.
Первоначально отдых протекал традиционно. Лечебные процедуры чередовались со встречами с ответственными работниками, находившимися здесь на отдыхе или специально приезжавшими к Орджоникидзе для решения срочных задач. С. П. Бирман вспоминал: «В сентябре из Кисловодска приехал в Сочи товарищ Дьяконов, директор Горьковского автозавода. Окружаем его все отдыхающие здесь хозяйственники.
— Видел ли Серго? Как он отдыхает? Как его здоровье? Что он делает?
— У него не менее двадцати человек, — повествует Дьяконов, — он все занимается делами. Зинаида Гавриловна уже ругается. У нас всех есть моменты, когда на час, на день, на неделю хочется только отдыхать. Для него это немыслимо. Представить себе Серго только отдыхающим, не разговаривающим о делах, о чугуне, о нефти, об угле, совершенно невозможно. Для него это и работа, и отдых»[1054].
Письмо Г. К. Орджоникидзе И. В. Сталину
7 сентября 1936
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 779. Л. 97. Подлинник. Подпись автограф Г. К. Орджоникидзе]
Были и местные рабочие выезды Орджоникидзе, например он посетил строительство санатория Наркомтяжпрома, которое началось по его инициативе два года назад и было близко к завершению[1055].
Г. К. Орджоникидзе осматривает строительство санатория Наркомата тяжелой промышленности в Кисловодске
1930-е
[Из открытых источников]
Отметим, что при посещении строившегося санатория Серго решал не только связанные с этим вопросы. Не оставались без внимания люди, участвовавшие в его строительстве. «Однажды, посетив стройку, он увидел одного из наших архитекторов т. Шначека. Случайно в разговоре с наркомом кто-то сказал, что т. Шначек болен туберкулезом и поэтому так плохо выглядит. Окончив деловую беседу, товарищ Серго начал расспрашивать о тов. Шначеке, о его здоровье, бытовых условиях и т. д. и приказал обеспечить т. Шначеку хороший отдых и лечение. Через некоторое время, посетив снова стройку, Серго не позабыл осведомиться о здоровье нашего товарища, спросил, — выдали ли ему на лечение деньги и т. д.», — вспоминал позднее архитектор В. А. Веснин[1056].
Происходили здесь встречи и со старыми знакомыми. Как вспоминала давно знавшая его по партийной и военной работе Е. М. Соловей: «Летом 1936 года, проводя свой отпуск с семьей в Кисловодске, я там встретилась с Зинаидой Гавриловной и Григорием Константиновичем, которые там отдыхали, наши встречи проходили в атмосфере большой сердечности, теплоты, причем тов. Серго львиную долю своего внимания уделял моей девятилетней дочке, с которой он мог играть без устали, придумывая все новые и новые затеи»[1057]. В Кисловодске он часто вечерами прогуливался по аллеям парка. Стахановка И. Васильева, участница майского Всесоюзного совещания жен хозяйственников и инженерно-технических работников тяжелой промышленности, оставила небольшое воспоминание о кисловодских встречах с Орджоникидзе. «Однажды мы с приятельницей стахановкой Уральского завода Марией Ивановной Таланкиной после вечернего чая шли по любимой тропинке, а навстречу нам идет Серго Орджоникидзе. Я, взволнованная, шагнула навстречу Серго. И сказала: — Здравствуйте, товарищ Орджоникидзе! Серго улыбнулся и протянул мне руку. Мы поздоровались и разговорились. — Из какого вы города? Где работаете? А знаете, мне ваше лицо очень знакомо, где-то я вас видел, вы получали орден? — сказал он мне. Я рассказала, что работаю в Ленинграде, на заводе „Красная заря“. Серго засыпал меня вопросам о работе завода, интересовался всем, до мелочей. — Завод очень хороший, — сказал, выслушав меня, товарищ Орджоникидзе, — а телефоны вы еще плохие делаете. Вот отдохнете здесь, поправитесь и поедете в Ленинград на свой завод, о качестве телефонов хорошенько подумайте. Несколько раз я встречала тов. Серго. Он, видимо, так же как мы, любил эти вечерние прогулки»[1058]. Подобных встреч было много. «Ежедневно в определенные часы прогулки мы могли его видеть. И снова приходилось удивляться его памяти. Тов. Серго ходит по дорожке. С ним раскланиваются. Он узнает, вспоминает и начинается оживленная беседа. Всегда поэтому видишь на прогулках Серго, окруженным группой людей, оживленно беседующим…» — вспоминал директор одного из московских заводов[1059].
В Кисловодске он получил известие, что 12 сентября арестован его бывший первый заместитель по Наркомату тяжелой промышленности Г. Л. Пятаков. В сентябре отношение Орджоникидзе к Пятакову и ряду других подчиненных ему деятелей по Наркомтяжу было уже иным, отличным от июльских дней. Речь шла не только об имевшихся показаниях против них, но и о свидетельствах их зачастую самоуправной практики. Его подчиненные действительно часто конфликтовали с парткомами предприятий и даже горкомами или обкомами, зачастую не ставя его в известность обо всех подробностях подобных конфликтов. В Кривом Роге начальник «Криворожстроя» Я. И. Весник снял шесть секретарей парткомов, защищая Е. А. Дрейцера (бывший участник троцкистской оппозиции, с декабря 1934 по июль 1935 года коммерческий директор «Криворожстроя», с 5 марта по 14 апреля 1936 года заместитель директора завода «Магнезит», затем один из 16 подсудимых московского процесса)[1060]. Для Весника в тот период дело все же окончилось благополучно, 31 августа ему вернули партбилет, а за перегибы и травлю директора был снят с должности 1-й секретарь Криворожского горкома Е. Я. Левитин. Уже после смерти Орджоникидзе, в 1937 году, Весник, отец известного актера Евгения Весника (1929–2009), будет репрессирован. Впрочем, и Левитина тоже расстреляют в 1937 году. Дело Дрейцера отразилось и на директоре «Магнезита» З. Я. Табакове, которого Орджоникидзе совместно с Кагановичем спас, вступившись за него[1061]. Как и Я. И. Весника, его реабилитируют в хрущевское десятилетие.
К сентябрю Серго уже был согласен с критикой в адрес Пятакова[1062]. В упомянутом письме Сталину он писал о показаниях Голубенко, жены Пятакова и других деятелях, которые обвиняли его бывшего зама в связях с оппозиционерами[1063]. Вместе с тем, как справедливо указывает О. В. Хлевнюк, Орджоникидзе все же пытался смягчить участь Пятакова и писал Сталину: «Некоторые считают, что надо вышибить из партии всех бывших, но это неразумно и нельзя делать, а присмотреться, разобраться — не всегда хватает ума»[1064]. В ответ Сталин сообщил Орджоникидзе в письме от 11 сентября, что Пятаков уже арестован, что вскоре, возможно, будет арестован Карл Радек, а также Буду Мдивани и М. Г. Торошелидзе[1065]. Предполагаемый арест Торошелидзе для Серго был, вероятно, особенно трагичен, так как его женой являлась Минадора Ефремовна Торошелидзе (1879–1976), урожденная Орджоникидзе, его двоюродная сестра. В отличие от Орджоникидзе, она была видной грузинской меньшевичкой, членом Учредительного собрания Демократической республики Грузии. Отметим, что и большинство других двоюродных братьев Орджоникидзе в прошлом были грузинским меньшевиками, а некоторые даже офицерами грузинской армии.
Не лучшему настроению способствовало и получение Серго Орджоникидзе известий о трагедии в Кузбассе, где 23 сентября произошел крупный подземный взрыв на шахте «Центральная» Кемеровского района, повлекший гибель и ранение более двух десятков рабочих. Данный взрыв позднее трактовался как акт целенаправленного вредительства. НКВД СССР начало кампанию по выявлению «инженеров-вредителей» в Кузбассе. «Аресту подверглись десятки специалистов-угольщиков. В тюремных камерах оказались не только инженеры взорвавшейся шахты — И. И. Носков, Н. С. Леоненко, И. Е. Коваленко, М. И. Куров, В. М. Андреев, И. Т. Ляшенко, но и руководители других подразделений: главный инженер рудоуправления И. А. Пешехонов, главный инженер комбината „Кузбассуголь“ М. С. Строилов и некоторые другие»[1066]. В ноябре в Новосибирске по факту взрыва состоится судебный процесс, известный как «Кемеровский процесс 1936 года».
Скорее всего, именно в эти дни Серго посетил Сталина во время отдыха вождя в Сочи. Об этом свидетельствует одна из строк письма Кагановича от 30 сентября к Орджоникидзе: «Что касается контрреволюционных дел, то я не пишу тебе, потому что ты был у хозяина и все читал и беседовал. Нового другого по сравнению с тем, что ты знаешь, пока нет»[1067].
Письмо К. Е. Ворошилова Г. К. Орджоникидзе с впечатлениями о проведенных маневрах РККА и поездке в г. Горький на заводы им. С. М. Кирова и им. В. М. Молотова
16 октября 1936
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 29. Д. 422. Л. 1–2. Подлинник. Автограф]
Если и приходили хорошие новости, как например в октябрьском письме Ворошилова показавшей себя на должном уровне военной технике во время маневров, то они сопровождались и другими сведениями, в том числе новыми оценками того же Пятакова и выявленными его ошибочными решениями.
Между тем близился 50-летний юбилей Серго Орджоникидзе. Вопрос, как его отметить, обсуждался на различных уровнях. Л. М. Каганович писал Сталину 12 октября: «В связи с 50-летнем Серго Севкавкрайком поставил вопрос о переименовании края и ж[елезной] д[ороги] именем т. Орджоникидзе. Просим сообщить Ваше мнение. Кроме того, мы думаем осветить соответственно в печати и дать приветствие от ЦК. Текст приветствия пришлем предварительно Вам»[1068]