«Я совершенно ошалел и никому про Криса Кросса не говорил, — смеясь, рассказывал мне впоследствии Курёхин. — Потому что на следующий день должен был состояться концерт, и я приготовил зрителям и музыкантам небольшой сюрприз».
«Криса протащили за кулисы и спрятали, поскольку комитетчики пронюхали и рыскали вокруг, — вспоминает Гаккель. — Было удивительно, что это вообще оказалось возможным, поскольку масштаб и суть происходящего абсолютно выходили за рамки допустимого».
За час до начала акции Сергей позвал в гримерку Сашу Титова, который в тот вечер напоминал андрогина с черными губами. На голое тело басист «Аквариума» нацепил дерматиновую жилетку, к которой был прикреплен игрушечный самолет его сына. С невинным лицом Капитан подвел странного Титова к не менее странному мужчине, одетому в дорогущие лакированные туфли и зимнюю шапку-ушанку. «Познакомьтесь, это басист Саша Титов из «Аквариума», — сказал Сергей, обращаясь на ломаном английском к человеку в шапке. — А это Крис Кросс из группы Ultravox!»
«Тит долго стоял с отвисшей челюстью, — радостно вспоминал Сергей. — Я им обоим говорю: «План композиции такой...» Я специально оставлял в концерте свободные места, чтобы Крис побольше поиграл с Титовым. Они в два баса очень здорово рубились».
Уже позднее Крис Кросс признавался, что неделя, проведенная им в Питере, была «самым безумным отрезком его жизни». А пока он наблюдал из-за кулис, как Тимур Новиков, Олег Котельников, Никола Овчинников и Никита Алексеев изрисовывают красками-аэрозолями гигантское панно. Вначале они написали три огромные буквы «КУР», а спустя полчаса превратили их в победоносное «КУРЁХИН».
Параллельно на сцену выплыл фольклорный коллектив Виталия Федько, состоявший из ряженых бабуль и святочных мужиков в тулупах. После того как они исполнили немеркнущий хит народов Поволжья «Ах вы, сени, мои сени», настал звездный час Курёхина. С серьезным выражением лица Сергей начал гнать пургу в духе Шванкмайера про аспекты восприятия индо-тибетского козла в современном мире.
«Любое проявление мифологического образа может иметь концептуальную нагрузку, — начитавшись псевдонаучных манифестов, начал свой доклад Маэстро. — Концептуальная нагрузка может иметь оркестровый характер, а любая система, которая возникает в процессе восприятия некоего уровня, может быть семантически истолкована с точки зрения некоторых животных».
После шизофренического монолога Капитан выдвинул на передний план Тимура и Африку, которые устроили «старинную русскую забаву» — битву динозавра с носорогом. Звери были хоть и резиновые, но практически в натуральную величину. Пока Тимур размахивал огромным динозавром, а Африка — носорогом, к микрофону подкрался одетый во фрак Густав, который звонко заголосил что-то из репертуара Робертино Лоретти. И пока над залом царило легкое оцепенение, «король питерского шансона» Артур Молев завел публику псевдоблатной стилизацией «Французский боцман», написанной нетрезвым Цоем на мелодию Курёхина.
Затем на сцену, высоко задирая ноги, повыскакивали разукрашенные красотки, тусовщики и музыканты, устроив в финале «Новогоднего концерта» первобытный рок-н-ролл. Под ногами артистов и музыкантов вовсю кудахтали куры, а вдоль сцены носился офигевший от любовной истомы козел. «Новые художники» изорвали в клочья только что изрисованное полотно, обернули им свои торсы и радостно участвовали в этом дионисийском экстазе.
Курёхин не мог скрыть счастливой улыбки: предновогодний хэппенинг, похоже, удался на славу. Все произошедшее могло ассоциироваться с театром абсурда, джазовым джемом, семейным походом в зоопарк — с чем угодно, только не с рок-концертом. Выходившие в темноту декабрьской ночи зрители соглашались друг с другом, что за последние несколько лет в рок-клубе ничего подобного не происходило.
Красная волна
Музыка вызывает представления о неведомой идеальной жизни. Они могут быть приняты за пророчества.
Так получилось, что одним из участников «Новогоднего концерта» оказалась 25-летняя американская певица Джоанна Стингрей. И именно она вскоре сыграла значительную роль в судьбе Курёхина и ленинградского рока в целом.
Падчерица успешного галерейщика из Лос-Анджелеса, она приехала в Ленинград в роли туристки и неожиданно обнаружила в городе роскошную рок-сцену. Вскоре Джоанна побывала на концертах «Аквариума» и «Странных игр», подружилась с БГ, Курёхиным, Цоем, Каспаряном, братьями Сологубами. Будучи человеком романтичным, Стингрей решила, что перед ней открылся целый Клондайк рок-звезд мирового масштаба. Она искренне воспринимала Гребенщикова как русского Дэвида Боуи, Кинчева — как Билли Айдола, а «Странные игры» — как питерский Madness.
Надо заметить, что только Сергей Курёхин не попадал у Джоанны ни в какие номинации. Побывав на концерте «Поп-механики», она поняла, что Капитан — это нечто для нее доселе неведомое и непостижимое. И Стингрей начала всерьез задумываться над тем, как вытащить весь ленинградский рок-н-ролл из болота культурной изоляции. С непривычной для питерского менталитета энергией она бросилась в самую гущу событий. Ее не смущали ни советская власть, ни тысячи километров расстояний между СССР и США, ни абсолютно неконвертируемый рубль, ни языковые проблемы.
С ней была видеокамера, на которую она стала снимать десятки интервью: от БГ до Кинчева, от Башлачёва до Курёхина. Фиксировала на пленку квартирники, рок-клубовские фестивали, пыталась делать репортажные записи.
Время от времени ее забирали в милицию — так, в частности, произошло после новогодней «Поп-механики», «I’m an american tourist», — невозмутимо отвечала Джоанна. И ее в конце концов отпускали на свободу. «С тех пор, куда бы я ни шла, меня всегда сопровождали то мужчина с газетой, то машина, — вспоминает Джоанна. — Это было очень глупо, как в некоторых американских боевиках».
Несмотря на жесткий прессинг, Стингрей отвозила отснятый материал в Калифорнию, где не жалея сил популяризировала питерский рок-н-ролл.
«Когда Джоанна появилась в городе, она сразу же начала нам говорить: «Вы же звезды! Вы же супермузыканты! Вы должны зарабатывать миллионы!» — рассказывал впоследствии Курёхин. — Это был какой-то абсурд. Она забивала всех своей энергией. Смешнейшее создание, чисто прагматичное, с такой же философией. Но всё равно с ней было связано много хорошего. Поскольку ее отчим — известный галерейщик, она спокойно общалась с Уорхолом и однажды привезла знаменитые банки супа Campbell’s. Подарила их мне, Гребенщикову, Титову, Тимуру, Африке, Кинчеву, Цою. Все эти банки были расписаны: «Дорогому Сергею от Энди Уорхола». Они сейчас уникальные совершенно».
Долгое время питерские рокеры над Джоанной посмеивались, называли ее «американским трактором» и думали, что ей вскоре надоест мотаться через океан. Но все они сильно ошибались. Девять раз за два года летала Джоанна по маршруту Лос-Анджелес — Ленинград. Заручившись поддержкой Дэвида Боуи, который заинтересовался творчеством «Аквариума», Стингрей заключила контракт с американской звукозаписывающей компанией Big Time Records. Провезя контрабандой (под видом чистых кассет) аудиозаписи ленинградских рок-групп, Джоанна издала их в виде двойной виниловой пластинки Red Wave: 4 Underground Bands from the USSR.
«Очень трудно было выпустить в США эту пластинку, — вспоминала впоследствии Стингрей. — Потому что американцы боялись Советского Союза. И когда я пыталась найти помощь у людей, они отвечали реакцией жуткого страха. Так что мне практически всё пришлось делать самой».
Для 1986 года появление 15 тысяч виниловых дисков «Красной волны» было культурной революцией. По сути, это оказалась первая легитимная компиляция русского рока, которую могли слушать люди в разных странах. В пластиночных магазинах США и Европы зазвучали композиции «Аквариума», «Кино», «Алисы» и «Странных игр».
В день выхода Red Wave: 4 Underground Bands from the USSR на пластинку отреагировали практически все американские журналы и газеты — от Rolling Stone до USA Today. Рецензии были разными, но преимущественно доброжелательными.
«Советские группы не получат ни копейки от продажи дисков, — писал корреспондент Newsweek в статье «Красные, горячие и новые». — Только лишь духовное удовлетворение от того, что их музыка, записанная на самодельные катушки, смогла проникнуть за пределы Советского Союза и будет услышана на Западе».
После появления Red Wave Джоанна Стингрей записала в России несколько пластинок, сняла пару клипов с участием ленинградских музыкантов и вышла замуж за гитариста «Кино» Юрия Каспаряна. На безумном концерте в ДК Первомайский, посвященном свадьбе, Курёхин играл на гитаре и даже пытался петь. Впоследствии он аккомпанировал Стингрей на нескольких телеэфирах, а Джоанна всячески помогала Маэстро во время его зарубежных турне.
Но вернемся к «Красной волне». Пользу от просветительской деятельности Стингрей переоценить было сложно. После ознакомления с Red Wave: 4 Underground Bands from the USSR заокеанские журналисты открыли для себя новый музыкальный материк под названием СССР.
В течение лета-осени 1986 года «железный занавес» между двумя странами остался в прошлом, и — о счастье! — одним из символов грядущих перемен оказался ленинградский рок.
Американские звукозаписывающие компании начали задумываться о выпуске пластинок «Аквариума», а пресса чуть ли не под увеличительным стеклом стала изучать творчество Гребенщикова и Курёхина. Откуда-то на свет божий были извлечены архивные диски The Ways Of Freedom, авангардистские записи из Мариинского театра, а также недавно вышедший на Leo Records новосибирский концерт «Поп-механика № 17». На эти пластинки писали рецензии, их внимательно слушали, а предприимчивые продюсеры вынашивали планы гастролей русских музыкантов по Америке.
Вскоре в рамках международной рекламной кампании «Би-Би-Си» фильм Comrades: All That Jazz был презентован в США. Реакция газет и журналов не заставила себя долго ждать.