недавно работал заместителем Н.Н. Попов.