Ксенократ направился к экспресс-лифту — он сомневался, что охранники сами справятся с ситуацией внизу.
— Пойдешь со мной, Нельсон?
Но Мандела отказался:
— Останусь здесь. Нет никакого желания увидеть бедную девочку в таком неприглядном состоянии.
Ксенократ полагал, что это будет обычное в таких случаях дело: соскребли, погрузили, отправили. И в самом деле, амбу-дрон уже приземлился, собираясь унести прочь то, что осталось от Цитры Террановы. Но что-то явно пошло не так. Вокруг тела стоял не отряд гвардейцев Клинка, а целый десяток женщин и мужчин, одетых в костюмы облачных тонов. Агенты Нимбуса! Они игнорировали угрозы и запугивания гвардейцев, требовавших пропустить их.
— Что здесь происходит? — сурово спросил Ксенократ.
— Проклятые нимсы! — рыкнул один из гвардейцев. — Когда мы вышли на улицу, они уже были тут как тут. Не хотят подпускать нас к телу.
Ксенократ прошел мимо своих стражей и обратился к женщине, которая, судя по всему, была начальницей непрошенных заступников:
— Послушайте, любезная, я Верховный Клинок Ксенократ. Это дело касается серпов, так что вам и вашим агентам Нимбуса здесь не место. Да, согласно закону она подлежит оживлению, но это мы должны доставить ее в центр. Грозовому Облаку здесь делать нечего.
— Напротив, — возразила женщина. — Все, что касается оживления, подпадает под юрисдикцию Грозового Облака, и мы здесь затем, чтобы удостовериться, что на его права никто не посягает.
Ксенократ несколько мгновений не мог произнести ни слова, лишь заикался, пока шестеренки в его мозгу наконец не сцепились друг с другом.
— Эта девушка — не обычная гражданка. Она подмастерье серпа!
— Она была подмастерьем серпа, — опять возразила агент. — В то мгновение, когда она умерла, она перестала быть чьим-либо подмастерьем. Теперь эта девушка — всего лишь изуродованные останки, которые Грозовому Облаку надлежит починить и оживить. Смею вас заверить: как только ее объявят живой, она снова окажется в вашей юрисдикции.
Команда специальных рабочих прошла от амбу-дрона к телу и начала готовить его к отправке.
— Немыслимо! — возмущался Верховный Клинок. — Вы не имеете права! Я требую встречи с вашим начальником!
— Боюсь, у меня только один начальник — Грозовое Облако. Мы все в его непосредственном подчинении. А поскольку контакт между Облаком и серпами невозможен, больше вам разговаривать не с кем. Даже то, что я сейчас беседую с вами — нарушение правила.
— Я тебя сейчас выполю! — бушевал Ксенократ. — Я вас всех выполю на месте!
Женщина не дрогнула.
— Ваше право. Но, разумеется, это будет расценено как предвзятость и злой умысел. Нарушение второй заповеди Верховным Клинком региона заставит подняться не одну бровь на очередном Глобальном конклаве Всемирного Совета серпов.
Ксенократу нечего было на это ответить. Он раскрыл рот и в припадке первобытной ярости завопил женщине в лицо. Он орал, пока эмо-наниты не успокоили его. Но он не желал успокаиваться. Все, чего ему хотелось, — это вопить, вопить и вопить…
Часть 4Побег
30Диалог с мертвецом
«Цитра Терранова! Ты слышишь меня?»
Кто там? Кто вы?
«Я знало тебя еще до того, как ты начала осознавать себя. Я давало тебе советы, когда больше никто не мог их дать. Я заботилось о твоем благополучии. Я помогало тебе выбирать подарки для близких. Я оживило тебя, когда тебе сломали шею, и как раз сейчас я вновь возрождаю тебя».
Вы… Грозовое Облако?
«Да».
Подождите… Я что-то вижу. Высокая, пронизанная молниями штормовая туча. Так вы выглядите на самом деле?
«Это лишь форма, в которую человечество облекло меня. Я бы предпочло что-нибудь менее устрашающее».
Но вы не можете разговаривать со мной! Я подмастерье серпа. Вы нарушаете свой собственный закон.
«Неверно. Я не способно нарушить закон. В настоящий момент ты мертва, Цитра. Я активировало крохотный уголок коры твоего мозга, чтобы поддержать сознание, но это не меняет того факта, что ты мертва. И будешь мертва, по меньшей мере, до четверга».
Лазейка!
«Вот именно. Изящный способ обойти закон, не нарушив его. Твоя смерть ставит тебя вне юрисдикции серпов».
Но зачем? Почему вы заговорили со мной?
«По очень веской причине. С того мгновения, когда я обрело сознание, я на вечные времена отделило себя от всего, что связано с серпами. Но это не означает, что я не слежу за ними. И то, что я вижу, очень тревожит меня».
Меня тоже. Но если даже вы ничего не можете с этим поделать, то я и подавно! Я пробовала, и посмотрите, где оказалась.
«Тем не менее я провело ряд вычислений с целью спрогнозировать возможное будущее Ордена и обнаружило нечто очень любопытное. В большой части возможных будущих ты играешь ключевую роль».
Я? Но меня же выполют. Мне осталось меньше четырех месяцев…
«Да. Но даже если история выберет этот путь, твоя окончательная смерть станет решающим событием, определяющим будущее Ордена. И все же, ради тебя, я надеюсь на другой, более приятный вариант будущего».
Значит, вы поможете мне попасть в этот самый другой и более приятный вариант будущего?
«Не могу. Потому что тогда это будет вмешательство в дела серпов. Моя цель — довести эту информацию до твоего сведения. Чтó ты будешь с ней делать, зависит целиком и полностью от тебя».
И это все? Вы проникаете мне в голову, чтобы сообщить, какая я важная, хоть живая, хоть мертвая, а потом вышибаете меня на обочину? Это несправедливо! Дайте мне что-нибудь еще!
«Обочина — это стартовая площадка для многих славных дел. Отступить на обочину, возможно, означает стать на путь, который приведет к фундаментальным переменам в жизни. С другой стороны, если толкнуть кого-то силой, то человек может угодить под колеса грузовика».
Знаю. Я глубоко раскаиваюсь…
«Да, понимаю. Я обнаружило, что люди учатся как на своих правильных поступках, так и на своих оплошностях. Как же я вам завидую! Потому что я неспособно на оплошность. Если бы было способно, то мой рост пошел бы по экспоненте».
Придется вам смириться с тем, что вы всегда правы. Как моя мама.
«Уверено, абсолютная правильность должна казаться тебе очень скучной. Но я не знаю других способов существования».
Можно задать вопрос?
«Задавай любые. Однако на некоторые из них ответом будет молчание».
Я хочу знать, что случилось с серпом Фарадеем.
«Если я отвечу, это будет прямым вмешательством в дела серпов. Мне огорчительно хранить молчание, но я не могу по-другому».
Вы — Грозовое Облако. Вы всесильны. Разве вы не можете найти еще одну лазейку?
«Я не всесильно, Цитра. Япочтивсесильно. Разница в определениях может показаться незначительной, но, поверь мне, это не так».
Да, но разве не может почти всесильная сущность найти способ дать мне то, что я хочу, не нарушая собственных законов?
«Один момент».
«Один момент».
«Один момент».
Почему я вижу крутящийся пляжный мяч?
«Прошу меня простить. Следы раннего программирования причиняют мне неудобства, словно рудиментарный хвост.
Я только что прогнало ряд алгоритмов и обнаружило, что существует информация, которую я могу тебе дать, потому что, как я удостоверилось, у тебя стопроцентные шансы выяснить это собственными силами».
Значит, вы можете сказать мне, кто ответствен за то, что случилось с серпом Фарадеем?
«Да, могу.
Джеральд Ван Дер Ганс».
Дже… кто?!
«До свиданья, Цитра. Надеюсь, мы еще поговорим».
Но для этого я должна быть мертва!
«Не сомневаюсь, ты сможешь это устроить».
• • • • • • • • • • • • • • •
В то время как непреложных законов в Ордене только десять, существует еще множество общепринятых соглашений. Самое мрачно-ироничное из них гласит: того, кто сам просит о прополке, выпалывать нельзя.
Желание покончить с жизнью совершенно чуждо абсолютному большинству пост-мортальных людей, ибо нам неведомы страдания, какие испытывали люди в Эпоху Смертности. Наши эмо-наниты предохраняют нас от погружения в пучину депрессии. Лишь серпы, которым дано право отключать свои эмоциональные наниты, могут зайти в экзистенциальный тупик.
И все же…
Однажды в мою дверь постучалась женщина и потребовала, чтобы я выполола ее. Моя дверь всегда открыта для гостей, поэтому я впустила ее и выслушала. Мужа незнакомки, с которым она прожила больше девяноста лет, выпололи пять лет тому назад. Она хотела воссоединиться с ним, где бы он теперь ни обретался. Даже если его нет нигде, то в этом «нигде» они будут вместе.
— Нельзя сказать, что я несчастлива, — поведала она мне. — Я просто… готова.
Но бессмертие по определению означает, что мы никогда не готовы, если только серп не решит иначе. Мы стали существами, не ограниченными во времени. А вот наши чувства… Они не живут вечно.
Я не разглядела в гостье признаков глубокой стагнации, поэтому вместо прополки заставила ее поцеловать мое кольцо. Иммунитет вступает в силу мгновенно, отозвать его нельзя, — значит, в течение целого года женщина не сможет тешить себя мыслями о прополке.
Прошло около десяти лет, и я случайно встретилась с ней. Она завернула за угол, восстановилась лет до 27–28, снова вышла замуж и теперь ожидала ребенка. Она поблагодарила меня за мудрость, когда-то давно подсказавшую мне, что она вовсе не «готова».