Орджоникидзе еще находился в Москве, когда в Горках 21 января 1924 года в 18:50 умер В. И. Ленин. 21–22 января Орджоникидзе принимал участие в работе экстренного пленума ЦК РКП(б), состоявшегося в связи со смертью Ленина. 23 января поезд с телом Ленина прибыл в Москву. Среди встречавших траурный поезд был и Серго. Совместно с Ворошиловым, Буденным и другими командирами Красной армии он нес гроб с телом Ильича от Павелецкого вокзала к Дому Союзов по Новокузнецкой[413]. В течение пяти дней в Доме Союзов проходила церемония прощания с руководителем советского государства. 27 января его забальзамированное тело было помещено во временный мавзолей на Красной площади. Когда выносили гроб с Лениным из Дома Советов, Орджоникидзе возглавил траурное шествие…
На заседании Политбюро 24 января рассматривался вопрос о Чечне и Северном Кавказе в соответствии с ранее, 18 ноября 1923 года, состоявшемся обсуждением. В результате было решено поручить комиссии в составе Рудзутака (глава комиссии), Ворошилова, Микояна, Орджоникидзе, Менжинского и Сокольникова рассмотреть данный вопрос и представить на утверждение Политбюро[414].
26 января траурным заседанием, посвященным смерти Ленина, открыл свою работу II Всесоюзный съезд Советов СССР. 31 января на съезде была утверждена Конституция СССР. «После окончания съезда Советов Серго Орджоникидзе еще на несколько дней задержался в Москве для участия в очередном, февральском Пленуме РКП(б) и лишь после этого вернулся в Закавказье», — говорилось в его биографии советского периода[415].
За эти дни был решен ряд вопросов, которые имели прямое к нему отношение. 1 февраля Постановлением ЦИК СССР Орджоникидзе, в числе других советских деятелей, назначается членом Революционного военного совета СССР. С. М. Буденный вспоминал: «СНК СССР распустил старый состав Реввоенсовета СССР и образовал новый. В него вошли Фрунзе, Бубнов, Ворошилов, С. С. Каменев, Мясников, Орджоникидзе, Уншлихт, Элиава, я и другие»[416]. Это решение преследовало своей целью очередное ослабление позиций Троцкого в РВСР.
Принял Серго участие и в заседаниях Политбюро 2 и 4 февраля. На последнем с участием Орджоникидзе решался вопрос о присоединении части г. Грозного к автономной Чеченской области. В результате обсуждения было решено утвердить постановление Оргбюро от 31 января 1924 года о присоединении части Грозного к автономной Чеченской области[417].
Зимой 1924 года Орджоникидзе приехал с Микояном в Горскую республику. Здесь они, в частности, посетили дигорское село Магометанское, где проходил съезд местных крестьян. Присутствующие указывали на нецелесообразность сохранения Горской республики, необходимость формирования отдельной Осетинской автономии. Впоследствии это дало толчок соответствующим решениям о ликвидации Горской республики и образовании Северо-Осетинской области[418].
В первых числах марта в Тифлисе состоялась выездная III сессия ЦИК СССР. Высший орган СССР заседал в Грузии. Это должно было подчеркнуть значение Грузии, отчасти это демонстрировало и роль Орджоникидзе как партийного руководителя Закавказья. «Из представителей руководящего большевистского ядра в Тифлис приехали лишь М. И. Калинин, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков и Я. Э. Рудзутак», — указывает известный исследователь закулисной истории большевистской партии С. С. Войтиков[419]. Однако это «лишь» на самом деле было связано с целой чередой обстоятельств, в том числе с очередными отпусками ряда большевистских деятелей[420], тем более приехавшие деятели возглавляли ключевые органы СССР.
29 марта было намечено проведение очередного пленума ЦК. Иногородним членам ЦК, в том числе Орджоникидзе[421], 17 марта в 22:55 была разослана соответствующая циркулярная телеграмма со сроками и программой пленума. 19 марта Сталин шлет телеграмму Орджоникидзе: «Ваше и остальных цекистов присутствие на Пленуме обязательно»[422]. Присутствовал он и на вскоре созванном партийном съезде. Хотя на съезде Троцкому и Преображенскому дали возможность выступить, у большинства делегатов они не встретили поддержки. Съезд осудил платформу разгромленной ранее троцкистской оппозиции, определив ее как мелкобуржуазный уклон от марксизма, и подтвердил резолюции XIII партийной конференции «О партийном строительстве» и «Об итогах дискуссии».
«Новая оппозиция»
Сразу после XIII съезда РКП(б), состоявшегося в мае 1924 года, Сталин закрепил союз с «молодыми» членами Политбюро, вошедшими в его состав в 1922–1924 годах: Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым и М. П. Томским, которые в этот период выступали против радикальных мер по отношению к крестьянству и противостояли Зиновьеву и Каменеву. Укрепляет Сталин и положение своих давних соратников. Дзержинский, Молотов, Куйбышев и Орджоникидзе становятся все более значимыми фигурами. Именно в этот период окончательно складывается «команда Сталина»[423].
Однако сам этот процесс шел не прямолинейно, первое время сохранялись позиции Зиновьева и Каменева в руководстве партии, особенно в условиях отчасти продолжавшегося противостояния Троцкому. Так, во время августовского 1924 года пленума ЦК состоялось совещание группы членов ЦК (Сталин, Бухарин, Рудзутак, Рыков, Томский, Калинин, Каменев, Зиновьев, Ворошилов, Микоян, Каганович, Орджоникидзе, Петровский, Куйбышев, Угланов и т. д.), которое образовало из своей среды неформальный орган — «семерку» в составе членов Политбюро (Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Сталин, Томский, то есть весь состав, кроме Троцкого) и Куйбышева как председателя ЦКК и РКИ. На своих заседаниях «семерка» предварительно обсуждала все ключевые решения, которые потом рассматривало Политбюро или пленумы ЦК, например принятый «семеркой» проект резолюции пленума ЦК РКП(б) 24 октября 1924 года с жесткой критикой Троцкого за публикацию им статьи «Уроки Октября»[424].
Постепенно Троцкий был вытеснен на второстепенные посты председателя Главного концессионного комитета, начальника электротехнического управления и председателя научно-технического отдела ВСНХ, а влиятельная группа в партии, возглавляемая Зиновьевым и Каменевым, стала «загоняться в оппозицию». Место прежнего триумвирата Сталин — Зиновьев — Каменев постепенно занимает дуумвират, состоявший из Сталина и Бухарина. Их союзниками в борьбе против Зиновьева и Каменева стали М. П. Томский (с 1919 года занимавший пост председателя ВЦСПС) и А. И. Рыков (после смерти Ленина возглавивший СНК). Привлекал к политическим баталиям Сталин и Орджоникидзе, вызывая его из Закавказья на ключевые партийные пленумы. Характерна в этом отношении телеграмма Сталина от 3 января 1925 года в Тифлис, в которой он уточнял, будет ли Серго на пленуме, и указывал: «Приезд абсолютно необходим»[425].
Тем не менее процесс вытеснения из руководства страны Зиновьева и Каменева не был одномоментным. Так, в феврале 1925 года Сталин в письме к Орджоникидзе отмечал: «Мы думаем приять все меры к тому, чтобы единство семерки было сохранено во что бы то ни стало»[426]. Очевидно, что под единством «семерки» он имел в виду сохранение в ее составе Зиновьева и Каменева. Вместе с тем Сталин подчеркивал, что расслабляться нельзя. За многими событиями он видел возможные происки врагов. Так, после авиакатастрофы 22 марта 1925 года самолета «Юнкерс-13», в которой погибли видные партийные и советские деятели, 25 марта Сталин телеграфировал в Тифлис: «1. Говорят, что смерть Мясникова, Могилевского, Атарбегова не случайна, а подстроена по мотивам мести двум чекистам за расстрелы и Мясникову, как армянину. Надо обязательно расследовать, дело серьезное. 2. Нужно строжайше запретить ответработникам полеты»[427]. Позднее специальной комиссией было установлено (туда входили и представители фирмы «Юнкерс»), что авиакатастрофа произошла вследствие технической неисправности. Тем не менее позднее появились слухи о неслучайном характере авиакатастрофы. Первоначально слухи приписывали неким азербайджанским кругам, а позднее Л. П. Берии. Сам Орджоникидзе считал, что эта авария произошла по техническим причинам.
Первый секретарь Закавказского крайкома РКП(б) Г. К. Орджоникидзе (6-й слева) среди делегатовXIV конференции РКП(б). Слева направо стоят: 1 — первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана С. М. Киров, 4 — народный комиссар по военным и морским делам СССР М. В. Фрунзе, 7 — командующий войсками Московского военного округа К. Е. Ворошилов
Апрель 1925
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 39]
В этот период Сталин явно демонстрирует заботу о своих близких друзьях-товарищах по партии: Дзержинском, Орджоникидзе, Кирове. 25 июля 1925 года, прибыв на отдых в Сочи, Сталин пишет письмо Молотову о Дзержинском с просьбой не ставить вопрос об его отставке с поста председателя ВСНХ[428]. Оттуда же после улучшения ситуации с собственным здоровьем, 30 июля, он пишет уже Орджоникидзе с советом ему и Кирову обратить самое пристальное внимание на здоровье: «…неужели ты так серьезно болен! Обрати серьезное внимание на себя хоть раз в жизни и лечись по-человечески. Пойми, что ты уже не так здоров и не так молод. А Киров что делает там? Лечится от язвы желудка нарзаном? Ведь этак можно доконать себя. Какой знахарь „пользует“ его? Долго ли думаете пробыть в Кисловодске? А потом куда? Я думаю потом отправиться в Крым. Лечусь аккуратно. Мацестинская вода действует много лучше, чем эссетинские грязи. Как бы нам повидаться… Не можете ли как-нибудь заехать в Сочи? Или, может быть, мне заехать к Вам?»