. 10 марта было принято решение об издании трудов Г. К. Орджоникидзе.
Был решен в эти дни и вопрос о назначении государственных пенсий членам семьи Серго.
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о назначении комиссии по изданию трудов Г. К. Орджоникидзе
19 марта 1937
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1141. Л. 26]
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о создании комиссии в составе А. И. Микояна (председатель), Л. З. Мехлиса, А. Д. Семушкина и Л. П. Берии для формирования архива Г. К. Орджоникидзе и приведения его в порядок
21 февраля 1937
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1138. Л. 47]
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о назначении персональной пенсии членам семьи Г. К. Орджоникидзе (жене, дочери, воспитаннику), закреплении за ними права занимать квартиру в Кремле и оказании им медицинской помощи в Санитарном управлении Кремля
8 апреля 1937
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1141. Л. 17]
В честь Орджоникидзе называли детей, родившихся в 1937 году. Так, в честь Серго назвали уроженца с. Кубачи (Дагестан), в будущем известного художника России, Орджоникидзе Измайлова (1937–2016)[1166].
В эти же дни сложилась и определенная традиция памяти Серго Орджоникидзе. В сталинский период 18 февраля станет траурной датой, ее будут отмечать длительный период. Особо отмечалась первая годовщина со дня его смерти. 18 февраля 1938 года в «Правде» было размещено множество материалов о годовщине смерти Орджоникидзе[1167]. В течение дня по радиостанции им. Коминтерна транслировалось несколько передач о Серго. Также в эти дни в Музее Революции открылась обширная выставка, посвященная Орджоникидзе. В московских кинотеатрах демонстрировался документальный фильм «Серго Орджоникидзе». В цехах и заводах Москвы 18 и 19 февраля проводились читки и беседы об Орджоникидзе. На предприятиях Донбасса 18 февраля состоялись траурные митинги и собрания, посвященные памяти Серго Орджоникидзе. Шахтеры и металлурги г. Орджоникидзе возбудили ходатайство о сооружении на городской площади памятника Серго. Позднее здесь состоялся траурный пленум городского Совета[1168]. По всей стране проходили вахты памяти Орджоникидзе. Новый символический рекорд установил Алексей Стаханов, вырубив 321 тонну угля[1169].
В 1938 году ростовские кинооператоры Л. Голод и Б. Щупляк сняли документальный фильм о походе группы бойцов, командиров и политработников N-ской части Северо-Кавказского военного округа по боевому пути, проделанному во время Гражданской войны отрядами Серго Орджоникидзе. Фильм показывал, как бойцы и командиры в условиях бездорожья, по снегу и льду, в полном боевом вооружении совершили переход через Кавказский хребет, одолев два перевала, высота которых достигала почти трех тысяч метров над уровнем моря. Музыку к фильму написал лауреат Всесоюзного конкурса М. Паверман[1170]. На 1939 год намечался выход художественного фильма, посвященного Орджоникидзе. «Для обеспечения планомерного запуска в производство кинокартин в 1939 г. предложить Комитету по делам кинематографии представить к 1-му августа тематический план по производству кинокартин на 1939 год, немедленно обеспечив разработку, в частности, следующих историко-революционных тем (сценариев): „Свердлов“, „Дзержинский“, „Киров“, „Куйбышев“ и „Серго Орджоникидзе“»[1171]. К двухлетию со дня смерти Орджоникидзе центральные газеты вновь разместили подробные материалы о жизни и деятельности Серго Орджоникидзе.
Статья, посвященная памяти Г. К. Орджоникидзе по случаю двухлетней годовщины его смерти, и портрет, опубликованные в газете «Правда»
18 февраля1939
[РГАСПИ]
В дальнейшем эта традиция сохранилась, при этом соблюдались определенные правила. Как пример можно привести большую статью о Г. К. Орджоникидзе в газете «Правда» от 18 февраля 1941 года к 4-летию со дня его смерти[1172]. Даже Великая Отечественная война не прервала эту традицию. Интересно в этом отношении свидетельство писателя Ильи Эренбурга: «В „Красной звезде“ как-то ночью начался переполох: „Увлеклись войной, а про даты забыли! Завтра пятая годовщина смерти Орджоникидзе…“»[1173] При этом весь период до 1953 года в советских изданиях указывалось на естественный характер смерти Орджоникидзе в результате сердечного приступа. Традиционные материалы были размещены в «Правде» и в 1953 году, когда состоялись памятные мероприятия в Тбилиси и Кисловодске, в котором выставку в трех залах санатория им. Орджоникидзе, посвященную его деятельности, посетили за год 25 тыс. человек[1174]. Небольшая заметка «Памяти Г. К. Орджоникидзе» была размещена в «Вечерней Москве». В ней рассказывалось о московских мероприятиях, связанных с 16-летием со дня смерти Серго. Беседы, посвященные памяти Серго, были проведены в Московском инженерно-экономическом институте им. Орджоникидзе, подобная лекция-беседа состоялась и во Дворце культуры метрополитена[1175].
Версии о самоубийстве и убийстве
Первые намеки на иной характер смерти Орджоникидзе встречаются у Л. Д. Троцкого, который в своих работах, написанных в эмиграции, не упускал возможности «лягнуть» И. В. Сталина. В чрезвычайно субъективной биографии Сталина он писал: «Таинственно погиб в свое время Фрунзе, ставший после меня во главе Красной армии, таинственно погибла жена Сталина Аллилуева; об отравлении говорили в связи со смертью Орджоникидзе, затем Максима Горького: оба они выступили в защиту старых большевиков от истребления. Если Сталин не сверх-Наполеон, то он, несомненно, сверх-Борджия»[1176]. Кто говорил, а главное, кто передал Троцкому содержание этих разговоров в далекую Мексику, Троцкий не указывает. Возможно, что это было отзвуком московских слухов, в том числе и об убийстве или самоубийстве Орджоникидзе. Действительно, такие слухи отчасти фиксировались спецорганами в информационных сводках, например ленинградский научный сотрудник Тугай говорил в эти траурные дни: «Орджоникидзе, очевидно, застрелился в связи с вредительством в его наркомате, а нам сообщают, что он скоропостижно умер. Наверное, новым нарком будет Мих. Каганович. Так как он родня Сталину и тогда будет родная семейка»[1177]. Фиксируются подобные слухи и в творческой среде. Приведем ряд примеров (используя электронный ресурс «Прожито»):
Александр Соловьев, 19 февраля: «Ужасное событие. Вчера вечером на квартире застрелился Орджоникидзе. Рассказывают, что арестовали как врага народа его родственника. Он запротестовал перед т. Сталиным, сказал, что ручается за невиновность, но безрезультатно. Стал обвинять т. Сталина в произволе и беззаконии. Отказался нести за это как член Политбюро ответственность. Тов. Сталин вспылил, произошла крупная ссора. Орджоникидзе сказал, что будет решительно протестовать, и ушел. А вечером застрелился. Это очень тяжелое событие. Ведь Орджоникидзе любимец партии»[1178].
Александр Гладков, 21 февраля: «Спектаклей нынче нет — день траура. Сегодня в передовой „Правды“ говорится: „За преждевременную смерть нашего родного Серго ответственность несет трижды презренная свора троцкистских двурушников. Она нанесла его нервам и его сердцу непоправимый удар. Это ускорило роковую развязку“. Что это значит? Тут есть намек на нечто реальное. Говорили, что Орджоникидзе очень доверял Пятакову и пытался защищать его. Еще какие-то смутные слухи о родственниках, подвергшихся репрессии… Напечатано большое фото: у гроба Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян, Гамарник, Полонский и Якир. Никто не смотрит на покойника, а Гамарник искоса глядит на Сталина». Он же в другом месте своих дневников: «„Фигаро“ пишет, что Орджоникидзе умер не то на заседании, не то сразу после заседания политбюро, где он безуспешно пытался защищать арестованного в Грузии своего двоюродного брата и ряд друзей-земляков. Все может быть… В передовой „Правды“ был на это намек»[1179].
Нина Покровская, 15 апреля: «Записывать слухи, может быть, и не стоило бы, но все равно. Говорят, что Орджоникидзе не умер скоропостижно, а застрелился»[1180].
Что же касается Л. Д. Троцкого, то это, воможно, было лишь следствием его критического настроя в отношении Сталина, пересказом понравившихся ему московских слухов. Так или иначе, впервые версию о насильственной смерти Орджоникидзе «запустили» Троцкий и его сторонники.
Отметим и прямо противоположное мнение по поводу смерти Орджоникидзе — о виновности в смерти Серго Троцкого и его сторонников. А. А. Жданову вскоре после похорон поступило письмо (от 25 февраля) горьковских связистов, в котором говорилось: «Григорию Константиновичу еще бы надо жить много лет, ведь он на вид был очень здоровый и жизнерадостный. Если он имел болезнь, то невольно приходит мысль, почему его должным образом не лечили, своевременно не предупредили все эти болезни, дабы тем самым продлить на несколько лет его дорогую жизнь. Андрей Александрович, нам хочется с Вами поделиться одним вопросом и мыслью, правда, быть может, для Вас на первый взгляд покажется несколько странным, но факт, а факты упрямая вещь, против не пойдешь. Почему большинство наших великих вождей тт. Ленин, Дзержинский, Куйбышев, Фрунзе, Орджоникидзе и др. умерли почти от одних и тех же болезней? Напрашивается мысль, нет ли и здесь террористических действий врагов народа антисоветск[ого] троцкистского центра — путем постепенного отравления организма наших дорогих великих вождей — через врачей, подачей ненужных лекарств, через отравления пищи и т. п. Враг коварен, он в своей