. Вскоре, подтверждая свои намерения продолжать борьбу в регионе, Орджоникидзе телеграфировал Ленину: «XI армии нет. Она окончательно разложилась. Противник занимает города и станицы почти без сопротивления. Ночью вопрос стоял покинуть всю Терскую область и уйти на Астрахань. Мы считаем это политическим дезертирством. Нет снарядов и патронов. Нет денег. Владикавказ, Грозный до сих пор не получали ни патронов, ни копейки денег; шесть месяцев ведем войну, покупая патроны по пяти рублей. Владимир Ильич, сообщая Вам об этом, будьте уверены, что мы все погибнем в неравном бою, но честь своей партии не опозорим бегством. Тогда положение может быть спасено, если Вами будет переброшено сюда 15 или 20 тысяч свежих войск. Дайте патронов, снарядов, денег. Без Северного Кавказа взятие Баку и укрепление его — абсурд. Среди рабочих Грозного и Владикавказа непоколебимое решение сражаться, но не уходить. Симпатии горских народов на нашей стороне. Дорогой Владимир Ильич, в момент смертельной опасности шлем Вам привет и ждем Вашей помощи»[186].
11-я армия отступила на Кизляр и далее на Астрахань. Орджоникидзе переместился в село Базоркино, расположенное в 13 километрах от Владикавказа с целью организации его обороны. Вновь в своей борьбе с белоказаками он делает ставку на ингушей. В Базоркине был созван съезд ингушского народа, на который прибыло около 10 тыс. вооруженных ингушей, перед ними выступил Серго[187]. 4 февраля Серго предложил представителем ингушского народа создать Горскую советскую социалистическую республику. После этого были посланы делегаты и в Чечню. Однако предпринятые им меры, помощь ингушских бойцов не смогли переломить ситуацию. 11 февраля части Шкуро взяли Владикавказ, расправившись с ингушами в самом городе и его окрестностях. Впоследствии атаман А. Г. Шкуро в февральском интервью Р. Ковскому говорил, что ему удалось наладить отношения с ингушами: «— Ингуши как к вам относятся? — Теперь очень хорошо, — засмеялся генерал Шкуро, — правда, после того как я сжег у них три аульчика…»[188]
Не принявший поражение Орджоникидзе во главе отряда в 40 человек из селения Мужичи отступил в горную Ингушетию. Серго сопровождали Бегал Калмыков, Амаяк Назаретян, Юрий Фигатнер, Яков Бутырин (все наркомы Терской советской республики), Филипп Махарадзе и другие известные советские деятели. В этом небольшом отряде были дети и жены советских работников (в том числе супруга Серго, а также жена Камо Арусяк с трехмесячным ребенком), несколько ингушских революционеров. Группу при 20-градусном морозе в горах вел ингуш Хизир Орцханов.
Маршрут шел через ингушские селения. Первоначально предполагалось через горные перевалы Хевсуретии пробраться в Грузию. Однако этого не удалось осуществить. Уже в самом начале пути заболел тифом и был оставлен в селе Гули бывший военком Терской республики Я. П. Бутырин (скончался там 24 февраля 1919 года). Вскоре заболел тифом Махарадзе. Также выяснилось, что горные перевалы не могут преодолеть женщины и дети. Опять-таки были получены известия о разгроме большевистского отряда, продвигавшегося ранее этим же маршрутом.
Серго Орджоникидзе в Ингушетии
1919
Художник А. В. Джанаев
[Из открытых источников]
В этих условия Орджоникидзе возвращается в Горную Ингушетию, первоначально сделав центром сопротивления село Галашки, а позднее село Мужичи, где в феврале — июне в доме Илез Хаджи Сарсаговича Гандарова (отца Элберта и Идриса Гадарова) расположился антиденикинский штаб во главе с Серго. Впоследствии Юрий Фигатнер указывал: «Альберта Гандарова я знаю хорошо по 1918–1919 гг. на Тереке… Во время отступления в 1919 году у него и его брата скрывались Серго Орджоникидзе, Амаяк Назартян, Филипп Махарадзе, Васо Эллердов и я. Во время нахождения у них они нам оказывали свое полное гостеприимство и охраняли от всякой возможной неприятности в связи с занятием Терека и появлением в Ингушетии деникинской банды…»[189] Подступы к селу охраняла Первая горская сотня под командованием Элберда Гадарова.
На фронтах Гражданской войны
Поздней весной 1919 года Орджоникидзе принимает решение о поездке в Москву. В конце апреля через Хевсуретию он нелегально пробирается в Тифлис на подпольную квартиру своего давнего друга Камо. Здесь он встретился с женой, которую ранее отправил сюда. Из Тифлиса они с Зинаидой Гавриловной выехали в Баку, где пробыли несколько дней. Затем, уже втроем с Камо, отправились на рыбачьей лодке через Каспийское море в Астрахань. Путешествие на баркасе заняло 13 дней[190]. Из Астрахани Серго направился в Москву.
15 июля Орджоникидзе назначается членом Революционного военного совета 16-й армии Западного фронта. Мандат ему подписал лично Сталин[191]. 23 июля Зинаида Гавриловна получила от него письмо с фронта: «„Телеграммы не доходят, письма тоже. К тому же до последнего времени я был в разъезде. Теперь обосновался в Могилеве, вернее, обосновали здесь. Я член Ревсовета 16-й армии“. Серго настаивал, чтобы я немедленно выехала к нему по получении его письма. Сборы были недолги, и вскоре я была в Могилеве. Через несколько недель мы переехали в Смоленск»[192].
Член Революционного военного совета 16-й армии Западного фронта Г. К. Орджоникидзе
1919
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 20]
В июле — сентябре он в течение трех месяцев участвовал в руководстве боевыми операциями 16-й армии Западного фронта. 5 октября Орджоникидзе назначается членом Революционного военного совета 14-й армии Южного фронта. 11 октября началось наступление красных войск, Сталин выехал в Серпухов в связи с переездом штаба Южного фронта. В этот период Орджоникидзе продолжал оставаться рядом со Сталиным, хотя многие хотели видеть его на командных должностях в других частях. Характерна шутливая телеграмма Г. Л. Пятакова этого периода с просьбой передать его 13-й армии.
«Его Высокопревосходительству члену РВС ЮЖ т. И. Джугашвили-Сталину! С. Новая. 1919, 13 октября.
Ваше Высокопревосходительство!
Осмеливаюсь всепокорнейше, почтительнейше и настоятельнейше просить Вас отдать нам Серго. Пара дней совместной работы еще более убедила меня во мнении, что Серго должен быть в 13 армии.
Егорка Пятаков»[193].
Однако в эти дни никто не собирался отдавать Орджоникидзе Пятакову. Во-первых, отношения Сталина и Пятакова уже были неоднозначными. Пятаков в конце 1918 — начале 1919 года не выполнил ряд имевшихся договоренностей со Сталиным. 28 ноября 1918 года в Курске было сформировано Временное рабоче-крестьянское правительство Украины во главе с Пятаковым[194]. Вскоре встал вопрос о новом командующем Украинского фронта. Сталин закономерно выдвинул на этот пост К. Е. Ворошилова, своего боевого соратника по обороне Царицына. При этом с Пятаковым этот вопрос был заранее обсужден. Однако Троцкий выступил против этой кандидатуры. Очевидно, что для него это была неприемлемая кандидатура как в силу близости последнего со Сталиным, так и в свете прежних царицынских конфликтов. Поэтому Троцкий предложил кандидатуру В. А. Антонова-Овсеенко, который уже руководил военными силами на украинских территориях, а в 1917 году подчинялся как один из руководителей ПВРК непосредственно Троцкому. Он мог считаться по его прежней деятельности настолько же близким к Троцкому, как Ворошилов к Сталину. Первоначально Пятаков поддерживал кандидатуру Ворошилова (который занимал в украинском правительстве пост наркома внутренних дел), однако вскоре изменил свою позицию и выступил уже за протеже Троцкого. В украинском правительстве, где числился среди наркомов и Ворошилов, Антонов-Овсеенко занимал пост наркома по военным делам. 30 ноября декретом Временного рабоче-крестьянского правительства Украины была создана Украинская советская армия во главе с Антоновым-Овсеенко. В этих условиях группа «царицынцев» при поддержке Сталина пошла на смещение Пятакова и назначение на высшие военные и политические должности в украинском правительстве Артема (Сергеева), Ворошилова, Рухимовича и Межлаука (все деятели Донецко-Криворожской народной республики 1918 года, в дальнейшем участвовавшие в обороне Царицына, а ранее товарищи по ДКНР Орджоникидзе). Ситуация приобрела явно конфликтный характер. По настоянию Троцкого данный вопрос специально рассматривался в ЦК, который принял решение об отстранении сталинских сподвижников Ворошилова и Рухимовича от военной работы. Командующим Украинским фронтом остался Антонов-Овсеенко, а его бывшие оппоненты заняли места в правительстве Украины[195]. И хотя отношения Сталина и Пятакова впоследствии наладились, но вряд ли это могло способствовать передаче Орджоникидзе Пятакову.
Во-вторых, в этот период Серго сам был крайне негативно настроен к порядкам в 14-й и 13-й армиях. Характерно его письмо Ленину от 15 октября 1919 года: «Дорогой Владимир Ильич! Сегодня я думал заехать в Москву на несколько часов, но решил, что лучше скорее в армию. Я теперь назначен членом РВС 14-й армии. Тем не менее решил поделиться с Вами теми в высшей степени неважными впечатлениями, которые я вынес из наблюдения за эти два дня в штабах здешних армий. Что-то невероятное, что-то граничащее с предательством. Какое-то легкомысленное отношение к делу, абсолютное непонимание серьезности момента. В штабах никакого намека на порядок, штаб фронта — это балаган. Сталин только приступает к наведению порядка. Среди частей создали настроение, что дело Советской власти проиграно, все равно ничего не сделаешь. В 14-й армии какой-то прохвост Шуба, именующий себя анархистом