Выезжал Мироныч под Гдов осмотреть сланцевые рудники, на Волхов, где строился алюминиевый завод, на Свирьстрой, на торфяные разработки, на Белморстрой (Беломорско-Балтийский канал). Совпадение? Но на время безоговорочного единоначалия Кирова в Ленинграде и области пришлась череда больших побед и достижений, значимых в масштабах всей страны.
Февраль 1931 года. В Ленинграде произведены первые килограммы советского синтетического каучука.
Апрель 1931 года. На Ижоре изготовлен первый советский блюминг.
Сентябрь 1931 года. На Кольском полуострове заработала первая советская фабрика по обогащению апатитовых руд.
Май 1932 года. На Волхове произведена первая партия советского алюминия.
В отличие от многих «триумфов» первой пятилетки в других регионах СССР, в основе этих лежал не «великий страх», а настоящий энтузиазм ленинградцев, воодушевленных кировским словом или поступком.
– Главное, не ударяться в панику, а выяснить, в чем корень зла… Новое дело требует от большевиков особенной энергии и настойчивости. Тут одними речами на собраниях да резолюциями не добьешься ничего. Надо глубоко вникать в технику дела, изучать его.
Так Мироныч «успокаивал» рабочих Хибиногорской обогатительной фабрики, которые долго не могли наладить стабильную работу своего нового предприятия.
– Соберите коммунистов – не всех сразу, не «чохом», а по цехам, по отделам, – дружески по душам потолкуйте с ними, расспросите, что, по их мнению, мешает делу. Если загорятся сердца у людей… горы своротите. А если не добьетесь этого – никакие приказы, никакие инструкции не помогут.
Так он напутствовал нового парторга Пролетарского завода, систематически не выполнявшего план выпуска паровозов и вагонов…
Или такой пример кировского «террора». Совещание с руководством областного Спичтреста. На столе – папиросы и спичечные коробки. Прежде чем начать обсуждение, Киров предложил всем желающим закурить. По обыкновению, большинство достали из карманов собственное курево и спички.
– Нет уж, товарищи дорогие! В гости со своим угощением не ходят. Вот вам папиросы, а вот и спички, к слову, ваша собственная продукция…
Подчиняясь воле Кирова, все взяли спички со стола, но те «либо совсем не загорались, либо сразу же гасли». Сергей Миронович понаблюдал какое-то время, как «гости» мучились, а потом произнес:
– Теперь, надо полагать, каждому из вас понятно, по какому поводу вас пригласили на совещание. Выводы сделайте сами.
Киров свои выводы сделал на заседании секретариата 8 октября 1931 года. Отметив «крайне неудовлетворительное качество спичек» ленинградского Спичтреста, он и Чудов поручили областным рабкрину и совнархозу «выяснить причины плохого качества спичек» и «принять меры к улучшению качества продукции Спичтреста». Обратите внимание, в тексте постановления нет и тени намека на репрессии в отношении кого-либо из спичечных «королей».
Тем не менее остается вопрос: почему Киров не пригласил нерадивых директоров прямо на секретариат. Ответ кроется в регламенте заседаний секретариата, бюро и пленума «областкома ВКП(б)», утвержденном 24 марта 1930 года. В нём первый же параграф предписывал: «На заседаниях не курить!»[326] А ведь Киров – заядлый курильщик. Но раз интересы дела требуют, не курить, значит, Киров не будет курить…
14. «Так хочется жить и жить!»
Семнадцатый съезд партии вошел в историю как съезд победителей, а ещё как съезд Кирова. Прежде всего, на форуме Киров выступил с яркой, запомнившейся всем речью. Кроме того, Киров по популярности якобы перещеголял самого Сталина и делегаты едва не избрали его новым генеральным секретарем… Действительно, XVII съезд ВКП(б) стал съездом Кирова, но не из-за ораторских изысков или соперничества со Сталиным. Во-первых, речь, произнесенная нашим героем 31 января, особой оригинальностью не отличалась. Посвященная Ленинграду в годы первой пятилетки, перенасыщенная деталями и славословием по адресу генсека, аудитории запомнилась не она, а одна короткая и довольно неожиданная реплика:
– Успехи действительно у нас громадны. Черт его знает, если по-человечески сказать, так хочется жить и жить. На самом деле посмотрите, что делается. Это же факт!
Во-вторых, ключевое событие съезда случилось не вечером 9 февраля, когда переизбирался ЦК, а на другой день, когда по докладу Л.М. Кагановича делегаты приняли резолюцию по организационному вопросу. А в ней читаем два важнейших положения:
С.М. Киров на трибуне XVII съезд ВКП(б), 31 января 1934 г. [РГАСПИ]
Мандат С.М. Кирова – делегата XVII съезда ВКП(б) от Ленинграда. [РГАСПИ]
1. «Ликвидировать коллегии во всех областях советско-хозяйственной работы», в том числе в наркоматах.
2. «Упразднить в обкомах – крайкомах и ЦК нацкомпартий секретариаты, оставив не более 2 секретарей – первого и второго».
А ведь Киров на пленуме обкома 24 января 1934 года, то есть накануне съезда, открывшегося в Москве 26 января, уже совершил в рамках Ленинграда и области именно эту реформу. Ленинград послужил образцом для всей страны? Если так, то кому-то почин совсем не понравился. В итоге особая комиссия внесла в окончательный текст резолюции поправку: в трех регионах секретариаты должны сохраниться – на Украине, в Московской и Ленинградской областях…
И ещё. По словам Хрущева, Микояна и Молотова, в дни съезда «где-то в зале во время перерыва» «человек восемь – десять делегатов» во главе с Б.П. Шеболдаевым «вызвали Кирова на… совещание» и предложили выдвинуть его на пост генерального секретаря вместо Сталина. Киров отшутился: «Что вы глупости говорите! Какой я генеральный!» Однако он все понял правильно. Кто-то задумал не генеральным Кирова сделать, а рассорить со Сталиным, почему наш герой поспешил предупредить о странном зондаже генсека. Хотя инициативная группа вроде бы выражала чаяния кавказских делегаций, Иосиф Виссарионович догадался, кто стоит за спиной Шеболдаева: Борис Петрович возглавил Северокавказский крайком в январе 1931 года, но прежде два с половиной года (1925–1928) служил в аппарате ЦК ВКП(б) заместителем заведующего Орготделом. «Способный человек», – отзывался о нём позднее Молотов…
Что ж, наскоро организованная провокация не прошла. А вот под установку съезда о секретариате Миронычу пришлось подстраиваться, и он продолжал собирать секретариат с периодичностью примерно два раза в месяц. Голосовало на заседаниях всего четыре человека – Киров, Чудов, Угаров и Ирклис. Хотя очевидно, что считать подобные встречи лидера со своими заместителями по городу и области полноценными коллегиями вряд ли справедливо….
Кстати, П.А. Ирклиса пленум обкома по докладу Чудова доизбрал секретарем 27 февраля 1934 года. Пополнение также связано с событиями в Москве 10 февраля, но не на съезде, а на пленуме ЦК, собравшемся во второй половине дня. В повестке единственный вопрос: «Выборы исполнительных органов ЦК». И в каждом из трех утвержденных списков мы видим имя Кирова. Киров – один из десяти членов Политбюро, один из десяти членов Оргбюро и один из четырех членов Секретариата. И мы легко можем расшифровать смысл происшедшего: в ВКП(б) возник новый правящий дуэт Сталин – Киров. Молотов отныне – третье лицо в партии.
Избрание Сергея Мироновича секретарем ЦК сопровождалось характерным примечанием: «С оставлением секретарем ленинградского обкома». Ссылаясь на него, часто пишут, что Киров сопротивлялся переводу в Москву и перед нами своего рода компромисс. Однако нам стоит освежить в памяти кредо жизни нашего героя. Помните: «Я буду тем, кто сейчас нужнее всего!» А вот что услышал Ф.Н. Матвеев, председатель Московско-Нарвского райсовета, прежде директор Ленинградского торгового порта, когда попросил у Мироныча защитить от перевода в Москву в Наркомфлот:
Протокол пленума ЦК ВКП(б) от 10 февраля 1934 г. [РГАСПИ]
– Долг коммуниста – быть там, где он больше всего нужен… Вот и я в таком же положении, что и ты… Центральному комитету виднее, брат, где какой коммунист полезнее…[327]
Так что, прикажи Сталин Кирову переехать в Москву на постоянную работу, Киров подчинился бы. Однако Сталин приказал другое: работать на два «дома» – и в Москве, и в Ленинграде. Отсюда и появление четвертого секретаря Ирклиса. Киров уже физически не успевал всюду, а потому сосредоточил основное внимание на городе, а область целиком перепоручил Чудову, которому, естественно, понадобился собственный заместитель – Ирклис. Так образовался квартет: Киров с Угаровым ведут Ленинград, Чудов с Ирклисом под формальной опекой Кирова – область. Но на навязанных партийным съездом заседаниях секретариата они «трудились» сообща, вчетвером, и в последний раз – 4 ноября 1934 года…[328]
Ну а зачем Сталину Киров в Ленинграде, догадаться несложно: Киров возглавлял образцовый город, живший по новой управленческой модели, единоначальной, и на XVIII съезде ВКП(б) докладывать об эксперименте, который намечалось распространить на всю партию, следовало, конечно, тому, кто произвел само преобразование в «колыбели революции» и в данной связи мог ответить на все каверзные вопросы делегатов. А делегаты на съезде будут уже подготовленные, подготовленные пятью или шестью годами работы в условиях единоначалия на производстве…
Новый правящий тандем оказался на редкость странным. С одной стороны, Киров – олицетворение ожидающих страну перемен – должен содействовать Сталину в их проведении. По крайней мере, быть рядом с ним, когда вождь предлагает на Политбюро принять ту или иную меру, для радикальной группы Молотова едва ли приемлемую. И что же? Кирова рядом со Сталиным нет. Рядом со Сталиным другой человек – Л.М. Каганович, тоже член Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК. Вот он и вел всю ту оргработу, которую вроде бы обязан вести Киров. Причем с первого дня, с 20 февраля 1934 года.