[1078], которая повесилась в Ростове, оставив письмо на имя Сталина о невиновности мужа[1079]. Отметим и другой момент. Цитируя показания Багирова, Хлевнюк сократил текст письма, оставив без внимания его указание, что он приехал в Кисловодск, когда там отдыхал известный болгарский коммунист Г. Димитров. Отметим, что он отдыхал там с 21 сентября, включая и октябрьские дни[1080]. Очевидно, что данные сведения Багирова, на которые часто ссылаются при указании на арест Папулии, следует считать недостоверным.
Между тем в ряде работ четко говорится о дате ареста брата Серго. Например, Л. Лурье и Л. Маляров, авторы одной из биографий Берии, пишут: «23 октября 1936 года в Тбилиси арестовали старшего брата Серго Орджоникидзе — заместителя начальника Закавказской железной дороги Папулию Орджоникидзе»[1081]. При этом арест Папулии связывается не только с инициативой Берии, он часто трактуется как акт, направленный непосредственно против Орджоникидзе со стороны Сталина, что выглядит как минимум странным, так как свидетельств охлаждения его отношений со Сталиным в период отпуска Орджоникидзе нет.
Следует сразу уточнить ряд моментов. Во-первых, Серго и Папулия, хотя и были родные братья, но уже давно практически не поддерживали отношений. Об этом есть много свидетельств. С. Л. Берия указывал в своих воспоминаниях об отце: «Я хорошо знал Папулию Орджоникидзе, ибо мы жили в одном доме. Он всегда занимал видные посты, но был больше известен как кутила, охотник и вообще прожигатель жизни. Серго он иначе, как, извините, дерьмо, не называл. Социализм он ругал на чем свет стоит… Серго хорошо был осведомлен о буйствах Папулии. Он обижался на него и, приезжая в Тбилиси, демонстративно останавливался у нас. Возможно, с сегодняшней точки зрения Папулию сочли бы демократом, но в те времена поношение существующего строя не прощалось даже брату того, кто этот строй возводил и возглавлял…»[1082] О том, что Орджоникидзе демонстративно не разговаривал с братом в последние приезды в Тбилиси и жил в квартире Берии, часто говорили в интервью и потомки Папулии.
При этом Папулия давно был известен не только как чрезмерно вспыльчивый, но и болезненно самолюбивый человек. В связи с этим странной и не обоснованной выглядит характеристика Папулии, данная А. В. Антоновым-Овсеенко: «Наделенный богатым чувством юмора, всегда приветливый, открытый, добрый, Папулия был наставником юности Серго»[1083].
Серго пытался помочь Папулии ранее, но старший брат не принимал эту помощь и отказывался от многих должностных назначений, считая их для себя неприемлемыми. Сошлемся для примера на письмо Лаврентия Берии к Серго Орджоникидзе от 2 марта 1933 года: «Два слова о Папулии. Говорил с ним несколько раз, даже людей посылал к нему повлиять на него. Предлагал ему самостоятельную работу наркома легкой промышленности, наркома труда, Закжелдорстроя (строительство Черноморки, Джульфинки и пр.). Может быть, правда, с ним несколько угловато вышло, но так уж случилось. Уговаривал его долго, но ничего не помогало: отказывался от всякой работы, дулся, ругался и грозил объявить голодовку. Сегодня говорил с ним снова, договорился с жел[езной] дорогой (т. Розенцвейгом[1084]), и Папулия согласился работать нач[альником] отдела контроля и исполнения Зак[авказских] жел[езных]дорог.
Думаю, что вопрос этим самым исчерпан.
Ваш Лаврентий Берия.
2/III 33 г.»[1085].
Однако и это назначение оказалось недолгим. На заседании Политбюро от 1 августа 1933 года среди прочих вопросов обсуждался и вопрос о работе П. К. Орджоникидзе. В результате было принято решение освободить Папулию Орджоникидзе от работы на железной дороге в Закавказье[1086]. Отметим, что вопрос был решен в отсутствии его младшего брата, члена Политбюро Серго Орджоникидзе. Григорий Константинович в этот период находился в командировке. 1 августа он был в Сталинске (сейчас — Новокузнецк). На заседании присутствовали члены Политбюро Андреев, Ворошилов, Каганович, Калинин, Куйбышев, Молотов, Сталин; кандидат в члены ПБ Микоян и другие партийные деятели. Возможно, что это решение было принято после проверки образа жизни и деятельности ряда грузинских коммунистов после заявления о невозвращении в СССР представителя берлинского торгпредства К. Д. Какабадзе[1087]. Однако это освобождение от должности не привело к опале старшего брата Орджоникидзе. Уже в сентябре 1933 года Политбюро утвердило решение Заккрайкома ВКП(б) и ЦК КП(б) Грузии о назначении Папулии Орджоникидзе уполномоченным Наркомсвязи по Грузии[1088]. В дальнейшем Папулия Орджоникидзе последовательно занимал еще ряд ответственных должностей. При этом он продолжал вести себя по-прежнему, критикуя не только брата, Берию, но и Сталина. Арестовали его в 1937 году, когда он числился председателем Торговой палаты Грузинской ССР. Обстоятельства этого ареста до сих пор неясны.
Указанные выше свидетельства о том, что Орджоникидзе был подавлен арестом старшего брата, плохо сочетаются с описанием женой Орджоникидзе пребывания в Кисловодске, его частого веселого настроения. Арест брата Серго Орджоникидзе принял как закономерное явление, в какой-то степени даже с возможным воспитательным моментом. Именно так трактуют это родственники Папулии, опять-таки называя дату ареста 23 октября[1089].
Вместе с тем есть ряд указаний, что арест старшего брата Орджоникидзе произошел позднее, уже после возвращения Серго с семьей в Москву, — в начале ноября. Так, об этом упоминается в докладе Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко в Президиум ЦК КПСС от 5 ноября 1953 года о деле П. К. Орджоникидзе: «При расследовании дела по обвинению Берии и других установлено, что, стремясь скомпрометировать С. Орджоникидзе, преступники расправлялись с членами его семьи, ложно обвиняя их в совершении контрреволюционных преступлений. В ноябре 1936 года Берия арестовал брата С. Орджоникидзе — Папулия Орджоникидзе. П. Орджоникидзе был обвинен в ведении контрреволюционных разговоров и сослан на срок пять лет»[1090]. Как видим из этого документа, арест Папулии произошел в ноябре 1936 года.
Есть и другие свидетельства более позднего ареста. «НКВД Грузии то и дело обращался к Берии с просьбой дать разрешение на арест Папулия (он… принадлежал к партийной номенклатуре). К просьбам прилагались стопки доносов, где цитировались антисоветские высказывания пьяного Папулия. Берия довольно долго отклонял эти просьбы. В конце концов, дело дошло до Москвы. Во время одного из приездов Берии на правительственную дачу в сентябре 36-го года Сталин спросил его: „Ты еще долго с этим хулиганом нянчиться собираешься? Папулию, я имею в виду, Папулию!“
„Да он не опасен, товарищ Сталин, — осторожно ответил Берия. — Болтает все только лишнее…“
„Болтунов — на мороз! — твердо сказал Сталин. — Слышал такую русскую поговорку?“
Но Берия и тогда не стал арестовывать Папулию… И только перед самым Новым годом, когда ему снова доставили из НКВД Грузии агентурные записи высказываний Папулии, где брата Серго он называл „дерьмом“, а Сталина — „усатой свиньей“, Берия, махнув рукой, сказал чекистам: „Делайте, что положено“»[1091]. Эти воспоминания не выглядят очень достоверными, но отметим в них указание на более поздний арест старшего брата Г. К. Орджоникидзе.
На наш взгляд, ноябрьская дата ареста Папулии более достоверна, а перенос ее на дату, близкую к юбилею Орджоникидзе, преследует цель драматизировать ситуацию, и именно поэтому последняя дата получила распространение в хрущевское десятилетие.
Немного забегая вперед, скажем, что и арест другого брата — Ивана Орджоникидзе также произошел в ноябре. «Валико (Иван) Орджоникидзе работал ревизором финансово-бюджетной инспекции в финансовом отделе Тбилисского Совета. В начале ноября 1936 г. один из его коллег написал в партком заявление, в котором обвинил Ивана Константиновича в разговорах о невиновности Папулии Орджоникидзе и в дружбе с троцкистами. Партком Тбилисского Совета дал доносу ход. Валико вызвали „на ковер“, и он не только подтвердил все, что было написано в заявлении, но добавил: „Папулия Орджоникидзе не мог работать против своего брата тов. Серго Орджоникидзе и вождя народа тов. Сталина, которого лично знает… нельзя допустить подобные обвинения в отношении Папулии Орджоникидзе, и это все неправда“. На возражения членов парткома Валико ответил: „Вы сами убедитесь в невиновности не только моего брата, но и других, которые будут освобождены в скором времени“. За подобную дерзость его исключили из группы сочувствующих ВКП(б) и сняли с работы. Тогда в дело вмешался Серго. В середине декабря он позвонил Берии и попросил о помощи. Берия, в свою очередь, проявил оперативность: поговорил с обвиняемым, запросил объяснительную у председателя Тбилисского Совета, и уже примерно через неделю Серго получил пакет, в котором было объяснительное письмо председателя Тбилисского Совета Ниорадзе и сопроводительная записка Берии. Берия писал: „Дорогой товарищ Серго! После вашего звонка я немедленно вызвал к себе Валико, и он рассказал мне историю своего увольнения, подтвердил примерно то, что изложено в прилагаемом при этом объяснении председателя Тбилисского Совета т. Ниорадзе. В тот же день Валико был восстановлен на работе. Ваш Л. Берия“»