При этом Серго демонстрировал в эти дни достаточно активную деятельность. Так, 2 февраля состоялся совместный доклад наркома тяжелой промышленности СССР Орджоникидзе и наркома оборонной промышленности СССР Рухимовича председателю СТО СССР Молотову о состоянии работ по вооружению кораблей. При этом 26 января, незадолго до их совместного выступления, на имя Орджоникидзе поступило письмо директора завода стальных конструкций им. Г. К. Орджоникидзе Верхней Салды Ф. Я. Иванова, в котором он сообщал о вредительстве на предприятиях в зоне ответственности наркомата Рухимовича в Донбассе и особенно в Кузбассе, в частности он писал: «Невольно возникает беспокойство за Наркомат оборонной промышленности. Еще раз простите и используйте по своему усмотрению эту мысль рядового партийца»[1134].
5 февраля Григория Константиновича выступил на совещании начальников главных управлений тяжелой промышленности с речью «Об отношении к кадрам в связи с антитроцкистскими процессами». Очевидно, что у Орджоникидзе не было принципиального расхождения с генеральной линией партии в этот период, в том числе по вопросу о вредительстве, что хорошо видно из этого выступления. Достаточно указать на его следующее высказывание: «20 числа будет пленум ЦК нашей партии, там стоит вопрос об итогах и уроках этой пакостной штуки. От НКТП я являюсь докладчиком. Что, я должен один отвечать за всех вас? На заводах вредительство идет — Орджоникидзе виноват — больше никто. А вы даете мне материал, как вы ликвидируете вредительство, какие мероприятия принимаете? Ни черта не даете. Вы сваливаете на химию, на уголь, пускай они отдуваются, нас это не касается. Нет, товарищи, переройте все, у нас наверняка имеются всюду большие или маленькие ячейки, которые пакостили»[1135]. Упоминал он и конкретные фамилии выявленных вредителей в промышленности — не только Пятакова, но и директора Россельмаша Н. П. Глебова-Авилова, начальника Главного управления химической промышленности НКТП С. А. Ратайчака[1136]. Доклад Серго показывает, что он считал вредительство реальным и распространенным явлением, в том числе на предприятиях, подчиненных его ведомству. Более того, он намеревался подготовить доклад об этом явлении на предстоящем пленуме, где был назначен одним из докладчиков.
В преддверии февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года
«5 февраля Политбюро ЦК ВКП(б), в рамках подготовки к февральско-мартовскому пленуму, пришлось переработать и дополнить порядок дня пленума и привлечь дополнительных докладчиков. По второму пункту, который был теперь расширен, — „Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов“ (скромно: Сталин со товарищи могли провести на эту тему мастер-класс) к Г. К. Орджоникидзе и Л. M. Кагановичу добавили Н. И. Ежова „по [линии] НКВД“»[1137]. Отметим еще один документ, связанный с датой 5 февраля 1937 года и Ежовым. Это спецсообщение Ежова за этот день членам Политбюро ЦК ВКП(б) о троцкистской организации в г. Шахты, в котором сообщалось, что «ЛЮБАРСКИЙ[1138] лично подготавливал террористический акт над тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ, а непосредственное исполнение теракта было возложено на участника организации ЛУПАШКО. ЛЮБАРСКИЙ намечал осуществить теракт в феврале месяце 1936 года в Москве. Прием ЛУПАШКО к тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ должен был устроить участник организации НЕПОМНЯЩИЙ А. М. — бывший директор треста „Шахтантрацит“»[1139]. День для Орджоникидзе выдался очень насыщенным.
В результате Орджоникидзе принял, как часто указывается, меры для того, что прояснить ситуацию с вредительством среди подчиненных его ведомству предприятий, инициировав выезд ряда комиссий на места. Командировки были организованы в значительной степени с целью определить состояние химической промышленности. Отметим в связи с этим, что на прошедшем недавно Втором московском процессе, помимо Пятакова, к смертной казни был приговорен и начальник Главхимпрома Наркомата тяжелой промышленности С. А. Ратайчик (арестованный 19 сентября 1936 года). Ему инкриминировалось руководство рядом вредительских актов в химической промышленности, что делало проверку предприятий указанного ведомства вполне логичной. Напомним и письмо Иванова по поводу ведомства М. Л. Рухимовича с указанием ряда возможных актов вредительства в Кемерове и Донбассе.
Всего было организовано три комиссии: комиссия технического директора треста «Союзазот» Н. И. Гельперина для поездки в Кемерово на строительство химкомбината, комиссия под руководством заместителя Орджоникидзе О. П. Осипова-Шмидта для выяснения состояния коксохимической промышленности Донбасса и комиссия начальника Главного управления строительства НКТП С. З. Гинзбурга и заместителя Орджоникидзе И. П. Павлуновского для инспекции Уралвагонстроя и ряда других заводов, расположенных рядом. Комиссии преследовали своей целью ревизию предприятий на предмет выявления возможного вредительства, в первую очередь в химической промышленности. Две первые комиссии провели свою работу за неделю и предоставили полученные результаты Орджоникидзе. Комиссия Гинзбурга — Павлуновского предоставила свои материалы позднее.
В отношении этих комиссий в современной историографии существует мнение об их однозначно отрицательных выводах о наличии вредительства в указанных регионах. Именно «данные выводы» часто трактуются как возможная причина «самоубийства» Орджоникидзе. При этом используются, как правило, мемуары участников комиссий уже послесталинского периода, при том что есть их же воспоминания более раннего периода с иным посылом и содержанием. Опять-таки цели и задачи комиссий сводятся к подготовке Орджоникидзе доклада о вредительстве на предстоящем пленуме и не увязываются с конкретными причинами создания каждой из них.
Рассмотрим комплексно результаты работы этих комиссий. Согласно воспоминаниям Гельперина 1937 года, Орджоникидзе попросил его отправиться в Кемерово на строительство химкомбината, напутствуя следующими словами: «Учтите… что вы едете в такое место, где был один из довольно активных вредительских центров. Все тамошние честные работники — а их подавляющее большинство — сильно переживают эту историю. Вы сами, наверное, тоже находитесь под впечатлением недавно прошедшего процесса. Так вот, помните, что у малодушных или недостаточно добросовестных людей может появиться желание все валить на вредительство, чтобы, так сказать, утопить во вредительском процессе свои собственные ошибки. Было бы в корне неправильно допустить это. Мы не получили бы точной картины того, что было, и, следовательно, не знали бы, что и как надо исправлять. Вы подойдите к этому делу как техник, постарайтесь отличить сознательное вредительство от непроизвольной ошибки — в этом главная ваша задача»[1140]. Касательно этой комиссии и итогов ее работы есть и более позднее свидетельство Гельперина об обсуждении ситуации в регионе в день накануне смерти Орджоникидзе, когда Серго принял его, после возвращения в Москву, в своем служебном кабинете в 22 часа 17 февраля. При этом следующая встреча была назначена на 10 часов утра 19 февраля.
Сами результаты комиссии Гельперина в современной российской историографии обычно подробно не приводятся. Однако «Правда» 11 февраля опубликовала «Приказ народного комиссара тяжелой промышленности тов. Орджоникидзе», в котором отмечались значительные нарушения в бывшем тресте «Кузбассуголь» и его Прокопьевском рудоуправлении. В приказе фиксировались нарушения финансовой дисциплины и плохая постановка учета в тресте и на его предприятиях. Заместителю управляющего бывшего треста «Кузбассуголь» т. Иванову за отсутствие с его стороны должного руководства был сделан выговор. Были в приказе и многочисленные указания об отстранении ряда работников от должностей. О вредительстве в приказе не указывалось, речь шла о финансовых нарушениях. Очевидно, что Гельперин еще до приезда в Москву информировал Орджоникидзе о выявленных злоупотреблениях.
Интерес представляют и результаты, полученные комиссией О. П. Осипова-Шмидта, которая выясняла состояни коксохимической промышленности Донбасса. В 1937 году руководитель комисии в большой правдинской статье «Последние указания Серго» писал: «Нам пришлось недавно объехать по поручению товарища Серго ряд заводов Донбасса. И надо откровенно признать: после беседы с наркомом сами выводы нашей поездки получили совершенно иную оценку: он дал нам ключ к решению сложнейших вопросов. — Вопросы химии должны разрешаться комплексно, — учил нас Серго»[1141]. Как и в случае с Гельпериным, Орджоникидзе встречался с Осиповым-Шмидтом около полуночи 17 марта. Очевидно, что речь шла как о поездке, так и в целом о состоянии химической промышленности. В последний день работы Серго также ознакомился с результатами обследования треста «Артемуголь», которые он воспринял с большой радостью. «Я считаю, — говорил нам тов. Серго 17 февраля около полуночи, перед своим последним уходом из здания наркомата тяжелой промышленности, — что наша основная задача сегодня — суметь поднять людей на завоевание новых высот техники. Для этого надо смело выдвигать новые, молодые, окрепшие кадры. К сожалению, главки знают только незначительную часть тех замечательных, способных, прекрасных людей, которые выросли за последние годы. Они не умеют поднимать новых хозяйственников, специалистов, рабочих. А ведь новые высоты техники надо взять руками именно этой растущей молодежи. В этом гвоздь. Новые кадры, овладевшие техникой, — это наш основной и лучший капитал. Беречь, растить, уважать его — вот це