– Я тебя внимательно выслушал и, признаюсь, очень удивлён, – начал Василевский. – По-моему, я твоей руки не просил, и на это у меня имеются очень серьёзные причины: я помолвлен. Поэтому твои планы – неосуществимы. Если тебя что-то не устраивает, можешь переехать отсюда, тем более что ты даже нашла куда. Насколько я знаю, материально ты вполне обеспечена, но, если нужно помочь деньгами, мы можем обсудить и это.
Княгиня побледнела и рухнула в кресло.
– Как «помолвлен»? С кем? Почему же ты молчал?! Мы везде бывали вместе, все знают, что я жила у тебя. Моя репутация безвозвратно погублена! – воскликнула она, картинно заломила руки, и по её персиковым щёчкам потекли крупные слёзы.
– Мою невесту зовут Елена Салтыкова, а что касается тебя, насколько я знаю, ты точно так же жила в Вене с Меттернихом, и тебя не останавливало, что он давно женат и у него есть дети. Ты же не думала, что это губит твою репутацию, почему же сейчас что-то должно измениться? Я считал, что ты обеспеченная, свободная женщина. Покойный князь Багратион признал твою дочь от Меттерниха, у тебя своё собственное большое состояние. Зачем тебе новый муж?
– А ты не можешь представить, что я просто полюбила тебя? – всхлипнула княгиня.
– Мне жаль, но я не могу нарушить данного слова! Так что выбери любую компенсацию, и обсудим твои требования, – предложил Василевский. Он смотрел в полные слёз глаза белокурой красотки и не верил ни одному её слову.
Потеряв след невесты, Александр вновь стал встречаться с женщинами, но выбирал самых доступных и нетребовательных. Подобные отношения его просто развлекали. Теперь он уже не мог поклясться, что чувство, испытанное им к Елене, было любовью, хотя и чувствовал, что это близко к правде. Тогда между ним и Еленой всё искрило страстью, а потом пришла всепоглощающая нежность, а сегодня Василевский холодно и равнодушно смотрел на представление опытной актрисы. Сравнивая «белую кошку» с той девушкой, которую он, наверное, любил, Александр в очередной раз пожалел о своей потере. Резкий окрик княгини прервал его размышления:
– Ты меня не слушаешь! – слёзы у Катрин высохли, и лицо исказила гримаса раздражения, превратившая крошку-девочку в жёсткую волевую даму. Голос её сорвался на крик: – Я не поленюсь тебе повторить, что я никуда отсюда не двинусь, уехать придётся тебе. Ты должен был раньше сказать мне о своих обязательствах, ты просто использовал меня. Я хочу получить достойную компенсацию, и пусть ею станет выбранный для нас дом. Ты должен мне его подарить!
– Хорошо, давай вернёмся к этому разговору завтра, – предложил Александр.
Он прошёл по анфиладе комнат в спальню и стал собирать свои вещи. Пока суд да дело, можно будет пожить на улице Коленкур в доме, купленном Алексеем Черкасским. Четверть часа спустя Александр уже погрузил в фиакр свой саквояж и отправился на новое место жительства. Поняв, что бывший любовник выполнит все её требования, княгиня Багратион повеселела. Она попросила Василевского пока сохранить в тайне разрыв их отношений, а когда граф согласился, потребовала, чтобы сегодня тот сопровождал её на приём в дом всесильного Талейрана.
Глава двадцать седьмаяМир тесен
Елена медленно шла по парадной лестнице дома Талейрана. Волнение не оставляло её. Что будет?.. Получится ли?.. Они с Машей так старались, чуть ли не два часа готовились к сегодняшнему выходу. Елена вспомнила о причёске, придуманной для неё месье Полем в первые дни после приезда в Париж, и попросила Машу причесать её точно так же. Теперь получилось даже лучше: отросшие волосы упругими локонами завивались вдоль лица, а закреплённые на макушке спускались золотистой волной на шею и плечи.
Сегодня Елена обновила вечерний наряд из струящегося «мятного» шёлка, а бриллиантовый гарнитур работы месье Нито, по её честолюбивому замыслу, должен был посрамить соперницу.
«Сама я себе нравлюсь, – мысленно признала Елена, – теперь нужно добиться, чтобы все наши старания оценил и Василевский».
Доротея встречала гостей в дверях салона и, увидев подругу, просияла.
– Отлично, дорогая! Будь добра, помоги мне.
Елена послушно встала рядом.
– Посмотри, что-то сегодня наша волчица появилась одна, – шепнула ей Доротея.
И впрямь, Екатерина Багратион, как всегда, невыразимо прелестная в белом муслиновом платье и в великолепных фамильных бриллиантах поднималась по лестнице в полном одиночестве.
– Добрый вечер, княгиня! Я всегда рада вас видеть, – заявила Доротея и с любезной улыбкой пожала гостье руку. – Я собиралась обсудить с вами письмо моей сестры Вильгельмины, герцогини Саган. Она начала принимать гостей в своём новом венском салоне. Вы же знаете, что сестра разведена и может делать всё, что ей заблагорассудится, и, чтобы она не скучала, её друг – австрийский министр иностранных дел Меттерних – придумал эту затею. У вас ведь, помнится, тоже был салон в Вене. Это действительно так интересно?
– Мне было интересно! – с ударением на первом слове заявила княгиня. – Но мой салон всегда считался самым изысканным, я принимала лишь лучших из лучших. Не знаю, сможет ли ваша сестра подняться до таких высот. Кстати, я возвращаюсь в Вену и, как только приеду, мой салон вновь откроет свои двери. Вам я, конечно же, всегда буду рада. Вы ведь приглашены на конгресс?
– Разумеется, – подтвердила Доротея и, подождав, пока рассерженная блондинка исчезнет за дверью салона, добавила: – Держу пари, что она отбудет в Вену в течение недели. Там у неё самый главный интерес – отец её дочери, а его умудрилась отбить Вильгельмина – моя распутная сестрица.
Поток гостей начал уже иссякать, когда в дверях появился Василевский. В белом колете кавалергарда, высокий, гибкий, как пантера, он показался Елене необычайно красивым и бесконечно чужим. Страх и неуверенность вновь настигли её, и Елена запаниковала, но цепкие пальцы Доротеи схватили её за руку, удержав на месте.
– Добрый вечер, граф, мы с Элен рады вас видеть. Дяди долго не будет, и моя подруга любезно согласилась помогать мне с гостями, – сообщила Доротея. – Вы ведь помните маркизу де Сент-Этьен?
– Как можно забыть такую красоту?! – с шутливым ужасом воскликнул Александр и легко коснулся губами руки Елены.
Доротея мгновенно включилась в игру:
– Дорогая, уже почти все гости приехали. Пройди, пожалуйста, с графом в салон, а я присоединюсь к вам через одну-две минуты, – предложила она.
– Почту за честь проводить маркизу, – любезно заметил Александр.
Господи, ну почему у него такие глаза? Нежнейшие оттенки изумруда переливались в них. Растерявшись, Елена не смогла ничего ответить и молча пошла рядом с Василевским. На ходу вспоминая этапы продуманного плана, она решила, что пора начинать разговор и, собравшись с духом, так и поступила:
– Вы давно не были в России? Наверное, скучаете по своим близким? – Елена сразу же пожалела, что начала так обыденно. Но делать нечего – всё было уже сказано, оставалось дождаться ответа.
– Я покинул Россию в первый день тринадцатого года, – отозвался Александр.
Он покосился на спутницу. Ему безумно хотелось удержать маркизу рядом с собой, но он не знал, как продолжить разговор. Вдруг мелькнувшая мысль показалась ему удачной.
– Мадам, мне пришлось столкнуться в бою с вашим однофамильцем. Очень храбрый был офицер. Представляете, он в треуголке и шинели императора Наполеона отвлёк на себя внимание нашего отряда. Мы хотели взять императора в плен, бросились за этим офицером в погоню – и упустили Наполеона.
Елене показалось, что её ударили прямо в сердце и сейчас она умрёт. Задрожавшей рукой вцепилась она в локоть спутника и остановилась. Почуяв неладное, Василевский взглянул в её белое как мел лицо и замер.
– Вам плохо? Давайте сядем – предложил он и, обняв Елену за талию, быстро подвёл к одному из кресел. – Я взволновал вас, простите, ради бога. Сейчас позову хозяйку, и мы вызовем врача.
Глядя на помертвевшее лицо с закрывшимися глазами, Александр окончательно перепугался, но тонкие пальцы сжали его руки, а ресницы женщины поднялись. В её глазах стоял ужас.
– Это вы его убили? – прошелестел слабый голос.
– Нет, что вы! Бой был ужасный, верховые рубились на саблях, и мы с моим другом никак не могли пробиться к тому, кого считали Наполеоном. Его окружали гвардейцы-егеря, но вдруг треуголка слетела, и стало понятно, что это не император, а красивый молодой брюнет. Но мы так и не успели доскакать до него – незнакомец упал, сражённый шальной пулей. Мы спешились, я подхватил раненого. Мой друг спросил, как его зовут, офицер ответил: «Арман де Сент-Этьен».
Александр замолчал, не зная, что делать дальше. По щекам его собеседницы текли слёзы.
Он встал так, чтобы загородить маркизу от других гостей, и протянул ей носовой платок. Женщина вытерла слёзы, но беззвучные рыдания всё ещё сотрясали её плечи. Наконец она успокоилась, вздохнула и подняла на Александра блестящие васильковые глаза.
– Вы рассказали о смерти моего мужа, – маркиза помолчала, а потом попросила: – Пожалуйста, помогите мне уйти, не привлекая внимания.
Елена встала, по-прежнему скрытая от публики широкими плечами Василевского, повернулась к залу спиной и пошла к выходу. К счастью, лестница оказалась свободной, лишь Доротея спешила им навстречу.
– Что случилось?! – воскликнула она.
– Мир тесен – граф рассказал мне о смерти Армана. Прости, дорогая, но я лучше уеду домой.
– Как скажешь… – согласилась Доротея и обратилась к Василевскому: – Граф, вы проводите Элен?
– Конечно! Я доставлю маркизу домой, не беспокойтесь.
Хозяйка дома сопроводила их до дверей и, уже прощаясь, напомнила:
– Жду вас завтра, будет новая звезда – Жозефина Фодор-Мельвель. У неё не голос, а просто чудо! С этой осени она начнёт петь в Парижской опере.
Граф поклонился, а Елена лишь слабо махнула рукой, она боялась вновь расплакаться. Василевский чувствовал себя виноватым, и это было написано на его лице. Он усадил свою спутницу в коляску и велел кучеру трогать.