[623] Действительно, согласно летописям, Феогност скончался 11 марта 1353 г., еще при жизни великого князя Семена Гордого, а Иван Красный, как мы уже могли убедиться ранее, торжественно взошел на великокняжеский стол во Владимире лишь спустя год – 25 марта 1354 г.[624] Однако при более тщательном изучении «Жития» Стефана сведения из него оказываются верными и подтверждаются другими источниками. Выясняется, что Иван Красный владел землями в Переславле задолго до того, как стал великим князем. Согласно завещанию его отца Ивана Калиты, ему было выделено здесь несколько сел,[625] и, очевидно, именно в принадлежавшей Ивану Красному части Переславля Стефан основал свою обитель. С учетом вышесказанного мы можем отнести приход Стефана в Москву к началу 1350-х гг., в последние годы жизни митрополита Феогноста. Таким образом, оказывается, что основатель Махрищского монастыря был сверстником Сергия и начинал свою духовную карьеру примерно в те же годы, что и преподобный.
О дальнейших событиях – после прихода преподобного в Махрищский монастырь – Пахомий Логофет рассказывает следующим образом. Попросив у Стефана «некоего брата, могуща сказати (то есть показать. – Авт.) ему места пустынна», Сергий обошел вместе с ним окрестности и в одном из них близ реки Киржач решил устроить новую обитель.[626] Между тем в Троицком монастыре начались поиски Сергия, который, как мы помним, ушел тайно ото всех. Братия начала искать его по различным обителям и в Москве. Один из троицких монахов случайно пришел в Махрищский монастырь, где и услышал, что преподобный ушел на Киржач. Возвратившись в Троицу, он сообщил о местопребывании Сергия. С этого момента к Сергию начала постепенно переходить троицкая братия – «овогда два, овогда три, иногда же и множае». Новая обитель быстро росла – здесь появились монашеские кельи, и встал вопрос о начале строительства храма. Для этого требовалась санкция духовных властей, и Сергий отправил к митрополиту Алексею двух своих учеников с просьбой «о основании церковнем, прося благословениа». Получив согласие, он приступил к возведению церкви. Работа шла очень быстро, поскольку преподобный получал помощь от многих, а средства на строительство – «сребро доволно» – давали князья и бояре.
Достаточно быстро Киржачская обитель наполнилась, по выражению агиографа, «множеством братии». Это грозило упадком Троицкого монастыря, и тогда остававшиеся у Троицы монахи обратились к митрополиту Алексею. Тот послал к Сергию специальное посольство в составе двух архимандритов – Герасима и Павла, передавших ему повеление возвратиться в Троицу, а в новой обители поставить строителем одного из своих учеников. Сергий не посмел ослушаться и обещал вернуться в Троицкий монастырь. Вскоре на Киржаче было завершено строительство храма, который был освящен в честь Благовещения Богородицы. Покидая Киржачский монастырь, Сергий захотел поставить в нем игуменом своего ученика Исаакия Молчальника. Но тот, «любя безмлъвие и млъчание», не согласился, и преподобному ничего не оставалось делать, как выбрать другого ученика – Романа. Его он отправил к митрополиту, благословившему Романа «на священство и строителя новоначалному монастыру». После этого Сергий окончательно вернулся в Троицкий монастырь.[627]
Что же тем временем происходило в Москве? Великий князь Дмитрий, узнав об исчезновении Сергия Радонежского, решил поставить во главе Русской церкви близкого себе человека. Выбор Дмитрия Ивановича пал на Митяя.
«Митяй» – это прозвище, образованное, по всей видимости, от имени Дмитрий. Автор «Повести о Митяе» – небольшого летописного рассказа об этих событиях, дошедшего до нас в составе Рогожского летописца, Симеоновской и ряда других летописей, – задает вопрос: «Взыскати же и распытовати, кто есть… съи Митяи или отъкуду бе сии Митяи?» – и сам же отвечает на него: «Саномъ беяше попъ, единъ коломенскыхъ попъ, возрастомъ не малъ, те-ломъ высокъ, плечистъ, рожаистъ, браду имея плоску и велику и свершену, словесы речистъ, гласъ имея доброгла-сенъ износящь, грамоте гораздъ, пети гораздъ, чести гораздъ, книгами говорити гораздъ, всеми делы поповьскими изященъ и по всему нарочит бе».[628] Никоновская летопись уточняет, что Митяй являлся сыном попа Ивана из села Тешилова на Оке.[629] Сообщение «Повести…», что Митяй происходил из коломенских попов, подтверждается тем, что одно из пригородных сел, примыкавших к Коломне, позднее превратившееся в слободу, долгое время именовалось Митяевом, судя по всему, по имени своего бывшего владельца. Вполне вероятно, что великий князь Дмитрий Иванович познакомился с Митяем лет за десять до описываемых событий – в январе 1366 г. именно в Коломне состоялась его свадьба с Евдокией, дочерью суздальского князя Дмитрия Константиновича.[630] Очевидно, с этого момента карьера Митяя пошла резко в гору. По свидетельству «Повести…», великий князь избрал его в печатники (хранитель великокняжеской печати – своего рода «канцлер» Московского княжества) и свои духовники: «И бысть Митяи отець духовныи князю великому и всем бояромъ стареишимъ… И пребысть в таковемъ чину и въ таковемъ устроении многа лета».[631]
Именно этого кандидата и выдвинул великий князь в преемники митрополиту Алексею. Правда, при этом встретилось одно затруднение. Митяй, будучи попом, принадлежал к так называемому «белому» духовенству, фактически жившему среди мирян, в то время как высшие церковные должности (как тогда, так и сейчас) могли занимать только монахи – представители «черного» духовенства. Но с этой заминкой в Москве справились всего за день.
По приказу великого князя Митяй «акы ноужею» был приведен в храм и пострижен в монахи, что формально открывало перед ним путь на вершину церковной иерархии. Одновременно с пострижением Митяй получил сан архимандрита.[632] При этом он сменил архимандрита Спасского монастыря в Кремле (более известного как Спас на Бору) старца Ивана Непеицу, который, согласно «Повести о Митяе», достиг глубокой старости и «сниде въ келию млъчания ради». Само же пострижение Митяя в монахи и поставление в архимандриты состоялось в церкви Спаса на Бору, и его провел архимандрит другого кремлевского монастыря – Чудова – Елисей Чечетка. Столь быстрое превращение новопостриженного монаха в архимандриты, кто призван следить за порядком в обителях, явно нарушало принятые установления, и недаром автор «Повести о Митяе» по данному поводу язвительно замечал: «и ту бяше видети дива плъно: иже до обеда белець сыи, а по обеде архимандритъ, иже до обеда белець сыи и мирянинъ, а по обеде мнихомъ началникъ и старцемъ стареишина и наставник и учитель и вожь и пастух».[633]
Все эти события заняли несколько месяцев – с сентября 1375 г. до апреля 1376 г. По нашему расчету, преподобный покинул Троицкую обитель в первой половине сентября 1375 г. (8 либо 15 сентября), Митяя постригли в монахи и поставили в архимандриты 20 сентября 1375 г., а Киржачский монастырь был освящен на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, который отмечается 25 марта, после чего в конце марта – начале апреля 1376 г. Сергий вернулся в Троицу.
Вопрос хронологии событий, связанных с уходом Сергия на Киржач, является одним из самых запутанных. Попытаемся разобраться в нем, начав с выяснения даты возникновения Киржачского монастыря. В дореволюционной литературе годом основания Киржачской обители было принято считать 1358 г. Эта датировка была основана на том, что в «Житии» Сергия об основании Киржачской обители говорится после сюжета о переходе Троицкого монастыря на общежительный устав, который датировали 1354 г. Поскольку, по церковному преданию, монастырь на Киржаче строился на протяжении четырех лет, временем его основания полагали 1358 г. Примерно эти же основания послужили для аналогичного подсчета Н. С. Борисова. Относя введение «общего жития» в Троице к середине 1350-х гг., он полагает, что Благовещенский монастырь на Киржаче был основан в 1355–1357 гг.[634]
Эту датировку опроверг Б. М. Клосс. В частности, он обратил внимание на то, что митрополит Алексей послал к Сергию с повелением возвратиться в Троицу двух архимандритов – Герасима и Павла. Это, очевидно, были те самые митрополичьи послы, которых митрополит Алексей, согласно известию Рогожского летописца, посылал в 1363 г. в Нижний Новгород к князю Борису Константиновичу.[635] Но тогда Герасим был еще просто игуменом, а на Киржач он явился уже в качестве архимандрита, – следовательно, в более позднее время, нежели 1363 г. Б. М. Клосс обратил также внимание на то, что один из списков Первой Пахомиевской редакции «Жития» Сергия содержит уникальное известие о Герасиме, уточняющее, что он являлся архимандритом Московского Чудова монастыря. Поскольку этот монастырь был основан в 1365 г., понятно, что события, связанные с возникновением обители на Киржаче, не могли иметь места ранее этого года. Пытаясь определить верхнюю дату возникновения Киржачского монастыря, он предположил, что ею мог быть 1373 г., «потому что только правительница удела княгиня Ульяна могла индифферентно относиться к событиям в Троицкой обители… но с 1374 г. новый вотчич монастыря князь Владимир Андреевич с великим усердием почитал преподобного Сергия и вряд ли допустил бы его изгнание».[636] Р. Г. Скрынников, отнеся введение «общего жития» в Троице ко времени второго патриаршества Филофея, предположил, что Киржачский монастырь был основан в 1371 г.