[532] Очевидно, в один из этих периодов и была направлена из Константинополя в далекий Радонеж патриаршая грамота.
В литературе с очень давнего времени закрепилось мнение, что патриарх Филофей направил послание Сергию Радонежскому в свое первое патриаршество, точнее, в 1354 г. Придерживающиеся этой точки зрения обычно считают, что митрополит Алексей и Сергий Радонежский явились инициаторами проведения монастырской реформы на Руси, в ходе которой русские монастыри были преобразованы из особножительных в общежительные. Тем самым в наших обителях был восстановлен истинный монашеский образ жизни – общинножитие. Понятно, что, задумав эту реформу, митрополит Алексей предполагал, что встретит серьезное сопротивление со стороны части монашествующих, и заранее вынужден был заручиться поддержкой сторонников. Поэтому, по мысли Е. Е. Голубинского, митрополит Алексей, поставленный 30 июня 1354 г. патриархом Филофеем во главе Русской церкви, перед своим возвращением на Русь попросил у последнего грамоту на имя троицкого игумена. Она была нужна для того, делает вывод исследователь, «чтобы при помощи ее могли они (митрополит Алексей и Сергий Радонежский. – Авт.) придать своему начинанию бо́льшую твердость… Алексий и Сергий решились прибегнуть к авторитету патриарха, который бы своим голосом верховного пастыря Русской церкви подтвердил и одобрил их благое предприятие». «Необходимо думать, – заключает ученый, – что посланцы патриарха, принесшие Сергию его грамоту, были те посланные, которые сопровождали святого Алексия в Россию, после того как он был поставлен патриархом в митрополиты».[533]
Однако позднее эта точка зрения подверглась серьезной критике. Главный аргумент против нее был выдвинут О. А. Белобровой, проанализировавшей надписи на кресте патриарха Филофея, точнее, имена тех святых, частицы мощей которых были вложены в него. Почитание Евдокии, Елевферия и Феодосии-девицы в Константинополе фиксируется русскими паломниками в Царьград уже в середине XIV в. – в частности, Стефаном Новгородцем (около 1350 г.).[534] Поэтому главным датирующим признаком становится упоминание «новых мучеников литовских», чья мученическая смерть имела место в Вильно в 1347 г.[535] Позднее они были официально канонизированы в Константинополе при патриархе Филофее в 1374 г. (Русской церковью они были причислены к лику святых лишь на соборе 1549 г.) Стало быть, крест не мог быть изготовлен ранее 1374 г., а значит, и грамота посылалась Сергию не ранее этого времени.[536]
Тем не менее некоторые исследователи по-прежнему полагали и полагают, что наперсный крест был прислан Сергию патриархом Филофеем вместе с возвращавшимся на родину митрополитом Алексеем, только что утвержденным на Русской митрополии, то есть в 1354 г. По мнению Н. С. Борисова, «появление на Маковце патриарших послов с грамотой было подготовлено самим митрополитом Алексеем. Во время своего пребывания в Константинополе в 1353–1354 гг. он убедил патриарха Филофея написать послание маковецкому игумену… и отправить его с кем-нибудь из своих людей на Русь… Филофей охотно откликнулся на такого рода просьбу. Он поручил своим клирикам, сопровождавшим нового митрополита на Русь, повидать игумена Сергия и лично вручить ему послание».[537]
В подтверждение этого исследователь считает необходимым «внимательнее присмотреться» к надписи на кресте, состоящей из 14 строк, написанных полууставом: «ЖИВОТ// ВОРЯЩОЕ Д// РЕВО// МУНК// ЪМ// АФОНАСЪЕВЪ С// ДРЕВНЕГО ЕДОКИ// ЕЛЪФ// ЕРЬЯ// ФЕДОСЪ// И ДВЦИ// НОВЪХЪ МУН// КЪ ЛИТОВЬС// КЪХЪ», то есть «Животворящее древо мученикамъ Афонасъевъ с древнего, Евдокии, Ельферья, Федосьи-девицы, новых мучеников литовскихъ».[538] По мнению Н. С. Борисова, подбор сокрытых в кресте святых мощей «определенно указывает как на заказчика креста (митрополит Алексей), так и на время его изготовления (лето 1354 г.)». Известно, что Алексей был поставлен на кафедру патриархом Филофеем 30 июня 1354 г. Вскоре он отбыл на Русь. Корабль, на котором плыл святитель, попал в сильный шторм на Черном море и достиг берега только 16 августа 1354 г. Таким образом, очевидно, что Алексей отбыл из Константинополя в первой декаде августа 1354 г. Далее историк указывает, что именно на этот период (с 1 по 14 августа) в Константинополе приходился обычай выноса части Животворящего Креста из домовой императорской церкви в храм Св. Софии. Имя Афанасия Афонского связано со святой горой Афон, с которой неразрывно переплелась жизнь патриарха Филофея. Мощи святого Елевферия указывают на мирское имя митрополита Алексея. Память святой Евдокии праздновалась в один день с Елевферием (4 августа) и, таким образом, попадала в круг наиболее почитаемых митрополитом Алексеем святых. «Не в этот ли день (понедельник, 4 августа 1354 г.) святитель назначил свой отъезд из Константинополя на Русь?» – задает вопрос историк. Что же касается мощей «новых мучеников литовских», канонизированных лишь в 1374 г., то, по предположению исследователя, «они могли быть вложены в реликварий уже на Руси, в Киеве, где митрополит некоторое время находился на обратном пути из Константинополя. Местное почитание «литовских мучеников» началось гораздо ранее их официального признания Константинополем».[539] Поскольку Алексей возвратился в Москву лишь осенью 1354 г., именно к этому времени Н. С. Борисов относит и получение патриаршей грамоты Сергием.
Но, выстраивая столь сложную конструкцию, исследователь не учел обстоятельства, которое полностью ее разрушает и на которое не преминул обратить внимание В. А. Кучкин: «Ни Филофей, ни Алексей не могли знать, что Сергий стал игуменом основанного им монастыря. Это произошло как раз в отсутствие Алексея, когда местоблюстителем митрополичьего стола всея Руси был пребывавший в Переславле-Залесском волынский епископ Афанасий, который и рукоположил Сергия в игумены. Показательно также сообщение Жития, что, получив патриаршую грамоту и поминки, Сергий отправился с ними за советом к митрополиту Алексею. Если послание и дары Филофея были переданы Сергию через Алексея, то какой смысл было троицкому настоятелю показывать их митрополиту? Ясно, что грамота Филофея, крест, параманд и схима были посланы Сергию не в 1354 г., а позднее, в период второго патриаршества Филофея, то есть между октябрем 1364 г. и сентябрем 1376 г.»[540]
Эту точку зрения попытались оспорить авторы коллективной рецензии на работу Б. М. Клосса. По их мнению, грамоту от патриарха Сергий мог получить и после первого возвращения митрополита Алексея из Константинополя осенью 1354 г. В качестве довода они ссылаются на то, что Афанасий Волынский, которого Алексей оставил вместо себя, уже слышал о Сергии, когда тот пришел к нему: «Афанасий… преже бо бяше слышалъ яже о нем, начатъки добраго подвизания его, и церкви възгражения, и монастырю основаниа, и вся благоугодныа детели, яже къ братии любы с прилежаниемъ, и многыа добрыя детели».[541] Судя по тексту Епифания Премудрого, он также слышал от многих и о связанной с рождением Сергия семейной легенде, по которой еще прежде его появления на свет было чудесным образом возвещено, что он станет великим угодником Божьим и нарочитым служителем Святой Троицы. На основании этого авторы полагают, что и митрополит Алексей знал о Сергии ранее своей первой поездки в Константинополь.[542]
Однако авторы рецензии не обратили внимания на надпись на кресте XVII в., в который был вложен крест XIV в. Согласно надписи, он был прислан патриархом Филофеем в княжение великого князя Дмитрия Ивановича (на московском столе он утвердился после смерти своего отца Ивана Красного, последовавшей в 1359 г.), а следовательно, речь должна идти о времени второго патриаршества Филофея с 8 октября 1364 г. по сентябрь 1376 г. Добавим, что Епифаний, доведший биографию Сергия до 1363 г., также ничего не говорит об этом послании и переменах в монастырском уставе. С учетом упоминания «новых мучеников литовских» в надписи на патриаршем кресте время посещения Троицкого монастыря патриаршим посольством следует ограничить 1374–1376 гг.
Итак, послание Сергию было передано патриаршими послами в период второго патриаршества Филофея. Благодаря тому что сохранилась (хотя далеко не полно) переписка Константинополя и Москвы этого времени, мы имеем сведения о патриарших посольствах на Русь. Как указывает В. А. Кучкин, «источники отмечают несколько поездок в этот промежуток времени доверенных церковных лиц из Константинополя в Москву: в июле 1370 г., в августе 1371 г., начале 1374 г.», а также зимой 1376 г.[543] Однако мы уже установили выше, что посланцы Филофея могли посетить Радонеж только в течение 1374–1376 гг. Таким образом, первые две из предложенных В. А. Кучкиным дат получения Сергием патриаршего послания оказываются невозможными.[544] Следовательно, речь может идти об одном из двух последующих посольств – в начале 1374 г. или зимой 1376 г.
Из оставшихся двух наиболее вероятной для присылки креста и грамоты В. А. Кучкину кажется последняя поездка. О ней под 1376 г. сообщает Рогожский летописец: «Тое же зимы приехаша из Царягорода отъ патриарха Филофиа некотораа два протодиакона, сановника суща, единъ ею именемь Георгии, а другыи Иванъ, къ Алексию митрополиту всеа Руси».[545]
Как видим, летопись не дает точной даты прибытия патриарших послов на Русь. Однако в литературе были сделаны попытки определить ее. Так, Г. М. Прохоров относит приезд посланцев патриарха Филофея в Москву к марту 1376 г.,