. Выезд намечался практически немедленный — на следующий день: Молотов отбыл на Северный Кавказ, Каганович — в Центральную Черноземную область (ЦЧО включала ранее упраздненные Воронежскую, Курскую, Орловскую и Тамбовскую губернии), Серго — на Украину. Срок командировки определялся в 10 дней[638].
Выехавший на Украину Орджоникидзе писал Сталину о восстаниях в пограничных округах и о том, как их подавили «вооруженной силой, пустив в ход пулеметы и в некоторых местах пушки. Убитых и расстрелянных 100, раненых несколько сотен»[639]. Подробное семистраничное сообщение Орджоникидзе о положении на Украине в связи с перегибами в проведении коллективизации сельского хозяйства, о необходимости решения ряда вопросов, связанных с оплатой трудодня, об отхожих заработках было прочитано Сталиным, который отметил: «Серго! Возвращаю. Сталин» [1930, март, не ранее 15-го][640]. Орджоникидзе очевидно пытался разобраться в ситуации на месте и отчасти исправить выявленные недостатки. Однако это не встретило понимания у Сталина. 24 марта Сталин холодно (обращаясь на Вы) телеграфировал Серго: «Напоминаю, что срок командировки кончается 28-го марта. К этому числу Вы обязательно должны быть в Москве»[641]. В конце марта Орджоникидзе возвращается в Москву. Какой-либо реакции Сталина на его письма и сообщения о ходе коллективизации на Украине на данный момент не выявлено. Скорее всего, информация была принята только к сведению.
Критика Орджоникидзе организации промышленного производства
Подобные поездки были привычны для Орджоникидзе. Поздней весной 1930 года он в очередной раз посетил Ленинград. Со своим давнишним другом Кировым Серго побывал на Металлическом заводе им. Сталина. Дела здесь шли неважно, однако была возможность улучшить ситуацию. Секретарь партячейки завода Семичкин предложил отказаться от производства мелких турбин и начать выпуск турбин только двух мощностей — 24 тыс. и 50 тыс. киловатт. Орджоникидзе поддержал эту инициативу. Вместе с М. И. Калининым он посетил Путиловский завод. Здесь также имелись проблемы низкой эффективности предприятия. Как впоследствии писал Орджоникидзе: «Тов. Калинин мне указал на громадные куски железа и заметил, что это, вероятно, здесь валяется с тех пор, как он работал токарем. Мы должны привести наши заводы в порядок»[642].
26 июня — 13 июля 1930 года в Москве в Большом театре проходил XVI съезд Коммунистической партии.
Член Центральной контрольной комиссии Н. Ф. Гикало, первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Киров и председатель ЦКК ВКП(б) Г. К. Орджоникидзе идут по территории Кремля на очередное заседание XVI съезда ВКП(б)
Не ранее 26 июня — не позднее 13 июля 1930
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 51]
Съезд подвел итоги борьбы с оппозиционными группировками во второй половине 1920-х годов, констатировав победу генеральной линии. Сподвижник Сталина, руководитель РКИ Орджоникидзе заявил на съезде: «Борьба против товарища Сталина была борьбой против генеральной линии ленинского ЦК нашей партии. Партия пошла за своим ЦК. Партия в лице товарища Сталина видит стойкого защитника генеральной линии партии и лучшего ученика Владимира Ильича. И поэтому наша партия и рабочий класс вполне правильно отождествляют товарища Сталина с генеральной линией нашей партии, ведущей СССР от победы к победам…»[643] Многое для победы генеральной линии в борьбе с различными оппозиционерами сделал Серго. При этом Орджоникидзе в докладе указывал не только на выявленных врагов внутри страны, но и на такое достаточно массовое явление, как «невозвращенцы». «Он привел в своем докладе следующие цифры: в 1926 г. торговый аппарат СССР за границей имел 38 невозвращенцев, в 1927 г. — 26, в 1928 г. — 32, в 1929 г. — 65, в течение первого полугодия 1930 г. из-за границы не вернулись 43 человека. Это позволило Орджоникидзе охарактеризовать торговый заграничный аппарат как „один из худших“»[644].
Однако речь Орджоникидзе как руководителя РКИ и ЦКК содержала и критику положения в тяжелой промышленности и грубых ошибок в этом отношении руководства ВСНХ. Очевидно, что это было согласовано со Сталиным, которого уже давно не удовлетворяла данная ситуация, в том числе деятельность В. В. Куйбышева.
В докладе среди прочего Орджоникидзе сообщил съезду, что в строительстве до сих пор действует «Урочное положение» 1843 года, утвержденное в 1869 году императором Александром II. Все расчеты различных строительных и вспомогательных работ и в современных условиях исходили из этого давно устаревшего документа. Не лучшим образом дело обстояло и в проектировании (за что также отвечал ВСНХ), например, Челябинского тракторного завода. Советское государство было вынуждено тратить золото на содержание инженеров за границей, на работу проектного бюро, которое составляло проект, а итогом было очередное нарушение сроков.
Если объектом критики Орджоникидзе был ВСНХ, то субъектом — его председатель В. В. Куйбышев. Ночью 3 июля 1930 года председатель ВСНХ написал письмо своим друзьям с признанием своих ошибок: «1) Устами Серго говорила партия, ее генеральная линия, 2) партия, как всегда, права, 3) хозяйственники не должны превращаться в какую-то касту, они должны быть вместе с партией, помогать ей в исправлении безбоязненно недочетов и впрягаться в работу, активно пополнять свою среду свежими пролетарскими силами. Если Вы согласны со мной, примите нужные меры. Я не могу сам этим заняться, так как боюсь, что это сорвет подготовку к докладу, к которому пока я абсолютно не готов. Не унывайте, друзья. Для дела рабочего класса важно не самочувствие „хозяйственника“, а успех продвижения вперед. Острая постановка вопросов, как бы она ни нарушала благодушное самочувствие, движет вперед — значит, она благо. Я плохо написал. Но вдумайтесь, и вы поймете, что интересы партии требуют только такой реакции на доклад Орджоникидзе»[645].
Председатель ЦКК ВКП(б) Г. К. Орджоникидзе (2-й слева), народный комиссар по военным и морским делам СССР К. Е. Ворошилов (3-й слева) беседуют с колхозниками во время загородной прогулки. Крайняя слева — жена Г. К. Орджоникидзе З. Г. Павлуцкая, крайний справа — член ЦКК ВКП(б) М. Ф. Шкирятов
Московская область, 1930
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 53]
Вместе с тем назначение Орджоникидзе состоялось не сразу. Вскоре после завершения работы съезда, 20 июля, Орджоникидзе с 21 июля был предоставлен очередной отпуск на два месяца, Ворошилову — с 1 августа по 15 сентября[646].
Формально 14 августа Григорий Константинович Орджоникидзе постановлением ЦИК и Совнаркома СССР был назначен председателем ВСНХ. Однако Орджоникидзе находился в отпуске и обязанности председателя ВСНХ по-прежнему исполнял Куйбышев. Вместе с тем даже в отпуске Серго продолжал работать. Из санатория, где он проходил лечение, Орджоникидзе телеграфировал в Сталинград на СТЗ: «Сообщите в Сочи телеграфом, что вас держат и чем помочь. Орджоникидзе»[647]. Речь шла о ранее упомянутой проблеме со строительством Сталинградского завода — с переносом срока его завершения, о трудностях финансирования строительства. Первоначально завод с 1925 года в течение трех лет пытались строить собственными силами, без использования иностранных технологий и специалистов, затем к строительству были привлечены чикагская компания International Harvester, а также фирма Albert Kahn, Inc. Это сдвинуло ситуацию с мертвой точки, фирма Алберта Кана участвовала еще в ряде строек, в том числе Челябинского тракторного завода. Однако даже в новых условиях проблемы сохранились[648].
Очевидно, что кандидатура Орджоникидзе все же встречала определенное сопротивление со стороны некоторых членов Политбюро. Об этом говорит не только формальное продолжение деятельности на этом посту Куйбышева, но и ряд других моментов. В Москве во время отсутствия Серго некоторые решения принимались без учета его мнения. На наш взгляд, противником назначения Серго на пост председателя ВСНХ был прежде всего Молотов, который, например, с подачи Сталина[649] пытался в этот период усилить ряд госорганов за счет кадров РКИ. Так, 10 сентября решением Политбюро в Наркомат внутренней и внешней торговли на должность заместителя А. И. Микояна был переведен из РКИ А. П. Розенгольц. Данное решение явно было принято без учета мнения Серго[650]. Возможно, что оно несколько изменило отношения Орджоникидзе и его бывшего подчиненного. Во всяком случае, позднее между ними был по крайней мере один конфликт. Н. С. Хрущев вспоминал: «Раз, например, вспылил Серго Орджоникидзе, вообще очень горячий человек, налетел на наркома внешней торговли Розенгольца и чуть не ударил его…»[651] Очевидно, что отношения между Орджоникидзе и Розенгольцем были теперь более сложными, чем ранее. Однако придавать этому большое значение все-таки не стоит. На первом месте у Орджоникидзе была его ответственность за подчиненные ему отрасли производства. Описанный конфликт произошел именно в связи с этим. Укажем, например, на обращение Орджоникидзе к Сталину с жалобой на Розенгольца и его ведомство: «Наркомвнешторг срывает пуск крекингов… Я очень прошу заставить тов. Розенгольца выполнить заказ по трубам, которые до сих пор не заказаны для крекингов второй очереди в Саратове и Грозном и недоданы для первой очереди Саратова. Так же безобразно обстоит дело с насосно-компрессорными и бурильными трубами для „Азнефти“»