Августовская критика Серго со стороны Сталина была вызвана его конфликтом с Молотовым и Куйбышевым. Сталин отмечал и другие моменты, в том числе нарушение Орджоникидзе решения Политбюро об экономии валютных запасов при увеличении заказов на чугунные трубы.
«ВСНХ нажимает на государственную кассу (т. е. на государство, т. е. на рабочий класс), заставляя рабочий класс расплачиваться своими валютными ресурсами за неспособность, косность, бюрократизм аппарата ВСНХ… Потому-то и думаю, что нельзя идти ни на какие поблажки людям (и учреждениям), пытающимся растранжирить валютные ресурсы рабочего класса ради спокойствия работников своего аппарата»[702]. Можно согласиться с Б. М. Шпотовым, что «позицию Сталина характеризовали отнюдь не абстрактный принцип „цель оправдывает средства“ и не щедрость за государственный счет, а самые жесткие требования по экономии валюты и получению кредитов»[703]. Как раз в конце августа 1931 года ввиду валютных затруднений и неприемлемых условий кредитов в Америке Сталин принял решение о переносе заказов в Европу или на советские заводы, не делая исключения даже для самых важных объектов, в том числе Нижегородского автозавода[704].
Орджоникидзе воспринимал критику в свой адрес и своего ведомства болезненно. Г. М. Иванова, ссылаясь на бывшего сотрудника экономического управления ОГПУ М. П. Шрейдера, в своей книге о ГУЛАГе указывала: «В среде чекистов из уст в уста передавался такой эпизод. Как-то на заседании ЦК Сталин упрекнул Орджоникидзе в том, что у него плохо идут дела на некоторых важных стройках, поставив в пример положение на стройках, осуществлявшихся силами заключенных. „Пусть Ягода отдаст мне тех замечательных инженеров, которые руководят строительством объектов, подведомственных ОГПУ, — сказал якобы Серго, — тогда мои стройки будут не хуже, а лучше, чем у него“»[705]. Поэтому неслучайной выглядит его практика запросов на освобождение арестованных лиц. Так, 26 августа 1931 года ВСНХ СССР, согласно более ранней резолюции Орджоникидзе, адресовал в ОГПУ Л. Г. Миронову письмо об использовании 94 арестованных специалистов в ленинградской промышленности. На этом он не остановился. «28 августа 1931 г. Председатель ВСНХ Орджоникидзе направил в ЦК ВКП(б) служебную записку следующего содержания: „В проектных и конструкторских бюро местных органов ГПУ (Баку, Ростов, Ленинград, Харьков, Новосибирск, Москва и т. д.) работают арестованные инженеры. Такое их использование нецелесообразно. Значительное их количество надо освободить, за исключением наиболее злостных вредителей, а конструкторские бюро передать промышленности“»[706]. Однако на эти обращения последовал отказ с мотивировкой, что передача указанных лиц приведет к срыву ведущихся ими исследований и работ. Продолжал Орджоникидзе в эти дни и борьбу за передачу в ВСНХ различных конструкторских организаций (ЦАГИ дело не ограничилось). 30 августа Политбюро рассмотрело по предложению Орджоникидзе и И. А. Акулова[707] вопрос «О конструкторских бюро». Однако решение было отложено. 14 сентября Сталин сообщил в письме Кагановичу, что считает преждевременной передачу конструкторских бюро ОГПУ в ведение ВСНХ. После телеграммы Сталина 20 сентября 1931 года Политбюро постановило оставить конструкторские бюро при ОГПУ. При этом Политбюро приняло предложение Акулова и Орджоникидзе об освобождении некоторой части инженеров для работы в ВСНХ по списку, согласованному Акуловым и Орджоникидзе[708]. Это не единственный пример освобождения с подачи Орджоникидзе ранее арестованных лиц с целью решения производственных задач. Речь шла не только об освобождении арестованных инженеров. «В личном фонде Орджоникидзе хранится его совместное с Ягодой письмо от 10 сентября 1931 г. в ЦКК ВКП(б) с просьбой восстановить в партии работников ГПУ Азербайджанской ССР Мороза, Горбаченко, Назарова, Зака, Диширдымова, Матвеева, Жукова. В 1929 г. названные лица допустили незаконные расстрелы, были арестованы и заключены в лагеря. Я. М. Мороз, будучи заключенным, возглавлял геологическую экспедицию ОГПУ на Ухте и Печоре. Эта экспедиция развернулась в Ухтинско-Печорский лагерь, возглавленный Морозом же. Говорилось о том, что лагерь ведет интенсивную разведку на нефть и разведочно-эксплуатационные работы на радиоактивную воду в районе Ижмы. Свое преступление эти лица якобы осознали, за активную работу были освобождены из заключения, восстановлены в ОГПУ и теперь ходатайствуют о восстановлении в партии»[709]. Укажем еще на один момент: между ОГПУ и ВСНХ, а позднее Наркоматом тяжелой промышленности имели место как сотрудничество, так и прямая конкуренция.
Очевидно, что у Орджоникидзе имелась определенная обида на Сталина за его августовские упреки. Однако преувеличивать все же не стоит, тем более что Сталин не отрицал его достижений. 8 сентября 1931 года было принято Постановление Президиума Центрального Исполнительного Комитета о переименовании города Владикавказа в город Орджоникидзе за подписью М. И. Калинина и Енукидзе.
Приведем также письмо Сталина в ответ на письмо Орджоникидзе от 9 сентября: «Ты ошибаешься, полагая, что у меня есть основание или желание быть недовольным работой ВСНХ, в частности твоей работой. Я несколько раз говорил на ПБ и могу повторить, если это потребуется, что работа ВСНХ улучшилась во много раз, а его председатель превзошел любого из прежних председателей. Стало быть, вопрос о недовольстве работой ВСНХ для меня исключен. Это, конечно, не значит, что я не буду добиваться того, чтобы ВСНХ работал еще лучше… Разговоры о том, что тебя хотят снять с поста пред. ВСНХ, подготавливать снятие и т. п., до того неосновательны и дики, что не стоит их опровергать. Такие разговоры просто недостойны тебя. Во-первых — за что снять? Во-вторых, откуда ты взял, что у меня не хватит мужества поставить вопрос о снятии прямо и открыто, коль скоро этого потребуют интересы партии? …Насчет Молотова я не согласен с тобой. Если он травит ВСНХ или тебя, поставь вопрос в ПБ. Ты хорошо знаешь, что ПБ не даст травить тебя ни ВСНХ, ни Молотову, ни кому-то ни было. Во всяком случае, ты не менее виновен перед Молотовым, чем он перед тобой. Ты его назвал негодяем, что не может быть терпимо в товарищеской среде. Ты игнорируешь его, СНК, СТО. Ты видишь ЦК, но не замечаешь СНК, СТО, Молотова. Почему, на каких основаниях? …Изолировать Молотова и расстроить сложившуюся руководящую большевистскую верхушку… — нет, я на это „дело“ не пойду, как бы ты ни обижался и какими бы ни были мы друзьями. Конечно, у Молотова есть недостатки, и они мне известны. Но у кого нет недостатков? Все мы богаты недостатками. Надо работать и бороться вместе, — работы хватит на всех. Надо уважать друг друга и считаться с друг другом. Не только требовать, чтобы уважали нас, но и самим уважать других. Я говорю о членах нашей руководящей верхушки, которая сложилась не случайно и которая должна оставаться единой и нераздельной. Тогда все пойдет хорошо. Пока все. Твой И. Сталин»[710].
Командировки и деятельность в Москве
Проблемы действительно были, ввод многих ключевых предприятий шел со скрипом, с нарушением ранее намеченных сроков. Валютные вливания часто оказывались неэффективны. Не всегда срабатывали и заимствованные иностранные технологии. Контроль строительства из Москвы мало помогал в этой ситуации.
Характерной в этом отношении была ситуация со строительством Нижегородского автозавода, который строили ряд советских организаций и две американские компании — «Форд Мотор» и «Остин». Первоначально завод планировалось построить к августу 1931 года, затем срок был продлен на три месяца, так как американские темпы строительства были заменены «нижегородскими». В ходе строительства выявилась целая череда проблем: от отсутствия необходимых материалов до недостаточного количества и низкого качества соцобьектов и, как следствие, возник недостаток рабочей силы[711].
Поэтому в сентябре 1931 года состоялась первая поездка Орджоникидзе на строительную площадку автозавода: до планового пуска завода оставалось два месяца, а многое не было еще сделано. Как обычно, он инспектировал и строящиеся здания, и вспомогательные объекты (водозаборные сооружения, ТЭЦ), и сооружаемый комплекс жилых зданий для рабочих[712]. Вечером Серго выступил в клубе завода с мотивированным призывом решить эту задачу в срок (на улице ливень): «Товарищи, вам осталось до пуска завода два месяца. Выбирайте, что вы хотите: славу перед всем Советским Союзом или позор? Пустите завод в срок — слава вам будет! Не пустите — позор будет. Ну, товарищи, что хотите — выбирайте. Нелегко, товарищи, вам славу будет взять. Большой дождик начался. Но я уверен, что большевики на то и большевики, чтобы взять победу во что бы то ни стало»[713]. Данная речь позднее была опубликована по сокращенной стенографической записи. Поэтому есть несколько ее вариантов, в том числе в воспоминаниях С. Д. Шнапира, который справедливо отметил, что официальная публикация не отражает полностью содержания и посыла речи Серго, ее воздействия на слушателей[714]. Отметим и еще один возможный эпизод данной командировки Орджоникидзе (четкой датировки нет). Согласно воспоминаниям И. С. Козловского, ему «пришлось однажды петь в Нижнем Новгороде перед партийными чинами; был там как будто Куйбышев, может быть, и Орджоникидзе. И по тому, какие по