В это время за спиной Кола Бельды появляются отпетые лицедеи Леонид Лейкин и Анвар Либабов в шлемах, к которым примотаны оленьи рога. Тимур Новиков выводит на сцену ослика, на котором задом наперед сидит Африка, размахивающий руками, как сигнальными флажками на эсминце.
Конкурс красоты достигает кульминации. Участницы рассказывают свои трудовые биографии, выступает Стингрей, маршируют пионеры, петухом скачет Олег Гаркуша, а полуголый Юрий Каспарян вместе с Цоем и десятком гитаристов исполняет «Прощальную симфонию» Гайдна. Леша Вишня фальцетом поет «Под небом голубым» — и лишь немногие догадываются, что это недобрая пародия на Гребенщикова. Кто-то в отчаянии кричит из зала: «Курёхин, ты дурак!»
И в этот момент из оркестровой ямы поднимается одетый в форму с эполетами оркестр и начинает громко играть военный марш.
«Курёхин тогда был главный, — считает спустя двадцать пять лет Артемий Троицкий. — Он мог делать всё что угодно и был абсолютно уверен в себе. Ему достаточно было щелкнуть пальцами, и на сцене выстраивалась целая шеренга питерского андеграунда».
Здесь уместно вспомнить, что незадолго до этих концертов Курёхин поставил администрацию «Октябрьского» в известность, что во время конкурса красоты выведет на сцену... живую корову. Волноваться, мол, не стоит — он такое уже не раз делал. Животное дрессированное, ситуация находится под полным контролем. Корову приведет знакомый колхозник, который будет ждать условного сигнала.
«Корову я велел поднять на сцену в тот момент, когда у меня пойдут низкие аккорды, — вспоминал впоследствии Капитан. — И вот они пошли... и наступает явление коровы. Всё вышло просто классически, как вымеренное. Она поднялась, посмотрела в зал и развернулась к нему задом... Мой приятель Сергей Жариков из группы “ДК” мне потом сказал: “Вот смотри, Курёхин, что такое искусство? Ты играешь тридцать лет на рояле, выделываешь все эти тончайшие штуки. А что люди потом будут вспоминать? Корову”».
В предконцертной суете Эмма Васильевна весь этот треш разрешила, о чем потом сильно пожалела. И, когда корову вывели на сцену, животное растерялось и ломанулось в сторону зала. Если бы парнокопытный зверь рухнул вниз, то мог накрыть своей тушей пару-тройку оркестрантов. Курёхину повезло: охрана оперативно среагировала, и на корове моментально повисло полдесятка здоровенных мужчин.
Ситуация была стремная. Вдобавок ко всему крупная рогатая скотина застряла боками в пожарном проходе и не желала никуда двигаться — ни вперед, ни назад. Окаянный Курёхин как ни в чем не бывало наяривал на рояле озорные регтаймы. От такого неприкрытого цинизма «ужасного ребенка перестройки» Эмма Васильевна не на шутку разъярилась и сообщила администраторам, что, если корова не исчезнет, все сотрудники будут уволены. И вообще, это последнее выступление Курёхина в «Октябрьском». И общаться с ним она больше не желает. Ни при каких условиях.
Поздно ночью администратор зала сообщил Лавринович, что декорации на сцене разобраны и за кулисами остался только Курёхин. Но даже тут сердце железной леди не дрогнуло. Ее буквально душили ярость и злость.
По пути к служебному выходу она увидела грустного Курёхина, одиноко сидевшего в гримерке. И только тут Эмма Васильевна сломалась.
«Он был как школьник, — не без трепета в голосе вспоминает она, — такой трогательный. И этот его провинившийся взгляд... Маэстро клялся, что такого больше не повторится и впредь будет себя вести хорошо. Я не выдержала и всё-таки его простила. Мне показалось, что Сергей оценил этот жест. И все последующие презентации он проводил именно в “Октябрьском”».
Курёхин против Паваротти
Превыше всего я ценю в художнике непоследовательность и нонконформизм.
Буквально через несколько месяцев судьба устроила Капитану «испытание Крымом». Летом 1988 года Курёхин принял участие в рок-фестивале, организацией которого занимался его старинный приятель Борис Румшицкий. Советские и партийные органы подготовились к этой акции основательно, устроив музыкантам «достойный» прием. Власти отменяли бронь на гостиницу и авиабилеты, а на концертах «Лицедеев» в Симферополе несколько раз вырубали электричество. Судя по всему, в этом регионе не нужны были ни перестройка, ни «новое мышление», ни рок-фестивали.
Край закостенелых бюрократов встретил «Поп-механику» хмуро. Первое выступление состоялось лишь чудом — накануне у директора концертного зала убили брата. Он служил милиционером, и его боевой пост среди бела дня был расстрелян из автоматов.
Перед концертом в Алуште администратор зала заявил Курёхину: «А у нас в кассе нет денег, чтобы с вами расплатиться». Тогда Сергей подошел к своим музыкантам, не спеша надел черные очки и сказал: «Сейчас мы пойдем в директорскую пиздиться. Там полно мудаков, надо кое-что им объяснить. Вы готовы?» Нюхом почуяв недоброе, администратор куда-то метнулся, и вскоре деньги нашлись.
В день открытия Крымского рок-фестиваля Курёхин обратился со сцены к зрителям со следующей речью: «Товарищи! Как известно, нас всех недавно выпустили из дурдома. Часть из нас наркоманы. Часть — алкоголики. Часть — гомосексуалисты. И вот нас наконец-то выпустили, мы собрались вместе и решили сыграть вам свою музыку!»
После этого последовал жесточайший сет «Поп-механики», во время которого Капитан выпустил на сцену дюжину куриц и начал гоняться за ними с целью... подоить! А потом сожрал все цветы, облизал фоно и стал наяривать на нем гибрид регтаймов, танго и вальсов.
Курёхинским безумием заразились и остальные музыканты. Гуттаперчевый Гаркуша носился в безумном танце — вначале по сцене, а потом по залу. Скрипач Диканский стоял на голове, а Африка стрелял из огнетушителя пенной струей.
Позднее он утверждал, что это было одно из самых жестких шоу, в которых ему приходилось принимать участие.
В романе Александра Мильштейна «Серпантин» предельно точно отражена реакция крымских гопников на это выступление. Цитирую без комментариев и с огромным удовольствием:
«На музыку никто внимания не обращал... Типа беспредел. Манко вспомнил, как на сцену вышло два долбоеба, один с молотом, другой с серпом, и начали сражаться... Курёхин минут двадцать играл на рояле что-то типа собачьего вальса, а потом залез под рояль, повис под ним, схватившись руками, и стал его ебать... Ну то есть делать вид, что он ебет рояль. И вот это уже ребятам совсем не понравилось... “Это ж он показывает, что нас наебал!” — повторяли друг за другом теперь уже несколько голосов, всё это переходило в возмущенный ропот. А потом, когда внезапно Курёхин объявил, что на этом концерт окончен, Сыпа закричал: “Давайте деньги назад!” Больше всего Сыпу возмущало, что они заплатили по пять рублей за билет. В те времена это была запредельная цена, обычно стоило два рубля, ну три от силы. А здесь, значит, за пять должно было быть что-то особенное... А вместо этого — халтура... “Совсем оборзели! Они же играли всего сорок минут! — кричал Сыпа. — Что это за концерт? Нас тут держат за лохов, Манн, нельзя им это спускать, слышь?” “А ты хотел, чтобы это продолжалось два часа? Ты и сорок минут еле выдержал”, — пробовал утихомирить его Манко. “Неважно! Мы заплатили за полный концерт! Пускай возвращают деньги!”»
Несложно догадаться, что крымские приключения Курёхина на этом не закончились. Когда автобус с «Поп-механикой» покинул площадку, выяснилось, что музыкантам негде ночевать. Администрация гостиницы заблокировала бронь, а две свободные комнаты заняла группа «Кино». Цой вытянул ноги в холле и, как несгибаемый самурай, спокойно сказал: «Я вот посижу на диванчике минут двадцать, пока вы ищете потерявшуюся бронь. А потом уйду. Но придут мои фаны, которые разнесут вашу гостиницу на хуй, вздребезги».
Капитан не стал спорить ни с администрацией, ни с Цоем. Он отправил музыкантов «Поп-механики» ночевать в близлежащий пионерский пансионат, а сам вместе с Борей Румшицким направился в сторону набережной. Они присели на старенькую скамейку, выпили сухого вина, а потом решили заночевать на берегу моря, как во времена их юношеской поездки к авангардисту Караманову.
«Знаешь, что я сейчас вспомнил? — спросил Сергей, ложась спать на джинсовую куртку. — Как-то в Питере мне обещали доставить на концерт жирафа, но сильно подвели и полностью разрушили концепцию выступления. Сегодня перед концертом было очень тяжело, но не так тяжело, как тогда».
Несмотря на пронизывающий ветер, заснул Курёхин мгновенно. Он спал глубоким сном и не догадывался, что вскоре будет слушать по ночам не шум прибоя, а шквал аплодисментов на концертных площадках Европы и Америки.
Приглашения сыграть на иностранных фестивалях поступали к Капитану давно, но только теперь участие «Поп-механики» в международных акциях стало реальностью. Разведка боем произошла летом 1988 года на фестивале русского авангардного искусства в небольшом городке Иматра. Сегодня кажется большой удачей, что покорение Европы Капитан начал именно с провинциальной Финляндии.
После нерводробительного Крыма окунуться в мир капитализма Курёхину оказалось не просто. «Мы тогда были очень советскими, — вспоминал он впоследствии первую загранпоездку. — Когда я решил купить концертные ботинки, то померил одну пару, вторую пару, третью. Посмотрел по сторонам, а вокруг на полках еще сто пар стоит. В итоге я ушел из магазина, ничего себе не купив».
«Я впервые в жизни приобрел кассетный магнитофон, а московские концептуалисты из арт-проекта «Мухоморы» купили какие-то щиты и мечи, — вспоминает Сергей Летов. — Курёхин же потряс меня тем, что не купил себе ничего, а потратил все деньги на одежду для детей и жены».
Кроме Летова Капитан пригласил в Финляндию музыкантов «Кино» Каспаряна и Тихомирова, у которых были действующие загранпаспорта. Барабанщика и духовую секцию завербовали в Иматре, на фестивале местных биг-бендов. Одной репетиции оказалось достаточно, чтобы выступление курёхинского оркестра завершилось овацией зрительного зала.