Абилард проницательно глядел на меня, отчего становилось не по себе. Он что-то подозревал. И не случайно находится здесь. Не с ним ли связано мое спасение? Ральер слишком осторожно подбирался к вопросу, который хотел задать мне. Я облегчил его страдания.
— Господа, я воин Ордена Серого Братства, который действует в Пафлагонии. И мое появление в Одеме связано с некоторыми проблемами, возникшими там. Не считайте меня слишком наивным, что я вот так сразу открыл свое истинное лицо. Подозреваю, что обо мне уже многое известно.
— У тебя есть татуировка?
— Да.
— Покажи, — потребовал до сих пор молчавший Абилард.
Странный какой-то разговор. Не знаю, плакать или смеяться в такой ситуации. Делать нечего — я обнажил свое плечо и продемонстрировал татуировку этим людям. Абилард отошел в сторону, наклонил голову и внимательно осмотрел ее, после чего сделал жест, от которого у меня забилось сердце. Егерь не забыл меня. Значит, Ордену я не безразличен. И словно камень свалился с плеч. Теперь я не один. Абилард был из наших.
— Мальчик, ты знаешь, кем ты являешься? — чересчур торжественно спросил Ральер.
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Если вы объясните мне, кто я: уже принц или еще бедняк — буду весьма вам благодарен.
— Гай Вадигор, Наследный принц рода Вадигоров, последний, кто еще может восстановить поруганную честь и славу!
И слегка сбавил неуместную в данный момент торжественность:
— Ты должен знать, что настоящее твое имя тебе должны были дать родители.
4
«Тоскливо и безрадостно стало в Пафлагонии. Войска Белой Розы как саранча расползлись по Андальским землям и уже к началу зимы 2432 года перевалили через отроги гор тайными и охотничьими тропами, обрушились на совершенно деморализованные отряды Дома Перьона, не встречая никакого сопротивления. Отряды Красной Розы отступили до самой Готы, тем самым подвергая большой опасности Дом Гоччи, чьи отряды держали оборону по Тунсу. Все ждали удара в направлении города Тунс, а случилось самое худшее…»
Егерь с нарастающим раздражением ходил по двору лесного монастыря, где жили воины Серого Братства — так называемый Схрон. Тайная обитель спряталась между Розеттой, Рингом и Глинтом, в непроходимых лесах между реками, защищенная еще и глубокими оврагами, где денно и нощно несли службу свои дозоры. Впрочем, не особо надеясь на все естественные преграды, братья соорудили по всем сторонам света хитроумные ловушки, засеки, капканы.
Егерь старательно прикинул оставшиеся силы Ордена. У ростовщиков Берга находилось три тысячи золотых реалов Братства на крайние нужды: подкуп высших чинов, засылка шпионов в далекие миссии, на прочие немаловажные расходы. Из людского состава в Братстве состояло на данный момент две сотни бойцов, находящихся сейчас в базовом лагере неподалеку от Схрона. Командирский состав насчитывал двадцать человек, да еще десяток шпионов в разных сторонах Континента. Егерь прикинул и добавил сюда и элиту Братства — тайный сыск: Поэта, Колотушку, Мастера, Беркута, Стрекота, Дышло и Кита, работающих, не покладая рук. Отрабатывали деньги герцога Линда. Себя Егерь не стал считать, как и еще трех фарогаров, стоящих на предпоследней ступени Ордена. А сколько еще Тайных сокрыто от него самого? Не узнать.
Он сознательно не думал о Гае. Его предположения о том, что парень жив, не подтверждались. Но и о смерти его не было слышно. Оставалась надежда на Стража, до сих пор не давшего вестей. Знатные воины поверили Егерю, дав ему возможность действовать сообразно ситуации и своих сил. Планы Братства простирались настолько далеко, что отступить от задуманного уже не представлялось возможным. Егерь играл с огнем. Узнай Линд о происходящем за его спиной — Братство станет изгоем на Континенте, его затравят всеми способами. А способов этих у никчемной знати тысячи и еще триста. Мысли не ложились стройными рядами, норовя разбежаться по закоулкам памяти, и Егерь сжал голову, чтобы остановить их бег. В таком состоянии его и увидела Брюнхильда. Она сурово смотрела на сидящего на бревне Егеря и опиралась на свою клюку. Как она вошла в ворота — Егерь не понял. Охрана проспала, что ли?
— Угробили парня? — в голосе старухи чувствовалась угроза.
— Подожди, Амалея, подожди! — Егерь поднял руку, словно защищаясь от пронзительного взгляда старой ведьмы. — Еще ничего не известно. Страж молчит.
— Страж может молчать и десять лет, а наше дело стоит, — Брюнхильда устало села рядом с Егерем на бревно, подперла подбородок клюкой. — Этот мальчишка дорог мне, понимаешь?
— Не зря же ты заставила меня идти вслед за ним в Таланну. Я еле успевал за ним, — невесело улыбнулся Егерь. — Я старался быть незаметной тенью, и думаю, что справился.
— Это твоя работа, дружок, — Брюнхильда, бывшая для Егеря Амалеей, тяжело вздохнула. — Можно было, наверное, обойтись и без разбитого носа…
Егерь поморщился от воспоминаний. Мастер действительно перегнул палку, чуть не изуродовав мальчишку. Тогда как же пришлось бы его ломать, следуя советам старухи любыми путями вовлечь Гая в Орден? Сам он добровольно не пошел бы, нутром чуя странность происходящего. Невозможно сломать человека, заставить его делать те вещи, которые ему противны. Только через боль, страх и страдания.
— Что ты можешь сказать? — спросила она.
— Когда мы получим достоверные вести о Философе — начнем действовать с другого края. Все уже готово.
— Сначала нужно прижать хвост патриканцам, — помрачнела старуха. — Пока их войска стоят в Андальских землях и на подступах к Готе, дыша Алой Розе в спину — не видеть нам успеха. Слишком много сил и людей мы теряем в бессмысленных стычках и баталиях. Герцог Линд нужен нам как живец. А сейчас он даже не интересуется, как идут дела у нас.
— Если Союз Трех не согласится на наше предложение — вся затея впустую.
— Не реви, мальчишка! — Амалея с кряхтением поднялась, отпихнув руку Егеря, пытавшегося помочь ей. Сделав шаг, она повернулась к Егерю. — Кстати, ты нашел Магвана?
— Нет, — помрачнел Егерь. — Очень уж изворотлив и хитер, подлец. Ты так и не сказала толком, зачем он нам нужен вообще! Помимо того, что он мутит воду, ты имеешь к нему особый интерес!
— Что имею — не продаю, — старуха заковыляла к воротам. — С ним надо разобраться побыстрее, пока он не пронюхал о событиях в Одеме. И пора, родимые, становиться той силой, которой Братство славилось в былые времена. Посмелее и пожестче.
Егерю оставалось проводить старуху задумчивым взглядом.
После нашего с Ральером разговора мы расстались, и я, в ожидании королевы Лации вышел в сад, куда меня любезно проводил Абилард. Перед этим он о чем-то спорил с отставным министром, потом дождался, когда старик уйдет из зала, и повернулся ко мне.
— Полагаю, теперь настала моя очередь отвечать на вопросы? — едва заметно улыбаясь краешком губ, спросил он.
— Только не здесь, — предупредил я. — Вы, кажется, часто бываете в городе? Где можно спокойно поговорить?
— Есть прекрасное место. Королева-мать называет его весьма поэтически: Небесный Сад. Там есть такие уголки, где можно разговаривать во весь голос, и мало кто услышит.
— Отлично. Так и сделаем.
Абилард провел меня через коридор, заполненный хорошо вооруженной охраной, небрежно кивая стражникам, когда те вытягивались в струнку при его приближении. Чувствовалось, что мой нежданный союзник имеет в резиденции королевы-матери большой вес.
— Это место похоже на каменный лабиринт, и чтобы подслушать кого-нибудь, надо ухитриться приблизиться к беседующим, — объяснил Абилард. — Так что лишние уши мы обязательно почувствуем.
Мы не торопясь вышли из резиденции королевы-матери и на виду многих любопытных глаз направились к спиралевидному строению из дикого камня, обвитого плющом.
— Любимое место Женнис, — усмехнулся Абилард.
Когда мы очутились в густых зарослях диковинных кустарников, распространявших дурманящий запах, Абилард остановился и повернулся ко мне. После чего приложил руку на левую сторону груди.
— Я к вашим услугам, Наследный, и готов выполнить все поручения.
Мне было неловко в одночасье превратиться из изгоя в человека, в чьих венах течет голубая, оказывается, кровь, отчего я испытал некоторое смущение.
— Что за ерунда, господин Абилард? — хмыкнул я. — Я еще не до конца понимаю, что происходит, а вы уже готовы служить мне. Это не ошибка?
— Ни в коем случае! — энергично воскликнул граф. — Мы проверили много документов, к которым имели доступ благодаря усилиям Ральера. Просто счастье, что послание фарогара Егеря пришло вовремя. Я связался с Ральером, после чего мы предоставили все необходимые бумаги в Совет. Госпожа Лация проявила завидную настойчивость в вашем оправдании. Знайте, что мой долг — помочь вам во всем. Я в курсе всех событий, и знаю, какую миссию вы выполняете.
— Может быть на «ты»? — неловкость не пропадала. — Так мне легче чувствовать собеседника, который старше по возрасту. И вообще, нет ли ошибки?
— Ни в коем случае! — опять повторил Абилард. — Такая татуировка, что у вас на плече — простите, Наследный, но этикет я соблюдать буду, чтобы не скатиться до фамильярностей — на плече изображен волк, прыгающий к солнцу. Это родовой знак Вадигоров, позднее перешедший в качестве символа к Серому Братству. Просто такой знак дается только наследнику рода. Вы были единственным сыном лорда Кайда Вадигора. Кстати, кто ставил татуировку?
— Человек Поэта — моего друга, — честно ответил я. — Только я теперь не пойму: он тоже причастен к моей тайне?
— Он много знает, — усмехнулся Абилард. — Старый знакомый… Я предполагаю, что татуировку Поэту наказали сделать по заданию Братства. Своевольничать с такими знаками нельзя. Вмиг призовут к ответу. Есть, правда, в вашем неплохом положении одна неприятность. О факте вашего появления теперь знают многие, кому не хотелось бы видеть Наследного живым. Ну, это уже издержки высокого положения. Махать мечом умеете?