о. Каждый клочок земли здесь был засажен виноградом. Старинный двухэтажный дом, крытый оранжевой черепицей, стоял на вершине холма, и от его крыльца начинались спускающиеся в долину террасы. На каждой из них рос свой сорт винограда, и сейчас все кусты ломились под тяжестью тёмных, золотистых или розовых гроздьев.
– Боже, да ведь это просто рай! – восхитилась Елена.
Наконец-то она нашла место, где сможет дождаться окончания войны. О дальнейшем Елена старалась просто не думать – боялась сглазить.
В новом доме жизнь скоро вошла в привычное русло. Её центром была малышка Мари. Девочка подросла и стала хорошенькой блондинкой с точёными чертами маленького личика. Но главным чудом оказались её глаза: большие и зелёные, как изумруды, они так напоминали Елене глаза Александра Василевского…
Однажды утром на веранду, где маркиза укачивала дочку, поднялась домоправительница – мадам Бетиль. Елене искренне нравилась эта немолодая француженка, державшая дом в безукоризненном порядке. Сейчас домоправительница помялась, а потом обратилась к ней с просьбой:
– Мадам, извините, что я вас беспокою, но у моей старой знакомой случилась беда: она всю жизнь проработала на епископа Дижона, а в революцию монастыри здесь разрушили, всех монахов убили, епископа тоже. С тех пор женщина без работы и сейчас голодает. У неё есть родные в Англии, но она никак не соберёт денег на переезд. Может, вам нужно что-нибудь сшить? Она хорошая швея, будет работать день и ночь, лишь бы собрать денег на дорогу.
– Шить совсем не обязательно, зато для меня нужно выполнить одно поручение в Англии, – встрепенулась Елена, – но только никто не должен об этом узнать. Если ваша подруга согласится, я дам ей денег на переезд.
– Конечно, мадам, я за неё ручаюсь, но вы можете сами поговорить с ней. Встретьтесь, не открывая ни своего имени, ни своего лица. Я могу это устроить, – предложила мадам Бетиль.
На следующий день закутанная в тёмный плащ с капюшоном, маркиза вошла в дом своей домоправительницы на окраине Дижона. Лицо Елена закрыла густой вуалью и надеялась остаться неузнанной. Навстречу ей вышла немолодая, измождённая француженка. Елена всмотрелась в её глаза – они располагали к себе. Можно было рискнуть.
– Мадам, вы сможете выполнить для меня поручение в Лондоне: передать письмо в русское посольство? Если вы согласитесь, я оплачу ваш проезд, – сказала Елена.
– Конечно, я сделаю это, вы можете не сомневаться! – воскликнула француженка. – Я готова на всё, лишь бы попасть к родным, ведь здесь у меня никого не осталось.
– Хорошо, вот письмо, а вот деньги… Счастливого пути… – Елена протянула женщине конверт и кошелёк, развернулась и вышла из дома.
Пошел второй год с тех пор, как светлейшая княжна Черкасская покинула Ратманово, и только сейчас у неё появилась надежда помочь своим близким.
– О, мои дорогие, только бы вы были живы, – прошептала Елена.
Чтобы там ни говорила Доротея, но император Наполеон ещё крепко держался за власть, а значит, и война не могла быстро закончиться.
Глава девятнадцатаяПьянящий воздух Парижа
Наполеон поставил под ружьё всё оставшееся мужское население Франции. Не имея ни кавалерии, ни артиллерии, потерянных в снегах России, император с отчаянием безумца, не признающего своих ошибок, шёл навстречу русским войскам, пытаясь задержать их в Германии.
Судьба сделала французам последний подарок: в апреле прямо на марше умер фельдмаршал Кутузов. Потеря казалась невосполнимой. Но нужно было воевать дальше, и император Александр назначил новым главнокомандующим генерала Витгенштейна.
Выбор оказался неудачным. Храбрый боевой генерал, не привыкший быть царедворцем, Витгенштейн растерялся от присутствия в войсках своего государя и прусского короля. Генерал ожидал от августейших особ каких-то указаний, в то время, когда те ждали решений от него самого. Через три недели после смерти Кутузова новый главнокомандующий проиграл Наполеону сражение под Лютценом, маленьким городком в двадцати километрах от Лейпцига.
Только отсутствие у французов конницы не позволило им закрепить успех, а храбрость полков Милорадовича, сражавшихся с французами в арьергардных боях, заставила Наполеона остановиться на завоеванных рубежах.
На привале, когда адъютанты Милорадовича расположились на ночь у костра, Александр Василевский спросил друга:
– Скажи, Алексей, как ты думаешь, что же позволяет Наполеону одерживать все эти победы? Ведь прошлой зимой мы его уничтожили! Однако он, как птица Феникс, восстаёт из пепла и вновь наносит нам поражение!
– Тебя ведь в юности учили фехтовать? – отозвался Черкасский.
– Конечно…
– Тогда представь себе, что ты с тонкой гибкой шпагой стал в позицию и готов драться по правилам с таким же, как ты, офицером, но против тебя выходит казак с острой саблей, не знающий никаких правил и дерущийся так, как ему на ум взбредёт. Со всего размаха перерубает он твою тонкую шпагу, а потом забегает сзади и сносит тебе голову, – объяснил Алексей. – Мне кажется, что Наполеон ведёт себя именно так: он сам придумывает себе правила войны, но нужно признать, что у него молниеносный ум и гениальное военное чутьё, чего, скорее всего, пока нет у наших командиров.
– Наверное, ты прав, – согласился Василевский, – я, честно говоря, не думал, что Бонапарт с одними новобранцами, без конницы и артиллерии сможет побеждать.
Жизнь подтвердила правоту своеобразного объяснения князя Черкасского: три недели спустя на востоке Саксонии объединенная русско-прусская армия дала ещё одно сражение французам и вновь проиграла. Армия-победительница, разгромившая Наполеона полгода назад, терпела второе поражение подряд, и герои двенадцатого года чувствовали себя оскорблёнными. Генерал Милорадович лично отправился к новому главнокомандующему и потребовал, чтобы тот сложил с себя полномочия. Витгенштейн не стал упираться, и император Александр с легким сердцем подписал новый указ: армию возглавил давно проверенный в деле Барклай-де-Толли.
Русский император не стал терять времени: его посланцы срочно выехали во все европейские столицы. Суля мыслимые и немыслимые выгоды, они уговаривали государей присоединиться к антифранцузской коалиции. На дипломатическом поприще Александр Павлович победил. Сначала к коалиции добавилась Швеция, а потом и Австрия во главе с тестем Бонапарта – отцом молодой императрицы Марии-Луизы. Осталось только одно – закрепить наконец-то успех и на поле брани.
Но уверовавший в свою непобедимость Наполеон бился отчаянно. В августе он нанёс новое поражение силам союзников под Дрезденом, но в тот же день два его корпуса были разбиты русскими войсками, что и свело на нет эту последнюю победу французов. Вся логика войны подталкивала стороны к генеральному сражению, которое и произошло в октябре под Лейпцигом. Для Наполеона оно оказалось катастрофичным, и ему пришлось уйти из германских княжеств, оставив их милость русских войск.
Во Франкфурте-на-Майне, где русские устроили свою штаб-квартиру, офицеры отдыхали. Так же, как когда-то в Вильно, местные помещики, богатые горожане, вельможи, приехавшие в свите трёх государей, давали приемы и даже балы. Василевский с Минихом их не чурались. Образ Елены в памяти Александра постепенно бледнел, таял в дымке воспоминаний, и граф уже не так остро переживал свою странную помолвку и исчезновение невесты. Василевский вновь стал заглядываться на женщин. Впрочем, одно теперь Александр знал твёрдо: он не вправе жениться, раз дал слово Елене.
Немецкие красавицы оказались особами доступными, а прекрасный, как античный бог, зеленоглазый граф Василевский пользовался у них неизменным успехом. Александр больше не скучал и даже не заметил, как пролетело время, Отдохнувшая объединённая армия подтянула резервы, собралась с силами и приготовилась к последней битве. День в день год спустя после начала Освободительного похода русские войска переправились через Рейн и вступили на территорию Франции.
Наполеон встретил русский авангард почти что на границе Франции, дал бой и даже заставил противника отступать. Но на самом деле император французов был уже обречён. Его противники оказались хорошими учениками. Воспользовавшись тем, что Наполеон завяз в боях далеко от Парижа, Александр Павлович с основными силами союзной армии сделал крюк и в обход направился к столице Франции. Возглавлявший оборону Парижа Жозеф Бонапарт уже ничего не мог сделать. Утром девятнадцатого марта 1814 года русский император Александр I торжественно въехал в Париж в сопровождении австрийского императора и прусского короля. За ним маршировала стотысячная армия.
Наполеон был вынужден отречься от престола. Князь Талейран, давно игравший на руку Бурбонам, договорился с победителями о восстановлении монархии. Месяц спустя Бонопарт отбыл на остров Эльба, оставленный ему во владение союзниками, а в Париж во главе большой свиты эмигрантов въехал брат казнённого французского короля – граф Прованский, принявший власть под именем Людовика XVIII.
Но победивших врага русских офицеров большая политика не волновала. Для этих, в большинстве своём молодых, людей наступило счастливое время. Теперь они считались спасителями Европы, женщины бросались им на шею, мужчины перед ними заискивали. Волшебный воздух Парижа опьянил и графа Василевского: он окунулся в водоворот удовольствий – танцевал, ухаживал за женщинами и соблазнял их.
Однажды Александр вернулся с такого мимолётного свидания в дом, занятый офицерами Милорадовича под постой. Граф растянулся на кровати в своей комнате, но задремать не успел: через приоткрытую дверь он услышал рассказ одного из своих товарищей:
– Мне говорили, что княгиню в Вене звали «белой кошкой», потому что она всегда одевалась только в муслин, через который просвечивало её божественное тело. Так вот, это правда: вчера на приёме в доме Талейрана я убедился в этом сам. С ума можно сойти, до чего это возбуждает! Княгиня живёт в Тюильри вместе со всеми остальными придворными и, говорят, пользуется особой благосклонностью самого императора.