— Тогда — наводящий вопрос: а сколько вы собираетесь вырабатывать кислоты?
— А мне-то откуда знать? Кислота Камилле нужна. Много. Раз ей потребен завод, то, наверное, тысяч сто тонн в год. Или миллион — у нее уточните, я в данном случае работаю лишь как передаточное звено.
— Я вот сижу сейчас и размышляю: измельчал нынче дьявол или, наоборот, опыта набрался? С одной стороны, подписи кровью больше не требует, чернилами обходится. А с другой — и без крови так соблазняет! У вас небось уже и контрактик подготовлен? Давайте, я подпишу.
— Скажите, господин Антоневич, вы желаете платить квартирный налог?
— Извините?
— Видите ли, у меня нет наемных рабочих, нет наемных инженеров… у меня в поместье живут мои гости, которые — сугубо из личного любопытства — занимаются различными изобретениями и делами. Ну а я — из чистого альтруизма и по дружбе, конечно же, им в этих делах слегка помогаю… в том числе и финансово. Я понятно объясняю?
Антоневич задумался:
— Как дворянин, квартирный налог я не плачу, однако у вас, я гляжу, очень интересный взгляд на вещи. Так это у вас там — он указал в окно — вовсе не завод стоит?
— Что вы, это моя домашняя мастерская. Люблю, знаете ли, на досуге с железками поковыряться.
Мой визави улыбнулся:
— Я тоже… люблю, знаете ли, строить всякие химические мастерские. С детства люблю, меня ведь хлебом не корми — дай построить заводик химический. Дорогой друг Саша, ты не против, если я через недельку приеду к тебе погостить с семьей? До зимы хотя бы.
— Буду рад. Но, поскольку не могу потерпеть, чтобы друзья мои мою же дружбу оплачивали из своего кармана, прошу зайти в кабинет на первом этаже, где на двери смеху ради написано "Бухгалтерия", и возьми рублей двести на переезд. И, кстати, мебель, кроме особо памятных вещей, везти с собой не советую: если ты обратил внимание, гостевые квартирки неплохо уже меблированы.
Не через неделю, а через десять дней Антоневич снова появился в моем кабинете. Ну, задержался со сборами, с кем не бывает. Тем более претензий у меня к нему не было: за время отсутствия он открыл неподалеку, в Саратовском уезде, целых три месторождения пирита — который, по его словам, являлся лучшим сырьем для производства этой самой кислоты.
Снова пришлось княжну Белосельскую попросить "о небольшой услуге", и в конце марта у дворянина Волкова появилось еще одно "родовое поместье". Очень странное — состоящее из трех совершенно отдельных земельных участков. Да, задолжал я Елене Андреевне изрядно…
А кроме месторождений (которые Саша "открыл" на обычной карте, купленной им на вокзале Саратова), он приготовил и примерную смету заводика по производству пятнадцати с чем-то тысяч тонн олеума (миллиона пудов). В предложенной смете меня удивила одна позиция — среди всяких чугунных освинцованных агрегатов и прочих кирпичей затесалась строчка с надписью "оксид ванадия" и суммой в пятнадцать тысяч рублей.
Выяснив, что "без ванадия тоже можно, но получится втрое дороже", я попросил построить заводик "в двойном размере": Антоневичу так и не удалось выяснить у Камиллы сколько же ей нужно кислоты.
Да и ни кому не удалось бы: Камилла была очень занята.
К марту выпуск моторов достиг необыкновенных величин, в сутки заводик выпускал два четырехцилиндровых "тракторных" мотора и по пять уже одноцилиндровых для мотоциклов. Собственно и всех прочих деталей для мотоциклов делалось по пять комплектов — и на складе, под который пришлось задействовать весь подвал механического цеха, к концу марта лежали части для сборки чуть ли не сотни мотоциклов. А вот собственно мотоциклов выпускалось всего один-два в день.
И проблема была не в том, что рамы, скажем, не успевали делать. Их не успевали красить.
Чтобы не было подтеков краски, раму красили семь раз очень тонкими слоями. И перед этим — еще и сурили. А после покраски — крыли в три слоя лаком. Да, работы в общем-то много, но главное заключалось в том, что все эти слои должны были еще и просохнуть перед следующим этапом, а на это в камере с температурой в пятьдесят градусов уходило сутки. При более высокой температуре краска начинала пузыриться, так что в красильном "цехе" каждая рама проводила аккурат двенадцать суток. А в сушильную камеру как раз дюжина рам с трудом и влезала…
Вот я в сердцах (и в присутствии Камиллы) как-то вслух и пожалел об отсутствии хотя бы глифталевой эмали: мол, и сохнет час, и блестит. А женщины — они же ушами не только любят, но и слушают. А если женщина — химик-фанатик, то незнакомый химический термин может легко довести ее до экстаза.
Чего только не наслушаешься в колхозных мастерских или в гаражах! Поэтому мне не составило труда объяснить влюбленной (в химию) женщине, что слово это — исконно русское, состоящее из глицерина (2 части, потому что в "гли" согласных две) и фталевого ангидрида (три части, потому что "фталь" содержит три согласных буквы). Ну а как их смешивать, чтобы получилась лаковая основа для краски — пусть останется задачкой для самостоятельного исследования, ибо мне некогда.
Способ получения глифталевой "олифы" она придумала довольно быстро, а теперь развлекалась, придумывая способы получения глицерина и этого самого фталевого ангидрида в промышленных количествах "из чего бог послал".
Ну а мне пришлось отправляться в столицу: видимо в Поволжье незанятые инженеры и химики закончились.
Звакафедрой столичного университета оказался веселым сорокалетним мужичком, с которым общий язык был найден буквально за минуту, пока я рассказывал ему зачем мне нужен химик.
— Так вы говорите, что строите сразу три химических завода?
— Ну, не строю… хочу построить. Есть некоторые мысли по органическому синтезу, у меня работает замечательная девушка-химик, она много интересного придумала. Я ей только сказал, что мне нужно, а дальше она сама справилась. Но вопрос в том, что как химику-исследователю ей цены нет, а как химику-технологу — цена есть, и равна она максимум копейке. Вру, конечно — думаю, что немало найдется сейчас купцов, кто с радостью заплатит ей рублей семьдесят за работу на мыловаренном заводике, но мыловаренных заводиков — много, а Камилла — она одна такая.
— На мыловаренном, говорите? Это правда… и, кстати, наверное мы с вами проблему вашу тут же и решим. Знаете, молодой человек, сейчас как раз на мыловаренном, как вы сказали, заводике и работает выпускник мой, Сережа. Химик неплохой, и как раз мыло у Жукова и варит. Я, честно говоря, буду очень рад если он все же будет работать именно по специальности, так что, если других планов у вас сейчас нет, давайте-ка на завод Жукова и поедем. Сейчас у университета извозчика поймать крайне несложно…
Сергея Васильевича мы все же посетили вечером — Алексей Евграфович попросту не знал, где расположен тот самый мыловаренный завод купца Жукова. Небольшая двухкомнатная квартирка (действительно небольшая, общей площадью метров в сорок) казалась довольно уютной, но на мой погляд была явно тесновата, однако для одинокого инженера — сойдет. На первых порах, надеюсь.
— Сережа, принимай гостей — профессор Флоренский буквально лучился от радости. — Знакомься, это — Волков Александр Владимирович, он сейчас собирается построить несколько химических заводов и мне кажется что эта работа как раз для тебя очень подойдет.
— Добрый вечер, рад познакомиться. Да вы проходите, проходите! И какие же вы собираетесь строить заводы, если не секрет? — поинтересовался он, когда мы уже расселись на столом в небольшой гостиной.
— Для начала — гидролизный, завод по выработке натрия, соляной кислоты. Завод серной кислоты уже строится, а содовый — почти уже и построен. Ну а остальное — это пока коммерческая тайна. Правда условия работы — не тайна ни капли. Я предлагаю всем своим инженерам месячный оклад по двести пятьдесят рублей, бесплатное жилье, медобслуживание, оплату обучения детей вплоть до университетов… ну и очень интересную работу.
— Предложение заманчивое, даже очень — тогда я спрошу, а за что предлагаются столь интересные условия? Вы обещаете больше чем предлагают на пороховых заводах…
— Ну, во-первых, все это обещается в Царицыне, точнее даже неподалеку от него. Поначалу там, поскольку заводы я все же предполагаю строить в разным местах страны. Во-вторых, все будущие заводы тоже будут строиться вдали от столиц. Потому что в-третьих информация о способах производства многих продуктов будет оставаться секретной, и особенно — информация о технологиях производства. Поэтому в-четвертых вы подпишите обязательство во время работы на моих предприятиях и пять лет после увольнения не выезжать за границу, кроме разве как по прямому моему поручению — во время работы, или письменному разрешению — если вы уже у меня работать не будете.
— Боюсь, меня такие ограничения не радуют. Разве что… Вы сказали "гидролизный завод" — что он будет производить?
— Сахар. Точнее, сахаров, способом кислотного расщепления целюлозы. Еще точнее — на первых порах завод будет производить раствор сахаров из камыша.
— И что вы собираетесь делать с такими сахарами?
— Алексей Евграфович, пообещайте, что никому не расскажите, хотя бы года три, то, что сейчас услышите.
— Вы меня заинтриговали, но — обещаю.
— Из сахаров с помощью дрожжей я буду вырабатывать спирт — оба химика скривились и вполне угадываемые слова уже были сорваться с их губ — а из спирта я буду вырабатывать каучук. Химия процесса уже отработана, а при использовании дешевого, хотя и плохого, гидролизного спирта он будет минимум вчетверо дешевле натурального. Это — раз…
— Вы придумали как синтезировать каучук? Это невероятно…
— Придумать-то я придумал, но пока я вынужден покупать в лавках водку для его синтеза, смысла моя придумка не имеет.
— Вы правы. И когда мне нужно будет приступать к работе?
— Вчера — по привычке сказал я, но увидев, что оба собеседника впали в прострацию, быстро добавил: — Но, поскольку сие невозможно, так быстро как вы сможете уволиться от прежней работы.