. Об этом же Серго говорил на чрезвычайном заседании штаба обороны Царицына[156].
29 мая Сталин телеграфировал Орджоникидзе: «Я назначен общим руководителем всего продовольственного дела всего юга России, облечен неограниченными правами Совнаркомом вплоть до подчинения всех без исключения организаций железнодорожных и почтово-телеграфных, военных и политических, продовольственных и торгово-флотских моим распоряжениям. Через два дня выезжаю [в] Царицын. Я хотел бы знать, где Серго, насколько обеспечена линия Царицын — Тихорецкая, какова сила внутренних контрреволюционных сил. Как дело с Автономовым, каковы ваши отношения к упомянутому назначению. Сообщаю, что у меня будут строго дисциплинированные отряды. Жду ответа, дайте исчерпывающий ответ запиской»[157]. Ответы на поставленные вопросы он получил на следующий день от председателя Чрезвычайного областного комитета по продовольствию и снабжению на юге России (Чокпрода) А. С. Якубова, так как Орджоникидзе уже с 28 мая находился на Северном Кавказе. 6 июня в Царицыне Сталина встретили Якубов, Артем (Сергеев) и жена Серго Зинаида[158].
Северный Кавказ
Как и приезд Сталина в Царицын, так и отъезд Орджоникидзе на Северный Кавказ были вызваны в значительной степени необходимостью налаживания продовольственной работы в регионах. Так, Серго должен был обеспечить сбор и отправку продовольствия не только в Москву, но и в Баку, где был его существенный дефицит. 11 июня он телеграфировал в Баку: «Завтра отправляем десять тысяч пудов хлеба водой. Сделано распоряжение о немедленной отправке маршрутных поездов из Ставропольской губернии и Терской области»[159]. Продовольствие для Баку шло и из Царицына.
Однако только продовольственным вопросом деятельность Орджоникидзе не ограничилась. Вместе с Буачидзе, Кировым, другими большевиками он пытался разрешить крайне острые противоречия по земельному вопросу, особенно между терскими казаками и ингушами. В Моздоке на февральском съезде народов Терека «благодаря умелой политике Совнаркома, главным образом тт. Кирову и Буачидзе, — докладывал чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе, — удалось расстроить и не допустить войну между казаками и горцами»[160]. Однако это удалось только на время. «Но стоило только открыться второй сессии Народного съезда, как во Владикавказе убито три ингуша. Это были не делегаты, а только сопровождавшие их», — указывал в своем мартовском выступлении в Пятигорске С. М. Киров. В докладе и в заключительном слове он привел целый ряд инцидентов как со стороны терских казаков, так и со стороны ингушей и чеченцев[161]. Подобные столкновения происходили и позднее. 20 июня 1918 года на митинге во Владикавказе, организованном казачьими офицерами в казармах 2-го Терского батальона, был убит выстрелом из толпы председатель СНК Терской советской республики С. Г. Буачидзе, друг Орджоникидзе еще со школьных лет. Для Серго это была первая потеря близкого соратника и друга. Отметим, что в этот период Орджоникидзе был далеко и от своей семьи. Но его друзья не забывали о родных Серго. Так, бывший большевистский депутат III Государственной Думы Н. Г. Полетаев, участвовавший в этот период в Гражданской войне на Северном Кавказе, специально приехал из Темрюка в Анапу и привез деньги семье Серго[162].
После смерти Буачидзе именно Орджоникидзе становится признанным лидером северокавказских большевиков. В июле 1918 года Орджоникидзе руководит подавлением в Терской области восстания под предводительством Г. Ф. Бичерахова[163]. В этом противостоянии Серго пытался опереться на горцев. С 23 июля во Владикавказе проходил IV областной съезд народов Терека, куда прибыл Серго. Обстановка в регионе была критической. В начале августа разгораются ожесточенные бои за Владикавказ. В ночь на 6 августа казачий отряд полковника С. Соколова вместе с осетинским отрядом напали на город и выбили оттуда большевиков, после чего начали грабеж города и близлежащих ингушских хуторов. Согласно многочисленным свидетельствам, в городе произошло уничтожение находившихся в нем на излечении раненых красноармейцев и новобранцев. Точное количество погибших неизвестно, но жертвами стали многие сотни человек. Например, советский историк И. Борисенко среди жертв этих дней упоминал председателя Совнаркома Пашковского, комиссара путей сообщений Долобко, а также много других, убитых на станции Змейской вместе с 64 делегатами съезда[164].
Орджоникидзе удалось спастись из захваченного казаками Владикавказа. Накануне заседание съезда закрылось поздно, и все делегаты, в том числе и Серго, остались в здании кадетского корпуса, где проходила работа съезда. При помощи рабочих Курской и Молоканских слободок им удалось дать отпор первой попытке штурма здания. Однако ситуация в городе была не в пользу большевиков, и Орджоникидзе принимает решение выехать в Ингушетию за военной помощью. «В обход города, через горы, проделав сорокакилометровый поход по тропинкам и горным перевалам, через Джайрак, он пришел в плоскостную Ингушетию… В Беслане тов. Орджоникидзе едва не попал в плен к контрреволюционному офицерью и случайно избежал расстрела. Пешком добрался он до ингушского селения Базоркина. Здесь, решив добиться помощи ингушей, Серго начал переговоры с председателем ингушского национального совета Васса-Гирей Джабагиевым»[165]. В ходе переговоров Серго предложил передать ингушскому населению земли четырех казачьих станиц, отделявших горную Ингушетию от плоскостной: станицы Сунженскую, Терскую, Фельдмаршальскую и Тарские хутора. В ответ он попросил вооруженную помощь для борьбы с терскими казаками, захватившими Владикавказ[166]. Согласно воспоминаниям командира казачьей «красной армии» А. З. Дьякова, «свыше трех тысяч ингушей осадили город с юго-востока»[167].
Одновременно с ингушскими отрядами из Грозного на помощь подошел рабочий батальон под командой М. К. Левандовского. Орджоникидзе лично сагитировал отряд в 300 бойцов принять участие в штурме Владикавказа[168]. Совместным ударом ингушских и красногвардейских отрядов 18 августа терские казаки были выбиты из Владикавказа. Сам Орджоникидзе в это время находился со штабом в Назрани. Однако в дальнейшем он принимал личное участие в боях за Владикавказ, с карабином в руках сражаясь в первых рядах бойцов[169]. Серго в письме жене так описывал это событие: «Положение наше сразу стало довольно неважное. Во-первых, нападение все-таки оказалось неожиданным, и потому они сразу очутились в центре города; во-вторых, вся офицерская сволочь — в центре и на Осетинской слободке. С окон домов начали жарить по нас. Четыре дня мы оставались в городе. Ночью на четвертые сутки дело стало в высшей степени критическое — нас выбили из города, в наших руках остался только вокзал. После некоторых колебаний мы принуждены были прибегнуть к „варварскому“ средству — обстрелу центра города из пушек, что и было выполнено Автономовым. Было пущено за ночь 120 снарядов. На второй день (пятые сутки) не стало воды, и нам пришлось отойти. Город почти целиком остался в руках казаков, они заняли вокзал.
Защищались только две слободки — Курская и Молоканская.
На шестые сутки к нам подошло подкрепление, и вновь начали наступать. Ингуши все время помогали нам. Отбили у казаков бронированный автомобиль с двумя пулеметами и начали их лупить их же пулеметами. Борьба стала принимать жестокий характер. Не останавливались перед взрывом тех домов, из которых стреляли. Так продолжалось одиннадцать дней, после чего казаки и осетины принуждены были бежать»[170].
Благодаря усилиям Чрезвычайного комиссара юга России Г. К. Орджоникидзе, которому удалось привлечь на свою сторону ингушей, Владикавказ остался в руках большевиков[171]. Прервавший ранее свою деятельность съезд вскоре возобновил свою работу. Орджоникидзе и другие советские деятели были благодарны ингушскому народу за оказанную помощь. Позднее Орджоникидзе отмечал: «Я помню момент перед концом четвертого съезда, когда мы висели на волоске. Это был момент неуверенности, когда за нами не шли, а робко оглядывались, и в момент одиночества советской власти маленький ингушский народ весь стал на защиту советской власти, и, не зная наших дальнейших судеб, только ингушский народ пошел за нами не оглядываясь»[172]. Съезд подтвердил обещание Серго об уничтожении казачьего клина в Ингушетии (провести в жизнь это решение полностью удалось только в 1920 году, после окончания Гражданской войны в регионе).
В этот же период Орджоникидзе оказал помощь дигорскому ревкому, который делегировал своего представителя Синдира Абиева во Владикавказ за денежной помощью и красноармейским снаряжением[173]. Осетины-дигорцы (в большинстве мусульмане по вероисповеданию) стали одной из опор советской власти в регионе. Впоследствии Абиев арестовал около 30 местных контрреволюционеров, которых он, за исключением одного расстрелянного (Смали Карабугаев), отправил во Владикавказ. Там они были освобождены, когда Орджоникидзе находился в отъезде. Орджоникидзе подверг критике подобные действия