По всему выходило, что "просторные и светлые цеха" у меня получатся лишь при снижении стоимости оконного стекла минимум впятеро. И если катать лист так, как я видел в фильмах, то цену так снизить получится. Правда длина стеклопрокатного цеха получалась чуть больше даже ста пятидесяти метров. Что в принципе нестрашно — на своих кирпиче с цементом даже такой длинный сарай выглядел вполне подъемным. Неподъемно выглядела сама стеклопрокатная линия…
Так что "временно" стекольный цех начал строиться "частично", с одной деревянной торцевой стеной: нужно будет — цех легко удлинится. А сначала важнее был "моторный" цех. И его я выстроил по тому же проекту, что и купленный (я воспользовался опционом и выкупил целиком) у Шешинцевой склад, лишь увеличив длину вдвое. Цех получился размером с хрущевскую пятиэтажку и обошелся мне всего в четыре с небольшим тысячи рублей. Правда, не считая остекления окон (которое я просто отложил "на потом"). То есть до завершения строительства своей стекольной мастерской.
Ну а пока все это строилось, я "увлекся" новым проектом. То есть проект был самый что ни на есть старый — двигатель внутреннего сгорания — но "количеством перешедший в качество": я изготовил сразу четырехцилиндровый мотор. То есть я тоже принимал участие и в изготовлении, например картер сварной целиком сам сделал. Сварил в смысле сам.
Хороший получился мотор, мощный. С чугунными блоками цилиндров, которые оказались чуть больше первого, бронзово-стального, двухлитровый мотор развивал почти двадцать восемь лошадиных сил. Правда весил он почти сто килограмм, но для моих нужд это было вполне подходяще. Потому что с этим мотором я начал делать трактор.
В самом начале весны Евдокия, Кузька, баба Лена, Епифанова и Евсей Евсеев с Димкой организовали (под моим "чутким руководством") колхоз, именуемый официально "товариществом по обработке земли". Вообще-то в Ерзовке таких было уже три или четыре, но разница была в том, что всю землю моих "колхозников" я выкупил и теперь, в соответствии с законом, их "подушные десятины" были выделены их общинного надела каждому единым участком, ну а я недорого подсуетился, чтобы все их земли была нарезана одним куском. Невелик получился надел, в шестьдесят две десятины всего, да и вдобавок далековато от села, почти в десяти верстах. Но, получив надел на самом краю "общинного поля", я смог выкупить и примыкающие двести пятьдесят десятин из уездных "неудобных земель", так что можно было уже и "размахнуться".
Для меня же проблема состояла в том, что "размахиваться" особо было нечем: да, пять породистых лошадей — это для одного крестьянского хозяйства очень даже хорошо. А вот для "колхоза" — явно маловато. Очень хорошая пара лошадей на пароконном плуге в день могла распахать с полдесятины. А пахота хорошо если три недели длится, в этом же году по погодным условиям на пахоту удалось уделить десять дней. И из шестидесяти с лишним десятин в общем-то не самой хорошей, но все же пахотной земли распахать удалось всего пятнадцать. А на "неудобьях"-то и вовсе ковыльную степь пахать, лошадками ее и не поднять вообще.
Все это мне изложил Димка в простой и доступной форме:
— Саш, зря ты, наверное, землю в голой степи прикупил-то. Не поднять нам ее, даже если пару волов купить — не поднять. Казаки-то, ежели целину поднимать, шестерых волов в упряжь ставят, тогда целину поднять можно. А лошадьми… У тебя лошадки, конечно, знатные — но как их хотя бы четырех-то в плуг запрячь? Разве что упряжь хитрую сделать — но и то, четырех жеребцов вместе поставить не выйдет.
— А если простых лошадей купить, то сколько нужно?
— Я даже и не знаю… А вот ты моторы свои делаешь, говоришь, что в моторе прячется лошадей аж двадцать восемь голов. Так может ты придумать можешь, как мотор твой запрячь?
Так что я начал делать именно трактор, хотя поначалу имел в виду автомобиль построить. И делать я стал не "Фордзон-Путиловец" какой-нибудь с разными колесами, а "классический" мини-трактор с четырьмя одинаковыми. Относительно небольшими, с двадцатидюймовыми дисками. Но, хотя трактор был и "мини", делать я его стал "по большому" — с электростартером, электрическими же фарами, с восьмискоростной двухступенчатой коробкой передач — потому что для нового цеха я купил австрийский зуборезный станок за двадцать восемь тысяч полновесных рубликов. Раму для трактора склепал из списанных рельсов, кабину застеклил (для чего в свежепостроенном стекольном цехе наладил отливку "больших" стекол на олове), кузов сделал "красивый"… Уже заканчивая изготовление первой машины, сообразил, что слишком легкий трактор будет плохо тянуть плуг и на раму поставил дополнительные коробки для грузов, увеличивающих сцепной вес, а у Евгения Ивановича заказал два десятка двухпудовых чугунных "утяжелителей" — без них трактор получился весом всего в семьсот килограмм. Готовый трактор вышел из цеха в начале августа.
Но еще раньше я "изыскал" новый источник дохода. С середины апреля доходность моих предприятий стабилизировалась в районе десяти тысяч рублей в месяц, и это было (по нынешним временам) очень даже неплохо. Если тратить деньги на "жизнь в свое удовольствие" — неплохо. А вот для строительства "промышленной империи" — очень мало, потому что хороший станок стоил гораздо больше десяти тысяч. Были станки и подешевле: токарный станок братьев Бромлей стоил всего-то от трехсот до тысячи рублей, но на нем разве что тележные оси точить… Хотя — вру: тележная ость — она длиной в три аршина, а самый большой Бромлеевский станок мог обрабатывать детали не длиннее трех футов. Столь нужный мне для изготовления карданных валов станок с базой в семь футов стоил уже двадцать четыре тысячи рублей — а после покупки зуборезного станка копить на него мне предстояло еще месяца три.
Так что пришлось озаботиться ростом поступлений. И даже не то чтобы я специально "изыскивал", просто задумался над проблемой переправки трактора на другой берег Волги, где у меня находилась большая часть "угодий", в плане "а не распахать ли целину". И быстренько ее "решил" — соорудил своеобразный паром, фактически понтон с моторчиком. Моторчик поставил одноцилиндровый, в семь сил примерно, а сам понтон сварил из "лопатного" листа (из которого же сделал и ребра жесткости, благо "листогнутная машина" у меня уже была и наделать уголка из листа проблем не составляло). "Капитаном" на пароме у меня стал соседский Колька, и он начал его "испытывать" по маршруту от Ерзовки до села Среднее Погромское на правом берегу реки. За переправу он брал "по-божески": копейку с человека или гривенник с телеги. Но за день паром туда-сюда успевал сплавать раз по двадцать, так что червонец чистой прибыли это жестяное корыто мне приносило. А поскольку мне это корыто обошлось чуть больше ста рублей, включая покраску асфальтовым лаком, то уже к началу августа у меня по Волге плавало пять таких "корыт", названных мною "Драккарами". Два занимались переправой у Царицына и у Дубовки, а еще два работали уже за пределами уезда — у Саратова. Причем один из них занимался перевозкой исключительно крупного и не очень рогатого скота (как, впрочем, и царицынский "Драккар-2") — при цене в семь копеек за крупную скотину и в три — за мелкую (то есть за овцу) каждый из скотовозов приносил мне по пятнадцать рублей в день: переправа скота на бойни оказалась делом очень выгодным в связи с отсутствием достойных конкурентов (десяток лодочников были не в счет).
Конечно, суммы менее двух тысяч в месяц были невеликим прибытком, но благодаря этому дополнительному доходу у меня появилась денежка на наем десятка квалифицированных рабочих или инженеров. Вот только где их взять…
Большинство рабочих я просто сманил у соседей, а двоих — опять с Бекетовки. Потому что с приближением зимы вопрос остекления новых цехов становился все более острым. У Барро я заказал "большой офортный станок", который использовал для раскатки стекол. Стекла получались конечно же очень кривыми, но вполне прозрачными и для окон у цеху вроде бы вполне годились. Вот только я недоучел фантазию стекольщиков. И главным "фантазером" оказалась Маша.
Бекетовские рабочие все же привыкли иметь дело с свежесделанным стеклом, а Маша занималась в основном переплавкой готового материала и видимо поэтому лучше ориентировалась в процессах "вторичной переработки". Именно ей пришло в голову кривое прокатанное стекло положить в оловянную ванну и немного там его выдержать. В результате готовый ровный лист с "огневой полировкой" получался не за полтора часа, как при отливке листа сразу на олове, а всего за пятнадцать минут. И даже с учетом того, что "сырье" я закупал довольно дорого (во всех моих забегаловках принимались битые бутылки по полкопейки за штуку) лист полированного стекла размером метр на полтора обходился мне в сорок пять копеек.
Стекловары у меня работали бы уже круглосуточно, но вот народонаселение не достаточно охотно било водочные бутылки. У меня просто не хватало сырья для стекольных печей. Тем не менее в сутки я стал продавать местным стекольщикам листов по двадцать, по три с полтиной за лист. А мог бы и сотню, между прочим!
Прикинув, что только на стекле я могу как минимум удвоить доходы, я, поизучав "рынок битой стеклотары", пришел к однозначному выводу: стекло надо варить самому с нуля. В чем получил полную моральную поддержку со стороны старых бекетовских рабочих. Они и варочную печь поставили за три недели, и даже два горшка для нее "испекли" — по полкубометра каждый, вот только помогло мне это не очень: оказалось, что и для варки стекла сырье не очень доступно. То есть песку — море, известь под ногами валяется, а вот с содой, выяснилось, были проблемы.
Сода была недорогой, и ее было много. Было, в магазинах — пока я не решил заняться варкой стекла. Во всех магазинах Царицына я закупил соды достаточно, чтобы стекла сварить тонн десять — и больше ее не было. Как я узнал, в России был один большой содовый завод, и его продукция была "расписана" чуть ли не на годы вперед. Было и несколько маленьких заводиков, но их продукции едва хватало для торговли в местных лавках. Обидно — ведь такие деньжищи проплывают мимо! Разве что и самому поставить собственный содовый заводик? Вот только в институте по химии я не проходил содового производства…