Митрополит Алексей, по-прежнему именовавшийся «митрополитом Киевским», не согласился с этим решением Константинопольского патриархата и попытался его оспорить. Под 1356 г. летописец поместил известие: «Тое же осени Алексии митрополитъ всея Роуси ходилъ въ другие въ Царьгородъ, да Романъ преже его пришелъ… и тамо межи ихъ бысть споръ великъ и грьцемь от них дары великы».[480] Несмотря на щедрые раздачи, митрополиту Алексею не удалось переломить ситуацию в свою пользу. Патриарх Каллист предпочел отложить решение конфликта «до лучших времен». Под следующим 1357 г. летопись отметила: «Прииде Алексии митрополитъ изъ Царягорода на Русьскоую землю, а Романъ на Литовьскоую и на Волынскоую».[481]
В Москве понимали, что надеяться в решении церковного вопроса на Константинополь бессмысленно, и решили действовать в складывавшейся обстановке силой. В 1358 г. митрополит Алексей отправился в Киев, чтобы де-факто утвердиться в центре своей митрополии.
Русские летописцы молчат по поводу результатов этой поездки, отмечая лишь сам факт возвращения митрополита из Киева в 1360 г.[482] Однако из независимых источников выясняется, что поездка окончилась полной неудачей: литовский князь Ольгерд «заключил его (митрополита Алексея. – Авт.) под стражу, отнял у него многоценную утварь, полонил его спутников, может быть, и убил бы его, если бы он, при содействии некоторых, не ушел тайно и таким образом не избежал опасности».[483] Никоновская летопись после известия о возвращении митрополита Алексея на Русь сообщает любопытную подробность, из которой выясняется, что Роман, воодушевленный поддержкой Ольгерда, в том же 1360 г. попытался в церковном отношении подчинить себе Тверь. И хотя тверской епископ Феодор, верный Алексею, отказался встретиться с Романом, последнему все же удалось найти поддержку среди части тверских князей (в частности, у Всеволода Александровича Холмского) и бояр.[484]
Следствием поездки Алексея в Киев и последующих событий стало изданное в июле 1361 г. патриархом Каллистом соборное определение о пределах Киевской и Литовской митрополий, разделившее владения Романа и Алексея.[485] Алексей вынужден был подчиниться авторитету патриарха, однако по-прежнему не оставлял надежд овладеть Киевом. Обстоятельства, казалось, складывались в его пользу. В 1362 г. скончался литовский митрополит Роман, а летом следующего года во время путешествия в Сербию от чумы умер и патриарх Каллист. Почти полтора года в Константинополе не было патриарха, и лишь в октябре 1364 г. византийский император Иоанн V согласился на возвращение Филофея на патриарший престол.
Последний вскоре вынес постановление о присоединении Литовской митрополии к Киевской. В грамоте устанавливалось «на все последующие времена… чтобы Литовская земля ни под каким видом не отлагалась и не отделялась от власти… митрополита Киевского: ибо это, быв раз допущено, произвело много замешательств и беспорядков».[486] Но это решение патриарха так и не вступило в силу. Ольгерд все так же не допускал митрополита Алексея в Киев, а литовскими епархиями фактически руководил один из тамошних епископов.[487]
Патриарх Филофей, восстанавливая на бумаге прежнюю единую Русскую митрополию, не учитывал того, что это уже не отвечало тем политическим реалиям, которые сложились к этому времени в Восточной Европе. Жизнь, однако, брала свое, и в мае 1371 г. патриарх согласился выделить из Русской митрополии находившийся под властью Польши Галич, преобразовав его в Галицкую митрополию и добавив к нему четыре епархии: Холмскую, Туровскую, Перемышльскую и Владимирскую. Главой новой митрополии стал митрополит Антоний. Сделать это его вынудил польский король Казимир, пригрозивший перекрестить тамошнее население в католичество.[488]
Это изменение в позиции Константинопольского патриархата относительно единства Русской митрополии четко уловили в Литве. Сразу после того, как стало известно о создании Галицкой митрополии, Ольгерд направил в Константинополь требование поставить особого митрополита и в Литву, ссылаясь на то, что митрополит Алексей самым тесным образом связан с Москвой и не обращает внимания на литовскую часть своей митрополии.[489]
Полученная в Константинополе летом 1371 г. грамота Ольгерда поставила патриарха Филофея в крайне затруднительное положение. Ольгерд требовал включить в состав Литовской митрополии не только находившиеся под его властью земли, но и те, что находились под управлением митрополита Алексея. «Дай нам другого митрополита, – писал Ольгерд, – на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород».[490] Удовлетворение литовских требований означало бы для Константинополя полный разрыв с Москвой. В августе 1371 г. патриарх Филофей пишет письмо митрополиту Алексею, в котором извещает о принятом решении относительно Галицкой митрополии, а также о претензиях Ольгерда. Разумеется, патриарх мог своим решением (как он это сделал тремя месяцами ранее) создать самостоятельную Литовскую митрополию, включив в нее земли, подвластные Ольгерду, и тем самым официально признать сложившуюся к тому времени ситуацию, когда значительная часть русских земель оказалась под властью Литвы. Но в Москве это решение могли бы легко оспорить, указав, что несколькими годами ранее тот же Филофей распорядился о том, чтобы литовские земли никогда более не отделялись от Русской митрополии. Поэтому патриарх решил занять выжидательную позицию. «Посему я послал к твоему святительству близкого своего человека Иоанна (Докиана. – Авт.), мужа разумного, доброго, искусного и образованного, по всему – нашего, и пишу тебе, что нужно было бы тебе самому прийти сюда по всем этим делам. Но как это неудобно для тебя, то пошли своего доброго человека, от которого мы могли бы в точности узнать о всех делах, рассмотреть и увидеть, как нам нужно поступить, чтобы не сделать чего-либо к твоему огорчению», – писал он митрополиту Алексею.[491]
Непредвиденные обстоятельства задержали отправление патриаршего посла на Русь. В сентябре 1371 г. патриарх Филофей информировал митрополита Алексея: «Когда грамота моя была уже написана и тот человек (Иоанн Доки-ан. – Авт.) изготовился… пришел от тверского князя Михаила и от его братьев архимандрит Феодосий и принес к нашей мерности грамоту их и донесение: они жалуются на твое святительство и ищут суда с тобою».[492] Мы не знаем содержания тверской жалобы, но, судя по отрывочным свидетельствам русских летописцев, речь в ней предположительно шла о событиях 1368 г., когда тверской князь Михаил был обманом захвачен в Москве и заключен под стражу. Главными виновниками своих невзгод Михаил Тверской считал великого князя Дмитрия Ивановича Московского и прежде всего митрополита Алексея: «паче же на митрополита жаловашеся, к нему же веру имелъ паче всехъ, яко по истине святителю» (выделено нами. – Авт.).[493]
Тверская жалоба развязывала руки патриарху – появлялся удобный повод для удовлетворения просьбы Ольгерда о создании отдельной Литовской митрополии. Однако осуществить этот план возможно было только на специально собранном судебном процессе, где следовало обвинить митрополита Алексея не только в пренебрежении литовской частью митрополии, но и в более существенных преступлениях, недостойных духовного звания. Поэтому Филофей решился вызвать спорящие стороны на суд в Константинополь. Предстоящее разбирательство было назначено на сентябрь следующего, 1372 г. О том, что это не было пустой угрозой, говорят слова патриарха, обращенные к митрополиту Алексею: «Если ты придешь, или пошлешь своих людей – хорошо; в противном случае, смотри, чтобы тебе не жаловаться на нас». Грамоты с этим решением патриарха были посланы митрополиту Алексею и тверскому князю Михаилу в сентябре 1371 г. С ними на Русь отправился Иоанн Докиан.[494]
Последующие события, однако, заставили патриарха Филофея действовать совершенно не в том направлении, которое он намечал, отправляя своего посланца на Русь в сентябре 1371 г. Это явилось следствием стремительно изменявшейся международной обстановки и прежде всего ухудшения положения самой Византии.
Во второй половине XIV в. когда-то могущественная империя переживала эпоху глубокого упадка, превратившись в небольшое государство, в состав которого входили лишь Константинополь с округой, Фессалоники и часть Греции. В этот период главным противником Византии стали турки-османы. Свои первые захваты они совершили еще в 50-е гг. XIV в., выступая в качестве союзников различных претендентов на византийский престол. Укрепившись в Малой Азии, турки попытались было захватить Константинополь, но сил взять хорошо укрепленный город у них не было, и поэтому, оставив столицу Византии в своем тылу, турки направили главный удар на Балканский полуостров.
В 1354 г. они заняли важный опорный пункт на европейском берегу Дарданелл – город Галлиполи и, пользуясь сложной политической обстановкой на Балканах, приступили к их планомерному завоеванию. Глава турок-османов Мурад I (1359–1389), провозгласивший себя султаном, завоевал Адрианополь (1362), а затем почти всю Фракию, Филиппополь, долину реки Марицы и стал быстро продвигаться на запад. Свою резиденцию Мурад I перенес в Адрианополь, ставший с 1365 г. столицей Османского государства. Турецкие завоевания обеспокоили Венецию и Геную, увидевших в них угрозу для своего торгового преобладания в Восточном Средиземноморье, однако серьезный отпор туркам оказали только сербы. В 1371 г. сербско-македонское войско подошло почти к самому Адрианополю. Но беспечность командования, упоенного предшествующими успехами, отсутствие единого руководства привели к катастрофе. В ночь на 26 сентября турецкая конница внезапно атаковала противника и 60-тысячное сербско-македонское войско было разбито и уничтожено.