«бывший министр внутренних дел СССР» так изложил своё ходатайство к партийным руководителям:
«Дорогие товарищи!
Убедительно прошу Вас, прошу ЦК КПСС дать указание ещё раз пересмотреть вопрос о моём исключении из членов партии и оставить меня в её рядах. В партию я пришёл из комсомола, в рядах которого состоял с 15-летнего возраста, более 30 лет находился в рядах ленинской партии и всё время принимал участие в партийной работе. С 1939 по 1956 год входил в состав Пленума ЦК КПСС. 10 лет работал министром СССР. В моей работе были и крупные недостатки, и крупные ошибки. Но я их допускал не по злому умыслу. Всегда я стремился честно выполнять указания и решения ЦК КПСС. Ошибки, допущенные мною на работе в МВД, в известной мере объясняются и прошедшим временем культа личности. Я готов нести любое наказание от партии, я поеду на самую низовую работу, в любой район страны, но прошу одно — оставить меня в рядах ком. партии. Проведя всю сознательную жизнь в рядах партии, я не могу ни физически, ни морально жить вне партии».
В отношении проведенного над ним «партийного судилища» Круглов С.Н. так представил собственное впечатление: «Обвинение, составленное следователем КПК тов. Кузнецовым, является тенденциозным и необъективным, о некоторых обвинениях против меня я услышал только на заседании КПК, по ряду пунктов обвинения с меня даже не требовали объяснения, а по другим пунктам мои объяснения совершенно не принимались в расчёт, не проверялись и полностью игнорировались. Я считаю решение о моём исключении слишком серьёзным наказанием. Находясь в рядах партии, я ни разу не подвергался партвзысканиям. Награждён пятью орденами Ленина за участие в создании оборонных и атомных объектов. Вся моя жизнь и работа не приняты в расчёт. Я не враг партии, а являюсь преданным партии и Ленинскому ЦК во главе с тов. Хрущёвым Н.С. Трудно в одном письме дать объяснения по всем вопросам, но глубоко уверен, что если поручить моё дело посмотреть новому товарищу и подойти к этому не предвзято, а объективно, то, я уверен, не было бы такого решения для меня, как исключение из партии».
Затем в письме были даны краткие объяснения по существу ряда выдвинутых обвинений.
«О выселении чеченцев в 1944 году.
Я участвовал в выселении чеченцев в качестве начальника одного из четырёх созданных секторов (Гудермесского), объединявшего семь административных районов. Начальниками остальных секторов являлись: в г. Грозном тов. Серов, в г. Орджоникидзе ныне осуждённый Кобулов и в четвёртом, названия которого я сейчас не помню, был тов. Аполлонов. Все эти люди, в том числе и я, являлись в то время заместителями наркома внутренних дел. Находясь в г. Грозном, тов. Серов являлся нашим оперативным начальником. (В главе 12 отмечалось, что Круглов С.Н. был против переселения народов, но вынужден был выполнять отданный приказ. В связи с этим Серов И.А., хотя был по должности младше своего коллеги, оказался руководителем всей операции. — Ю.Б.).
Все недостатки, имевшие место при проведении выселения: факты нарушения законности, грубое обращение с чеченцами, потеря ими на месте имущества — зданий, скота и т. д. — приписаны мне одному. (Интересно, что никаких претензий Серову И.А., являвшемуся в это время начальником Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Вооруженных сил СССР, предъявлено не было. — Ю.Б.). Я показан, — писал далее Круглов С.Н., — как инициатор этого позорного выселения чеченцев и за всё это я должен теперь нести самую суровую ответственность. Но я не являлся инициатором выселения чеченцев. Нам объявлено было, что оно проводится по решению ГКО (Государственного Комитета Обороны. — Ю.Б.) и что это тогда рассматривалось важным государственным делом. Мог ли в то время кто-нибудь отказаться от выполнения приказа по выселению чеченцев? Конечно, нет. Лично я при выселении никаких преступных действий не совершал». (Однако в официальном коммюнике было сказано: «Занимаясь в 1944 году выселением чеченцев и ингушей, он (Круглов) допустил произвол по отношению к выселяемым, применял расстрелы невинных людей, больных, стариков и женщин с детьми» [75]. — Ю.Б.).
«Мне предъявлено обвинение, — писал далее Круглов С.Н., — что за эту незаконную операцию я награждён орденом Суворова I степени. Но награждён не я один, а все начальники секторов, перечисленных мною выше. Кроме того, Указом Президиума Верховного Совета (СССР. — Ю.Б.) награждено было также большое число работников МГБ, МВД, Министерства обороны, Министерство путей сообщения и др. (точнее, не министерств, а наркоматов. — Ю.Б.). Я признаю, что выселение чеченцев проводить не надо было, но разве это от меня зависело, разве мое мнение кто-нибудь спрашивал? После выселения чеченцев в Казахстан они оказались в тяжёлом положении, местные работники относились к ним неправильно. Я был Министерством (точнее, Наркоматом внутренних дел. — Ю.Б.) послан на место для выяснения положения и принятия мер совместно с ЦК КП(б) Казахстана и Советом Министров (точнее, Советом Народных Комиссаров. — Ю.Б.) республики. Хозяйственное и трудовое устройство чеченцев, снабжение их инвентарем, скотом, обеспечение жильём, медицинским обслуживанием постановлением Совета Министров (Советом Народных Комиссаров СССР. — Ю.Б.) было возложено на местные органы власти. Совместно с партийно-советскими органами Казахской республики на месте были приняты меры по улучшению положения выселенных чеченцев. Было принято решение об обязательном их трудоустройстве в колхозах, совхозах и на промышленных предприятиях, а также об оказании им помощи. Правительством СССР были выделены фонды на промышленные товары, медикаменты, продукты питания. Была организована выдача чеченцам по 20 кг муки в месяц и другие меры». (В официальном коммюнике сказано: «Он (Круглов) обманывал партию и правительство, докладывая о полнейшем порядке с переселением чеченцев и ингушей и о якобы хороших условиях, созданных переселенцами по новому местожительству в республиках Средней Азии» [75]. — Ю.Б.).
«Сейчас меня обвиняют в том, — продолжал Круглов С.Н. в своём заявлении, — что мало сделано было в то время, в результате чего среди чеченцев имела место большая смертность, но разве от меня всё это зависело? Мне предъявлено обвинение, что по моей инициативе в то время были выданы хлопчатобумажные ткани, а не ткани более высокого качества, что детей чеченцев решено было обучать в школах на русском языке и что детей чеченцев — безнадзорных, сирот — я предложил помещать в детские воспитательные трудовые колонии. В то время эти предложения считались правильными и вносились они по согласованию с местными партийно-советскими органами. По всем этим вопросам были приняты Постановления Совета Министров (точнее, Совета Народных Комиссаров. — Ю.Б.) СССР.
Я обвинён в том, что после выселения чеченцев в Казахстане было арестовано за различные уголовные преступления более 2000 человек чеченцев. Эти аресты производились различными органами — милицией, прокуратурой и др. — за убийства, разбой, воровство и т. д. Я никакого отношения к этим арестам не имел, следствия по чеченцам не вёл, санкций на арест не давал, а если чеченцы и арестовывались за уголовные преступления, то это проходило в общем порядке борьбы с уголовной преступностью, и я нести ответственность за это не могу. Вот всё, что я могу сказать по этому вопросу».
Обращаясь к более позднему времени, Круглов С.Н. напомнил:
«Будучи уже министром внутренних дел, я принимал решения об освобождении и снятии с учёта спецпоселения лиц, неправильно высланных. Тогда неожиданно для меня состоялось решение Политбюро ЦК ВКП(б), в котором я был обвинён в проведении антигосударственной практики, МВД было запрещено принимать какие бы то ни было решения об освобождении, определено, что они высланы навечно, что бежавшие со спецпоселения подвергаются наказанию 20 лет каторги, а работники МВД, освобождающие их, подлежат наказанию 5 лет тюрьмы. Отдел спецпоселения и вся работа со спецпереселенцами из МВД были изъяты и переданы в МГБ» [27].
Из сказанного ясно, что в лице бывшего министра внутренних дел СССР Круглова С.Н., как раз отстаивавшего в меру возможности права спецпоселенцев, был «удачно» найден «козёл отпущения», на которого можно было «адресно» (как когда-то на Берия Л.П.) валить определённые «некрасивые» эпизоды былых событий, выставляя его в качестве главного виновника прегрешений партийно‑государственной власти. Но «товарищи-обвинители» забыли, что есть ещё История, которая медленно, но верно расставит всё по своим местам.
В отношении «спецтюрьмы при КПК» Круглов С.Н. написал следующее:
«В 1950 году по указаниям Маленкова, который давал их от имени ЦК партии и со ссылкой на тов. Сталина, МВД было предложено освободить отдельные тюремные помещения, назвать начальника этой тюрьмы, укомплектовать тюрьму надзирателями и вахтёрами и в дальнейшем этой тюрьмой не заниматься, так как она будет подчинена ЦК и КПК (тогда — Комиссии партийного контроля. — Ю.Б.). МВД СССР и я, как министр, выполнили это указание. В этой тюрьме я ни разу не был, ни одного человека из заключённых не видел, не допрашивал. Эта тюрьма просуществовала очень короткое время. Помню со слов начальника тюрьмы тов. Клеймёнова, что в одно время туда был доставлен из тюрьмы МГБ арестованный в то время Кузнецов А.А. Через некоторое время он снова был работниками МГБ переведён в тюрьму МГБ. Министерству (внутренних дел. — Ю.Б.) было разрешено использовать тюремное помещение на общих основаниях по своему усмотрению. Всё это могут подтвердить бывшие зам. министра товарищи Серов, Обручников, бывший начальник тюремного управления тов. Кузнецов и другие» [27].
Интересно, что обвинения по данному вопросу предъявлял Комитет партийного контроля, являвшийся правопреемником Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, председателю которой Шкирятову М.Ф. как раз персонально и подчинялась эта спецтюрьма. Как говорится, «с больной головы на здоровую» постарались партийные деятели переложить этот вопрос. Кто же сам себя осудит?