[133] (заместитель М. П. Жаков[134]) заявил: «По мере укрепления советской власти на местах Федерации Российской Социалистической Республики будут строиться не по национальному признаку, а согласно особенностям национально-хозяйственного быта. Такой самодостаточной в хозяйственном отношении единицей являются Донецкий и Криворожский бассейны. Донецкая республика может стать образцом социалистического хозяйства для других республик. В силу этого Донецкий и Криворожский районы должны иметь самостоятельные органы экономического и политического самоуправления. Власть, организующаяся в области, — Совет Народных Комиссаров — ответственна перед съездом и перед исполнительным органом съезда — областным комитетом». Речь шла о создании территориальной автономии. Подобный подход соответствовал взглядам левых эсеров, тогда входившим в советское правительство (РСФСР мыслилась ими как государство, состоящее из территориальных и национальных республик), но противоречил большевистской позиции Ленина — Сталина. Большевистские лидеры, соглашаясь с образованием национальных республик, были против территориальных республик как основы советской государственности.
Подобный прецедент грозил дезинтеграцией РСФСР, децентрализацией управления. Подобная опасность осознавалась советским руководством. Уместно здесь вспомнить письмо Ленина Орджоникидзе, написанное 14 марта: «Что касается Донецкой республики, передайте товарищам Васильченко, Жакову и другим[135], что, как бы они ни ухитрялись выделить из Украины свою область, она, судя по географии Винниченко, все равно будет включена в Украину, и немцы будут ее завоевывать. Ввиду этого совершенно нелепо со стороны Донецкой республики отказываться от единого с остальной Украиной фронта обороны. Межлаук[136] был в Питере, и он согласился признать Донецкий бассейн автономной частью Украины; Артем[137] также согласен с этим; поэтому упорство нескольких товарищей из Донецкого бассейна походит на ничем не объяснимый и вредный каприз, совершенно недопустимый в нашей партийной среде. Втолкуйте все это, тов. Серго, крымско-донецким товарищам и добейтесь создания единого фронта обороны… Насчет денег распорядитесь выдачей необходимого для обороны, но будьте архиосторожны, давая лишь в самые надежные руки и под серьезнейшим контролем, ибо охочих „хапнуть“ или зря выкинуть теперь много»[138].
Ленин в данном письме указывал Орджоникидзе на две группы и две линии в руководстве ДКНР: группа во главе с Артемом, В. И. Межлауком, а также М. Л. Рухимовичем[139] и противоположная им группа Васильченко, Жакова, Филова. В результате последние трое 29 марта подали в отставку со своих постов. При этом Филов 2 апреля опубликовал в «Известиях Юга» статью «Кого судить?» с резкой критикой главы СНК ДКНР Артема, согласившегося на объединение с Советской Украиной. Во главе ДКНР остались сторонники ленинско-сталинской линии автономизации республики в составе Советской Украины. Характерно, что Артем, Межлаук, Рухимович станут с этого времени на длительный период последовательными сторонниками Сталина, а также соратниками и друзьями Орджоникидзе. Их судьбы в дальнейшем не раз еще будут связаны со Сталиным и Серго.
В марте 1918 года Серго приехал с женой в Ростов-на-Дону и оставался там более месяца. Проживали они в гостинице «Палас отель», что было удобно, так как напротив находился штаб.
Письмо В. И. Ленина Г. К. Орджоникидзе о включении Донбасса в состав Украины и образовании единого фронта против нашествия немцев
15 марта 1918
[РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5486. Л. 1–1 об. Подлинник.
Автограф И. В. Сталина, В. И. Ленина]
Орджоникидзе по-прежнему пользовался поддержкой В. И. Ленина, который видел его своим представителем на Юге России. Декретом СНК РСФСР от 9 апреля Орджоникидзе было поручено организовать и возглавить Временный чрезвычайный комиссариат Южного района, объединяющий Крым, Донскую и Терскую области, Черноморскую губернию, Черноморский флот и весь Северный Кавказ до Баку[140]. Одной из задач Орджоникидзе как чрезвычайного комиссара стала борьба с анархистами в Ростове-на-Дону и с отступающими под ударами германских войск украинскими анархическими отрядами[141].
В этот же день в Ростове-на-Дону открылся съезд Советов рабочих и казачьих депутатов Донской республики[142], на съезде переименованной в Донскую советскую республику. Орджоникидзе был избран в ЦИК республики. На съезде Серго, представляя позицию СНК Ленина, заявил: «СНК верил, что трудовое казачество не пойдет против власти Советов, и в этом СНК и вся трудовая Россия не обманулись. Подтверждением этого является настоящий съезд, на котором почетным членом избран товарищ Ленин. <…> Мы знаем, что казачество станет на путь трудового народа… Разрешите от всей души, от всего сердца приветствовать трудовое казачество»[143]. Также в своем выступлении он отметил ключевые проблемы, стоящие перед советской властью в регионе: «В настоящее время перед нами стоят две задачи — дать отпор западноевропейским хищникам и построить новую жизнь внутри советской республики»[144].
Однако для выполнения этих задач было крайне мало времени и ресурсов. Продолжалось германское наступление, антисоветские казачьи выступления. Для отпора им 16 апреля в Ростове-на-Дону был создан Чрезвычайный штаб обороны Донской республики во главе с Орджоникидзе. В штаб входили Ф. Г. Подтелков, М. В. Кривошлыков и другие известные красные казачьи деятели. По предложению Серго при штабе также была создана чрезвычайная мобилизационная комиссия, которую возглавили Подтелков и Кривошлыков[145].
Решал Орджоникидзе в апреле и другие политические задачи. После своего прибытия он сразу же взялся за очищение местных общественных, рабочих организаций от меньшевиков, эсеров и других «контрреволюционных элементов». В результате Орджоникидзе сумел предотвратить ряд потенциальных антисоветских выступлений, в частности анархистское выступление[146]. Между тем 22 апреля из Ростова-на-Дону Орджоникидзе отправляет телеграмму Сталину, где отмечал продолжающееся наступление германских войск, а также то, что по всем станицам Новочеркасского округа «идет самая ожесточенная гражданская война»[147]. В ответ Сталин 23 апреля информировал Орджоникидзе о предполагаемом направлении М. А. Муравьева в Закавказье, а также о приезде германского посла Мирбаха для решения вопросов, связанных с Украиной[148]. Вскоре Сталин сам выезжает в Курск на переговоры с Украиной о границах между ней и РСФСР.
29 апреля Орджоникидзе получил уже телеграмму от Ленина, в которой Владимир Ильич информировал Серго о начавшихся переговорах с Германий. В соответствии с полученными известиями и задачами 2 мая Орджоникидзе вместе с двумя другими делегатами[149] выезжает по направлению к Таганрогу, занятому, вопреки условиям Брестского мира, германскими войсками. Очевиден был его выезд для возможных переговоров с немецкой стороной. Однако у станицы Армянская советская делегация во главе с Серго была арестована и отправлена в Таганрог. Только после заявленного протеста члены комиссии были освобождены и вернулись в Ростов-на-Дону[150].
5 мая Орджоникидзе телеграфирует отсюда Сталину о кризисной ситуации в Донецком регионе[151]. Угроза военных действий со стороны германских войск не была снята. 8 мая германо-австрийские войска вместе с казачьими частями занимают Ростов-на-Дону.
Орджоникидзе накануне выезжает в Царицын, но вновь не без происшествий. «На станции Тихорецкой Серго Орджоникидзе был задержан Сорокиным[152], командующим частями Северо-Кавказской Красной армии на Батайском фронте. Сорокин отказался пропустить Орджоникидзе в Царицын. Только после резкого требования Орджоникидзе Сорокин, испугавшись столкновения с советским правительством, пропустил его»[153].
В эти дни Серго также вновь столкнулся с проблемой неконтролируемых военных анархистских формирований. На этот раз это были анархистские отряды Петренко, которые шли по направлению к Царицыну. Только усилиями царицынских властей, при более раннем участии Орджоникидзе в разоружении тыловых анархистских подразделений Петренко, удалось разоружить данный отряд уже в самом городе[154].
С 9 мая 1918 года Орджоникидзе находился в Царицыне. Ситуация в городе была сложная, необходимо было наладить работу в новых условиях путем неординарных мер. Характерна в этом плане телеграмма Орджоникидзе от 23 мая из Царицына: «Положение здесь неважное — нужны решительные меры, а местные товарищи слишком дряблы, всякое желание помочь рассматривается как вмешательство в местные дела. На станции стоят шесть маршрутных поездов с хлебом в Москву, Питер и не отправляются… Еще раз повторяю, что нужны самые решительные меры, вокруг Царицына бушует контрреволюция»[155]