Степенно поднялся министр Внешней Охраны. Калиос кашлянул, призывая к тишине, и сказал:
— Я далек от тех событий, что произошли много лет назад, но считаю, что подделать огромное количество документов и доказательств невозможно. Слишком много вещей сходится. Да и сам Вадигор доказал своим действиями преданность королеве, а не сколько не вред. Это говорит о заинтересованности юноши в сотрудничестве с нами. Да и как иначе? Ваграм — земля его предков. Я за восстановление статуса.
— Энн Григ? — Лация едва скрывала волнение. — Что есть у вас?
— Мне следует препятствовать малейшим причинам, могущим привести к гибели Ваграма, — советнику тяжело давались слова, он боролся с собой, — но я вижу многое из того, что упускает большинство людей. Я не думаю, что энн Вадигор затаил зло, что он способен принести большие неприятности двору. Скорее, наоборот: похвально его стремление поддержать молодую королеву в ее преобразованиях.
Женнис приоткрыла рот. Совет зашептался. Грига явно занесло. Стало интересно, как он будет выкручиваться перед королевой — матерью.
— Я поддерживаю мнение энни Амалеи: вернуть статус Вадигору.
Мне показалось, что Лация с облегчением вздохнула. Оставался Тронг. Он был ставленником Женнис, и надежда королевы-матери на его слово могла серьезно перевесить все доводы большинства.
Женнис мгновенно покраснела от злости.
— Тронг? — Амалея тоже пережила неприятные мгновения.
— Я — Старший Хранитель, — решил напомнить почему-то Тронг, — и мое знакомство с Вадигором начиналось в местах не столь приятных для него. Надеюсь, что в дальнейшем энн Вадигор не будет злопамятен. Хотелось бы иметь его в друзьях, но никак не на стороне врагов.
— Я так поняла, что вы, энн Тронг, за статус? — королева-мать прервала речь Хранителя, покраснев еще больше.
— Именно так, — Тронг учтиво склонил голову и сел на лавку.
Я приветливо махнул рукой в его сторону, нисколько не волнуясь, как на это посмотрит королева-мать. Старцы что-то промямлили, из чего я понял лишь то, что один упрямо сопротивлялся моему возвышению, второй же горячо поддержал меня. По выражению лица молодой королевы я понял, что их слово не имеет никакой силы.
Женнис, естественно, была настроена изначально против. Этому никто не удивился. Амалея, потрясая бумагами, резко высказалась в том духе, что без восстановленной справедливости не уйдет отсюда.
— Согласно законам, которые вырабатывались столетиями, Вадигор имеет право занять подобающее его статусу место в обществе Ваграма.
— Кто-нибудь хочет спросить Судью? — королева-мать обвела собрание тяжелым взглядом.
— Нет, — ответил за всех Григ.
— Подтверждение статуса дает Вадигору заявить право на престол? — не унималась Женнис.
— Дает, — кивнула Амалея и горделиво выпрямила спину. — Но я совершенно уверена, что Вадигор не замышляет каких-либо противных действий по отношению к правящей династии.
— Не уверена! — фыркнула королева-мать. — Для его возраста он слишком быстро освоился в нашей действительности. Не грозит ли нам еще одна династическая война? Одемиры показали себя очень хорошими правителями, и это не дает повода для юноши потрясать устои государства. Народ доверяет нам. И не забывайте, что Гай Вадигор — из рода, представители которого своим долгом посчитают устроить кровную месть. Еще много людей, помнящих прошлое, держат нож за пазухой.
— Весь род Вадигоров уничтожен, — резко сказала Амалея, — и чьих рук дело — знают не только могильные камни. Прошло всего двадцать лет.
— Личная корысть, культ власти, да и ощущение торжества справедливости — не будет ли это мешать ему? — включился в борьбу Артус, тряся животом.
— Вас честно предупредили о праве Вадигора на трон, — Амалея нахмурилась. Ее тревожило затягивание собрания.
— Это приведет к расколу в обществе!
— Все зависит от самого молодого человека, — раздался голос Лации. — В его праве бросить вызов Одемирам, но ведь можно и отказаться от борьбы. Поправка к Закону о публичном отречении позволяет это сделать, не ущемляя прав Вадигора. Это будет красивый уход, и никто не посмеет обвинить его в трусости. Если же он захочет стать властителем Ваграма, то я должна предупредить: королева Женнис десять лет назад издала закон, по которому любая попытка занять трон насильственно является преступлением, что карается смертью.
— А если я женюсь на королеве Ваграма? — вежливо спросил я.
Все уставились на меня с непподельным изумлением. Лишь глаза Лации искрились смехом, а лицо залила краска. Брюнхильда-Амалея что-то яростно шептала сквозь зубы, видимо, посылая проклятия в мою сторону. Королева-мать онемела от наглой выходки пришельца.
— А есть такой пункт? — заинтересовался Балт, отойдя от изумления.
— Вас это интересует больше, чем угроза волнений в Ваграме? — прошипела Женнис. — Очнитесь, Балт! Вас ввели в заблуждение, как слепых котят. Очнетесь — будет поздно. А вообще-то, энн министр, вы никогда не отличались лояльностью к власти.
— Я спросил, энни Женнис, существует ли возможность такого решения вопроса? — не обращая внимания на ядовитую шпильку королевы-матери, министр вежливо посмотрел на Судью.
— Нет такого пункта, — ответила старуха.
— Я прошу записать это, чтобы потом у кого-нибудь не возникло желания переписать закон! — весело воскликнул я.
Балт громогласно захохотал.
— Да как ты смеешь подвергать сомнению королевские законы! — Женнис сжала пальцы в кулаки, хотела даже вскочить, но передумала и осталась сидеть на месте. Ого! Оказывается, она не настолько хорошо выдержана.
— Почему бы и нет? — Балт не унимался. Он явно хотел досадить Женнис. Чем она насолила министру — оставалось для меня загадкой. Но я был рад такому союзнику.
— Это попытка внутреннего переворота!
— Не выдумывайте чепухи! Дойдет до того, что вы обвините во всех бедах, постигающих Ваграм, молодого Вадигора!
Ого-го! Началась нешуточная перепалка. Не думал я, что легкомысленная фраза поднимет застарелые обиды, загнанные вовнутрь недовольство и желание воспротивиться слову Женнис. Я уже понял, что королева-мать старается руководить Лацией из-за темной занавеси. Вот почему она удалилась на покой, передав управление дочери. Легко спихнуть неудачи на молодую и неопытную королеву, одновременно влияя через нее на знать и простолюдинов.
— Господа! — вскочил Григ. — Уважайте друг друга, наконец! Нужно решить вопрос: да или нет!
Я безотрывно смотрел на Лацию. Она еле сдерживала смех. Вот кто без обид и застарелой ненависти воспринимал потеху, поднятую мною. Она думала, что я шучу. А кто мешает мне выполнить свою «угрозу»?
— Уважаемый Совет! — воскликнула Женнис, даже пристав со скамьи. — Неужели вы по-настоящему думаете, что королева Лация пойдет на такой шаг? Она воспитана в лучших традициях рода Одемиров, и я не сомневаюсь в ее понимании ответственности перед подданными. А кто такой Вадигор? Он вырос в варварском мире, и совершенно не знаком с реальностью нашего королевства!
— Это оскорбление! — воскликнула Брюнхильда.
— А кого я оскорбляю? Вадигора? Да он сам мутит воду! И это происходит с того самого момента, как появился этот человек в Одеме!
Я в душе восхищался Лацией, бросившей вызов самой матери. Она сумела столкнуть лбами непримиримых, оказывается, людей. До сегодняшнего дня я считал, что большинство придворных аристократов не желают принимать усилия Лации по переустройству всей махины, руководящей Ваграмом. Оказывается, нет. И это радовало.
— Итак, — с видимым облегчением вздохнула старуха. — Статус Гая Вадигора подтвержден всеми необходимыми документами. Он имеет право на наследство своего рода, на вхождение в кабинет королевы Лации без доклада, на управление всякого рода частными делами, которые не затрагивают интересы власти: морское дело, земельное хозяйство, частное вложение денег в благоустройство Одема и других городов Ваграма без высочайшего разрешения. Армия, флот, пограничная служба, Налоговая Контора и контора Финансов находятся вне сферы интересов Вадигора, и без письменного указа королевы Ваграма он никоим образом не имеет права занимать посты в этих учреждениях. Никаких политических партий, запрет на создание тайных обществ, которые могут повлечь своими действиями переворот и хаос в государстве. Полный перечень всех действий, разрешенных и недоступных, передается вам, энн Вадигор. Ознакомьтесь с ним внимательно. Ваше замечание писцы занесли в протокол. Никто не имеет права предъявить вам обвинение в хуле существующей власти, если не будет на то веских доказательств.
Я встал, на дрожащих ногах подошел к трибуне и обвел взглядом собравшихся людей, улыбающихся и хмурых, и кивнул Лации.
— Многие из находящихся здесь не представляют, какие события привели меня в Ваграм. Когда мой друг прикрывал меня, чтобы я мог добраться сюда, я совершенно не думал, что принадлежу роду, владевшим когда-то короной этой страны. И ведь мог вполне умереть, обвиненный как лазутчик. Но случилось так, что сейчас я стою здесь. В этом я вижу знак судьбы. Значит, так угодно небесам, перед которыми я клянусь не причинять вред ни королеве Лации лично, ни ее роду, ни тем делам, которые она собирается осуществить. Ваграм — в ее руках. А я прошу одного: не вмешиваться в мою жизнь, которая принадлежит мне одному. Моя родина — Пафлагония. И этим все сказано.
— Прекрасно, энн Вадигор, — поднял руку Балт. — Ваши проблемы — отныне наши. Вы стали подданным Ваграма.
Совет стал расходиться. Меня учтиво поздравляли, жали руку. Женнис прошла мимо и холодно бросила лишь одну фразу:
— Вы редкий везунчик, Вадигор.
В большом зале, опустевшем и холодном, мы остались с Лацией наедине. Нас не разделяли более сословные глупости. Глаза королевы загадочно блестели в полутьме помещения. Мы молчали. Чертов Пак не проявлял никакого соображения, чтобы оставить нас, и торчал у двери.
— Ты умеешь располагать к себе людей, Гай Вадигор. Мне кажется, ты сегодня приобрел больше сторонников, чем за всю свою жизнь.