спределением заказов по каждому заводу и указанием сроков их выполнения»[759]. Но вопрос этим решением не был закрыт.
16 сентября на Политбюро вновь разбирали вопрос о плохой работе Сталинградского тракторного завода. Если в 1931 году план по выпуску тракторов был выполнен всего на 59 %, то в 1932 году — на 72,2 %. Рост имелся, но проблема отставания плановых показателей оставалась. Только 20 апреля 1932 года, через полтора года после пуска, завод достиг проектного выпуска — 144 трактора в сутки. Нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе отчасти этим был удовлетворен: «Я согласен с теми товарищами, которые считают, что 144 — это не предел. Я уверен, что рабочие и техники Сталинградского завода еще раз докажут, что они не только овладели заводом, не только дали полную проектную мощность, но будут давать с конвейера и по 200 тракторов в сутки»[760].
Московские трудовые будни и новые командировки
Выход Орджоникидзе из летне-осеннего отпуска предполагался с учетом намечавшегося пленума ЦК (28 сентября — 2 октября 1932 года), к которому Серго должен был подготовить доклад Наркомата тяжелой промышленности о развитии черной металлургии. Однако вернулся Серго задолго до пленума. Уже 16 сентября он был назначен в комиссию по мясозаготовкам, наряду со Сталиным, Ягодой, Андреевым, Хрущевым и другими[761], что было обусловленно необходимостью наладить снабжение предприятий. Обсуждался в этот день, как указывалось выше, и вопрос о Сталинградском тракторном заводе.
По-прежнему Орджоникидзе входил в ближний круг Сталина, часто посещая его. 22 сентября он был на приеме у Сталина вместе с Кагановичем, Молотовым, Звягинцевым, А. И. Гуревичем и другими с 14:30 до 19:20, при этом он посетил в этот же день Сталина и позднее — с 20:10 по 23:10, но уже в составе другой группы лиц. Встречался он со Сталиным и 24 сентября: с 14:05 по 19:40, и 26 сентября с 15:45 по 19:00.
2 октября по докладу Орджоникидзе была принята резолюция пленума ЦК ВКП(б) «О черной металлургии». Благодаря реализации решений сентябрьского пленума ЦК ВКП(б) в октябре в значительной степени усилилось соцсоревнование и ударничество. Производство чугуна, стали и проката дало в октябре месячный прирост на 6,3, 2,7 и 9,7 % соответственно. Рост показателей производства, наметившийся в сентябре и октябре, продолжился и далее.
После завершения пленума и принятия по Наркомтяжу соответствующих решений Орджоникидзе выезжает на Украину. 10 октября в Запорожье состоялось торжественное открытие одной из крупнейших ГЭС Советского Союза — Днепровской гидроэлектростанции, построенной при помощи американской Cooper Engineering Company, заслуги которой были оценены, помимо оплаты услуг, награждением ее руководителя Хью Линкольна Купера орденом Трудового Красного Знамени[762]. На открытии присутствовали председатель ВЦИК М. И. Калинин, нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе, генеральный секретарь ЦК КП(б)У С. В. Косиор, председатель СНК Украинской ССР В. Я. Чубарь. Пуск станции позволил решить проблему стабильного обеспечения энергией обширных территорий Советского Союза, а также сделал Днепр судоходным на всем его протяжении. На основе дешевой электроэнергии был создан Запорожский промышленный комплекс. В 1939 году Днепрогэс достиг проектной мощности 560 МВт.
По возвращении с Украины Серго присутствует 19 октября на приеме у Сталина с отчетом. Вернувшись, Орджоникидзе принял ряд важных решений по структуризации подчиненных ему учреждений. Согласно его приказу № 715 по Наркомтяжпрому от 20 октября 1932 года, был отменен приказ о слиянии Московского геологоразведочного института с Московским горным институтом. Как указано сейчас на сайте Российского государственного университета им. Серго Орджоникидзе, это было второе рождение МГРИ. 26 октября 1932 года приказом наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе был создан Трест специального машиностроения (Спецмаштрест), что должно было способствовать улучшению показателей выпуска танков. Это было продолжением ряда принятых ранее решений по данному вопросу.
Протокол совещания по обеспечению оборонного заказа у наркома тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе
19 января 1932
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 29. Д. 202. Л. 1. Подлинник. Машинописный текст]
В его состав вошли Ленинградский завод им. Ворошилова (бывший завод «Большевик»), завод «Красный Октябрь», Завод № 2 Всесоюзного автотракторного объединения в Москве (выпуск легких танков Т-27 и артиллерийских тягачей) и Харьковский паровозостроительный завод им. Коминтерна. Перед руководством Спецмаштреста были поставлены задачи обеспечить массовый выпуск находящихся в производстве танков, а также провести опытно-конструкторские работы по созданию новых, более совершенных боевых машин. В 1933–1934 годах в состав треста были дополнительно включены иркутский авторемонтный завод № 104 и кировоградский авиаремонтный завод № 105 им. Кагановича, Киевский завод им. В. Я. Чубаря и Харьковский автосборочный завод. Помимо ремонта гражданской продукции, на предприятие возлагался ремонт танков Т-26, Т-27, Т-37, БТ-7 и т. д. Основным танком постепенно станет Т-26 различных конфигураций, к концу предвоенного периода его численность составит почти половину всего танкового парка РККА[763].
Члены правительства во главе с И. В. Сталиным на трибуне
1932
Художник Ф. А. Модоров
[Из открытых источников]
7 ноября 1932 года состоялись очередной парад и демонстрация в Москве. На трибуне Мавзолея присутствовали Сталин, Ярославский, Енукидзе, Орджоникидзе, Каганович, Андреев, Молотов. Перед ними строем прошли танки Т-27, Т-41. Руководству страны был показан четырехосный грузовик ЯГ-12. В небе пролетели бомбардировщики, истребители-разведчики. В кильватерной колонне прошли четыре советских дирижабля — В-1, В-2, В-3 и В-4. Парад, посвященный 15-летию советской власти, продемонстрировал возросшую военную мощь СССР. Внес свой вклад в это и Орджоникидзе, не только руководя военными предприятиями, но и принимая личное участие в испытании новой техники. Так, вопреки предписаниям, он лично участвовал в качестве водителя в испытании первых советских танков[764].
После праздника состоялся торжественный прием, в котором приняло участие все советское руководство. Празднование продолжилось и на следующий день в неофициальной обстановке. Однако вскоре в семье Сталина произошла трагедия: 9 ноября покончила жизнь самоубийством его жена Надежда Аллилуева. Для Серго и Зинаиды Гавриловны это тоже был удар. Семьи дружили, часто проводили время вместе. Серго, как мог, утешал Сталина, находился рядом с ним, пытался его взбодрить.
Одновременно Орджоникидзе продолжал работать. 25 ноября он выступает на Политбюро с проектом постановления о строительстве Челябинского тракторного завода, по которому было принято решение о сроке пуска предприятия — не позднее 15 мая 1933 года. Также им поднимался вопрос о реконструкции уральских металлургических заводов.
В декабре 1932 года Серго курировал подготовку открытия Московского станкостроительного завода, который 19 декабря был введен в строй, причем Орджоникидзе лично принимал первые пять однотипных револьверных станков, произведенных на предприятии[765]. Завод будет носить имя Серго Орджоникидзе. Были и другие декабрьские события, которые следует отметить: «В декабре 1932 г. Иоффе в своем институте создал группу ядерной физики и в следующем году получил от народного комиссара тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе 100 000 рублей на новое оборудование, необходимое для ядерных исследований»[766].
Январский пленум 1933 года
Январский объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 1933 года подвел итоги первой пятилетки и определил ключевые задачи развития СССР на ближайшие годы. Сталин указывал: «В период первой пятилетки мы сумели организовать энтузиазм, пафос нового строительства и добились решающих успехов. Это очень хорошо. Но теперь этого недостаточно. Теперь это дело должны мы дополнить энтузиазмом, пафосом освоения новых заводов и новой техники, серьезным поднятием производительности труда, серьезным сокращением себестоимости. В этом теперь главное»[767]. Отмечены были им проблемы развития различных отраслей промышленности СССР: «Более половины текстильных предприятий несколько лет тому назад были нерентабельны. Одна часть наших товарищей предлагала нам тогда закрыть эти предприятия. Что было бы с ними, если бы мы послушались их? Мы совершили бы величайшее преступление перед страной, перед рабочим классом, ибо мы разорили бы этим нашу подымавшуюся промышленность. Как же мы поступили тогда? Мы выждали год с лишним и добились того, что вся текстильная промышленность стала рентабельной. А наш автозавод в городе Горьком? Тоже ведь нерентабелен пока что. Не прикажете ли закрыть его? Или наша черная металлургия, которая тоже пока что нерентабельна? Не закрыть ли ее, товарищи? Если так смотреть на рентабельность, то мы должны были бы развивать вовсю лишь некоторые отрасли промышленности, дающие наибольшую ренту, например кондитерскую промышленность, мукомольную промышленность, парфюмерную, трикотажную, промышленность детских игрушек и т. д. Я, конечно, не против развития этих отраслей промышленности. Наоборот, они должны быть развиты, так как они также нужны для населения. Но, во-первых, они не могут быть развиты без оборудования и топлива, которые дает им тяжелая индустрия. Во-вторых, на них невозможно базировать индустриализацию. Вот в чем дело, товарищи»