Глава 8
«Сегодня двадцать первый день, как я веду эти записи…»
Написав это, я остановилась, посмотрела в исчезающий закат за окном. Не увлечься бы и не начать вести дневник прямо между строчками перечисления заданий, молитв и рецептов. Как ни странно, но находясь в лесу, в деревне, мне пригодились мои знания по тайм-менеджменту. Я четко планирую свой день, и у меня сегодня даже получилось выкроить себе целый вечер на созерцание заката. И это бесценно, все же осенью реже можно наблюдать за красочным небом пред ночью. Тучи, серость и все такое прочее. Если честно, не люблю дневники. Вполне достаточно того, что ты живешь под постоянным присмотром своих ангелов, аккуратно записывающих хронологию событий твоей жизни. Да даже уже вполне достаточно того, что твои мысли часто читают близкие тебе люди. Никакой конфиденциальности. А дневники… Их обязательно кто-нибудь находит и читает.
Отхлебнув уже остывший чай с чабрецом, я вернулась к планированию следующего дня. Двадцать второго дня погружения:
«Молитва в 5 утра – 108 кругов Отче наш…»
Первая запись здесь появилась на второй день после моего сумбурного прибытия к бабуле. В тот момент я была переполнена эмоциями от недоступной прежде информации о моей семье. Мне хотелось написать хоть что-то, чтобы иметь подтверждение, что это все происходило со мной в такие-то числа. Ну и, конечно, записать задание, чтобы убедиться, что это все мне не приснилось. Поэтому моя первая запись была нацарапана корявым от волнения почерком и состояла из трех коротких предложений:
«Моя бабуля – настоящая потомственная ведьма.
Завтра подъем в 6 утра (?!), уборка в доме бабы Нюры.
Кто это?»
Я улыбнулась и провела указательным пальцем по продавленным строчкам на первой странице.
«Первый день погружения…»
В первое утро после приезда меня разбудила Мара, слегка коснувшись плеча. Я открыла глаза и увидела ее лицо, лишенное слов и эмоций. Она жестом пригласила меня следовать за ней. Я послушно встала и, укутавшись в одеяло, сонно поплелась за ней в сторону кухни. Там был накрыт стол, и, несмотря на большое количество блюд, начиная от омлета и заканчивая сырниками, чайная пара все же была одна. Значит, завтрак предполагался только для меня. Очень мило, подумала я, усевшись прямо в одеяле за стол. Я подняла глаза на Мару – казалось, она ждала этого взгляда, чтобы именно в этот момент отвернуться и стремительно выйти из помещения. «Странная», – подумала я и подняла кружку, обнаружив розовый стикер. Это была записка от бабули: «Василиса, после завтрака жду тебя в Избе. Мара проводит. Не трать много времени на сборы. Просто будь чистой. Твоя Василиса Андревна.» Почерк был аккуратный, буковки – кругленькие и маленькие, будто нанизанные жемчужины на нить ожерелья. Я вздохнула. Почерк моей бабушки был точной копией почерка моей мамы Александры.
Я быстро поела, приняла душ, почистила зубы и помыла голову. Замоталась в большое махровое полотенце, вернулась в свою комнату и обнаружила аккуратно сложенные на кресле вещи: спортивный костюм и дождевик. А рядом с креслом стояла пара резиновых сапог невероятно красивого сливового цвета. Я сразу переоделась, удивившись, что вещи были новые и вполне приличные. Особенно понравились сапожки и дождевик защитного цвета. Оглядев себя, я отметила, что бабуля меня явно ждала, раз даже вещи приготовила моего размера. Тут я почувствовала тошнотворное чувство дежавю. Последние пару месяцев меня кто-то все время неплохо одевает, точно знает мои размеры и, конечно же, берет на себя ответственность за мое времяпровождение. Я села в кресло, потому что от этих мыслей у меня закружилась голова и начало мутить. Последние месяцы я пытаюсь обрести себя, но почему-то вынуждена все время выполнять чью-то волю. Это странно. Я сделала пару глубоких вдохов и выдохов, и мое головокружение отступило, забрав с собой и приступ тошноты. Я вышла из комнаты, погруженная в свои рассуждения, видимо, от этого не заметила, что прямо у входа стояла полностью собранная Мара. От неожиданности и от столкновения с ней я вскрикнула. А она – нет. Она, не проронив ни звука, отшатнулась от меня в сторону. Что было не так с этой женщиной? Мне даже показалось, что на ощупь она ледяная и скользкая, как змея. А Мара лишь оценивающе посмотрела на меня, развернулась и направилась к выходу. Я же стояла как вкопанная, думая про себя: как давно она стояла у двери, не подсматривала ли она за мной случайно? И почему она молчит все время. Немая?
Возле входной двери она остановилась и, развернувшись ко мне лицом, бросила в меня испепеляющий взгляд. И мне пришлось следовать за ней. Немая так немая.
Мы без приключений добрались до Избы. Она находилась примерно в двух километрах от крайнего дома деревни, в лесу. Добираться до нее нужно было по тропинкам. Лес был сосновый, не сильно заросший кустарниками, поэтому хорошо просматривался, покуда хватало глаз и любопытства.
«Изба» представляла собой стандартный одноэтажный деревенский дом, аккуратно вписанный в ландшафт леса. Невольно глаза искали геройскую вывеску с надписью: «При постройке дома ни одно дерево не пострадало». Что, конечно, было абсурдом, так как он был собран из вековых стволов.
Мы подошли вплотную, обойдя дом справа, вышли к трехступенчатому крыльцу с витиеватыми перилами. Крыльцо было выкрашено в нежный лавандовый цвет. Такого же цвета было полотенце, которым я утром вытиралась. Моя бабуля подстраивала все пространство под себя. У самого крыльца стояла покосившаяся скамья, на которой дремал черный кот. Мы приблизились к крыльцу, кот неожиданно вскочил, выгнулся дугой и, прижав уши к голове, зашипел, захлебываясь слюной. Я, естественно, притормозила, но, похоже, все эти кошачьи эмоции были направлены на Мару. Но саму Мару они не трогали.
– О, наша соня наконец-то проснулась.
Василиса Андревна нас встретила у входа. На ней было платье по щиколотку, на ногах – шерстяные полосатые носки (очень пестрое сочетание красного и фиолетового). Поверх платья повязан красный фартук с большим карманом, из которого чего только не выглядывало. В руках – кружка с дымящейся жидкостью. Но по запаху это был явно не кофе.
– Василиса, проходи и присаживайся в угол комнаты, Мара покажет…
Да уж, покажет. Она уже беззвучно скрылась в доме. Я улыбнулась и зашла следом. Бабуля вошла последняя, окинув лес взглядом и что-то сказав на непонятном языке коту, который все еще шипел и хрипел.
Войдя внутрь, я оказалась в просторной комнате, в которой было несколько уютных зон. В одной зоне был устроен бар, за стойкой которого было установлено несколько конфорок, и на них уже что-то кипятилось, заполняя все внутреннее пространство травяным ароматом. Позади стойки был стеллаж от пола до потолка, в котором было все уставлено склянками разных объемов. Чего только в них не хранилось. Подойдя ближе, я поняла, что это все разные виды трав, кореньев и ягод. В общем, все, что может дать человеку лес. В другой зоне стояло два истертых и уютных кресла, между ними стоял низкий и широкий стол. Я не смогла пройти мимо и с удовольствием коснулась столешницы. Он вибрировал увиденными и услышанными историями. Мне так показалось. За креслами находился еще один стеллаж, наполовину забитый то ли тетрадями, то ли конвертами. А перпендикулярно к стеллажу находился небольшой камин, в котором тихонько потрескивало полено. Но самое главное, что бросалось в глаза в этом помещении, – это два окна от потолка до пола. Достаточно прогрессивно для так называемой «избы». Эти окна удачно расположены на сторонах дома, которые не просматриваются с тропинки. Поэтому еще больше ввергают посетителей в шок. За ними открывается самый лучший вид на сосновый бор во всей красе, со всей его звенящей тишиной и перекличками птиц. Я хотела спросить у Василисы Андревны, не жутко ли здесь по вечерам. Но бабуля приложила палец ко рту, показав мне, что я должна молчать. Я села в угол, как раз между фитобаром и креслами. Там стоял стул и стол, на котором лежала стопка нераспечатанных конвертов, пара истрепанных тетрадей и несколько простых карандашей. Не самое удобное место в плане комфорта, зато с него открывается отличный вид на комнату. И на все действия, которые я потом наблюдала в течение дня. Напротив моего стула в противоположном углу (как раз между панорамными окнами) находился пятиметровый угловой диван, на нем было много различных подушек, сложено пару пледов и плотным рядом придвинуто пару пуфов. Все это место напоминало лежбище, как минимум, для десяти человек. Что в этой избе происходит?
– Бабуля?
Она уже стояла за стойкой с Марой, озадачено смотря на свои кипящие котелки. На мой оклик глаза подняла Мара и огрела меня таким взглядом, что у меня запершило в горле. Я откашлялась. Бабуля подошла ко мне.
– Василиса, сегодня твоя задача – просто наблюдать. Понять атмосферу места, в которое ты попала…
Василиса Андревна успела повязать пестрый платок на голову. От бабушки снова пахло духами, и я поняла, наконец, что это за аромат. Это были цепкие Chanel № 5, перемешанные с ароматом трав, которым был пропитан этот дом.
– Это твой первый день погружения…
И этот платок… Я видела его в новой осенней коллекции. Помню, мы с Эдом пытались собрать наряд для выхода на одно мероприятие, то есть задание, на котором был обязательный дресс-код определенного дизайнера. Мне особенно понравился этот платок. На нежном шелковом светло-серого цвета полотне красивой палитрой перемешались нежно-зеленый, фиалковый, хрустально-белый и лимонный. Да, на этом фоне особенно волшебно смотрелись лимонные птицы. Но к моему наряду этот платок никак не подходил, и мы решили его не заказывать к этому заданию. Уверена, Эд бы мне его преподнес в подарок. Он частенько меня радовал подобными вещицами в последнее время. Просто дарил красивые и необыкновенные вещи. И мне интересно, как подобная вещь оказалась в этой деревне в сочетании с красно-фиолетовыми носками? Я, видимо, совсем задумалась, потому что в какой-то момент поняла, что бабуля щелкает перед моими глазами пальцами.