– Бабуля, как ты не понимаешь, мне нужно навести порядок!
– Так наводи, что, мало тебе поля для работы выделила. Тебе еще нашу Избу можно прошерстить!
– Нет-нет… Мне нужно навести порядок в моей жизни, понимаешь?
Василиса Андревна, всегда мудрая и насмешливая, была сама не своя.
– Я должна, прежде всего, навести порядок в своей жизни. Где-то сказать «до свидания», «прости» и кому-то открыть дверь!
Бабушка покачала головой.
– Дверь она собралась открывать… Нет, Мара, ты слышишь? Она собралась дверь кому-то открывать!
Я перестала сметать снег с машины.
– Бабушка, в чем дело? Ты видишь какую-то опасность впереди? Авария? Что???
– Да какая авария, дурная ты голова. Если б была авария… Ты же с моим благословением поедешь…
Бабушка села на скамью, облокотилась на колени, закрыв лицо руками. Выглядели мы все втроем нелепо: все трое мы выскочили на улицу в цветастых тулупах, накинутых прямо на ночные рубашки и пижамы. Ноги были обуты в короткие белые валенки с калошами. Я выскочила первая с утра, чтобы избежать бабушкиного сопротивления, но бабушка тут же направилась за мной. А там, где Василиса Андревна, там и Мара. Все трое мы были взлохмаченные и раскрасневшиеся.
– Нет, Вася, я не понимаю. Почему именно сейчас? У тебя сейчас учеба полным ходом, в тебе столько эмоций еще лишних… Да через пару недель я сама могу тебя сопроводить!
– Бабуля, ну что за вздор. Ты же не покидаешь эту деревню. Это твое место силы…
– Ну… Я как раз в этот раз решила выехать. Съездить в твою… Мою квартиру, кое-что забрать…
– Я уеду сегодня, бабуля. Не заставляй меня жалеть о том, что я не сбежала, как в прошлый раз, а решила ехать в открытую.
Бабуля в эмоциях швырнула вырванную из рук Мары щетку. Зашла в дом, громко захлопнув за собой входную дверь.
Мы с Марой, молча, посмотрели ей вслед. В доме стоял грохот, и бабушка сквернословила на неизвестном наречии. И тут я его узнала. Точно так же ругался Георгий, мой ангел-хранитель. Абсолютно непроизносимые человеческим языком слова. Очередной вопрос: откуда бабушка знает эти выражения? И почему она так недолюбливает ангелов?
«Езжай», – прозвучало у меня в голове, – «она примет эту ситуацию».
Я обернулась. Мара стояла за моей спиной, не мигая.
– Я не могу так уехать от нее.
Дочистив машину и выгнав ее за ворота, я зашла в дом, чтобы переодеться и взять с собой небольшую дорожную сумку. Сбегая почти три месяца назад от ангелов, из вещей у меня были пижама, кроссовки и плащ. Сейчас мой отъезд выглядел основательнее. Бабулю я застала на кухне, она смотрела в окно. Я обняла ее.
– Бабуля, точно ничего не случится?
– Конечно, случится, Василиса.
Бабушка явно успокоилась или просто нашла баланс между своими переживаниями и здравым смыслом.
– Случится твое отупение, Василиса.
Мара, которая уже была в кухне, беззвучно заулыбалась, явно давя смех в себе.
– Очень смешно, бабушка.
Меньше всего мне нравилось, когда бабушка подшучивала над моими способностями в присутствии этой немой ведьмы.
– А мне нет, Вася. Мы с тобой проделываем такую мощную работу, а ты сбегаешь на половине пройденного пути! Надеюсь, ты помнишь, что все знания ты должна успеть активизировать до рождения малыша, и, главное, до тех пор, когда гормоны затопят весь твой эмоциональный мир?
– Бабуля. Я решу все свои проблемы и очень быстро вернусь к тебе, и мы продолжим.
И я уехала.
Выезжая за пределы деревни, я испытала смешанные чувства. За последние месяцы я успела прикипеть к каждому дому, я увидела столько чудес, произошедших в Избе, среди сосен, сколько не видела, наверно, за свою жизнь. И все это было между делом. Так, между прочим. Завариваем травки, перечитываем молитвенник, разбираем письма, сушим осень по мешочкам… А жизнь тикает, и каждая минута кого-то делает абсолютно счастливым.
Иногда даже против их воли.
Поспешное решение уехать возникло поздним вечером накануне моего отъезда. После того, как произошла очень странная ситуация. Мы возвращались с Избы. Был прожит очередной удивительный день погружения. Мы болтали с бабулей на отвлеченные темы. Мара безмолвно нас сопровождала. И тут, подходя к дому, мы заметили девушку у калитки. Она заглядывала во двор, пытаясь рассмотреть, есть ли кто в доме.
Это было странно. В столь поздний час редко кого можно было увидеть в этих краях. Девушка была явно не местная, рядом был припаркован серый седан. Довольно опасная расцветка для такого времени года и суток. Машина-невидимка на серых дорогах. Окна были заляпаны грязью, номеров не видно. Свет от включенных фар еле пробивался сквозь налипшие комки грязи.
Василиса Андревна заговорила первая.
– Простите, вы к нам?
Девушка резко обернулась и заулыбалась.
– О, как хорошо, что вы подошли. А то я стучусь в дома, а мне не открывает никто… Наверно, тихо стучусь…
Голос был приятным, располагающим к беседе. Звенел будто колокольчик в темноте.
– Не могли бы Вы мне дать воды. Мне нужно залить бак, чтобы очистить лобовое…
Пока она что-то лопотала извиняющимся тоном, мы подошли к ней вплотную, бабуля уже открыла калитку, приглашая ее внутрь и отправляя Мару накрыть стол для гостьи. Мы прошли по дорожке, укутанной сумерками осеннего сада, ведя неторопливый разговор с девушкой. Затем вошли в дом. Попав под освещение, я, наконец, рассмотрела ее. Такой страшной и безнадежной картины я не видела прежде. Я закричала во весь голос. Она истекала кровью. Под глазами засохшие кровавые дорожки, будто она очень долго плакала. До тех пор, пока не потекла кровь. Губы потрескались и покрылись белой сухой коркой. На месте сердца – дыра. Вся одежда перепачкана кровью и какими-то черными комками. Я не могла остановиться. Я кричала. Затем, расталкивая локтями очумевших от моих криков бабушку и Мару, я бросилась за полотенцами. Схватив первые попавшиеся на веранде, я попыталась оттереть девушку.
Я пыталась закрыть ей рану на сердце вафельными полотенцами.
Вокруг нас поднялась суматоха. «Ну, наконец-то», – подумала я, – «бабуля и Мара подключаются, и мы обязательно должны спасти эту девушку».
И тут меня облили водой. Ледяной. Сначала вылили один ковш мне в лицо. Потом второй. И, наконец, третий.
– Хватит!
Я вытерла лицо полотенцем, которым только что пыталась оттереть девушку.
– Вы разве не видите!?
Я онемела. Передо мной стояла девушка приятной внешности. Аккуратная стрижка каре. Чистое лицо без грамма косметики, здоровый румянец, красивая линия розовых губ. Правда, перепуганная не на шутку. И ни одной капли крови. Ни на лице, ни на теле в области сердца. Я не знала, что сказать. Я могла поклясться чем угодно, что чувствовала запах крови, и пока пыталась ее оттереть, видела, как полотенца окрашиваются в темно-алый цвет.
– Деточка, не обращай внимания, моя внучка переработала. Помутнение разума.
Бабуля улыбнулась самой располагающей улыбкой. Гостья расслабилась. Ее накормили, напоили. Залили полный бак воды, отмыли фары и стекла. Даже предложили заночевать. Но девушка вежливо отказалась, сославшись на то, что до ее места назначения осталось километров восемьдесят, и что ей важно приехать туда сегодня. Бабуля развела руками. Она знала, что нельзя стоять на чьем-то пути. Потом вынула из кармана мешочек с травами и дала девушке со словами «на удачу». И отпустила ее.
А потом, наконец, заговорила со мной. Это был длинный монолог. После увиденного я не могла говорить, а Мара была безмолвна и невозмутима.
– Итак, поздравляю, Василиса: ты поднялась на новый уровень развития. Теперь ты четко видишь проблемы людей. Пока слишком красочно. Позже ты научишься фильтровать все это.
Бабушка замолчала. Я пыталась, как обычно, сопоставить это с тем, что я могла раньше. Приехав к бабушке в начале осени, я считала себя продвинутой в части предвиденья. Я видела силуэты предназначений в сиреневой дымке – и очень этим гордилась. То, что я увидела сегодня, меня шокировало. Я видела живой труп, истекающий кровью. Этот труп лопотал ангельским голоском и улыбался высушенным ртом. И все время извинялся. Я молчала.
– Василиса, ты должна уяснить. Мы не вмешиваемся в жизни людей, пока они сами этого не попросят. Я тоже видела эту ужасную картину. Но видела ее ровно три секунды. Мне этого достаточно, для того чтобы оценить масштабы внутренней катастрофы человека, и я переключаюсь на внешнюю оболочку. Но девушка попросила лишь воды. Мы только это ей и дали. Ну и еще немного удачи. Это она подсознательно попросила. Удача нужна всем, тем более тем, кому осталось до места назначения каких-то восемьдесят километров, а она стучится именно в наш дом. Я чувствовала, что она к нам едет, поэтому взяла этот мешочек…
– Бабуля, это было страшно… Она истекала…
– Ну. Ты же ведьма! Будь готова увидеть любое внутреннее состояние обратившегося.
Мы сидели в кухне. Втроем. Мара молча разливала только приготовленный напиток по чашкам.
– У девушки печаль на сердце. Предал любимый мужчина. Наобещал свою защиту, а сам исчез. А у нее его дитя под сердцем и рухнувшие планы на жизнь. Хотя ребенок – всегда благословение. У нее все будет еще, конечно. Рано или поздно.
Мара подвинула ко мне чашку с какой-то зеленой жижей.
– Вот в этом наше с ангелами-хранителями различие во взаимодействии. Они обладают властью, полномочиями вмешиваться в судьбу подопечных без их ведома. Мы же, ведающие, – только с согласия обратившихся. У каждого своя зона ответственности…
Я, наконец, сделала глоток из чашки и перевела взгляд на Мару с немым вопросом: «Что это за гадское варево она разлила нам?»
– И, Василиса, ты должна научиться контролировать себя! Ты должна осознанно существовать в нашей реальности. Никаких вскриков, истерик и лишних проявлений эмоций. Держи себя в руках и будь готова ко всему. Ты потомственная ведьма…
Я выехала на трассу, испытав радость от того, что вырвалась из этого места силы. Я почувствовала, как на моих щиколотках сначала натягиваются металлические оковы, плотно державшие ноги все это время, и, наконец, что-то щелкнуло – и я почувствовала легкость не только в ногах, но и во всем теле. Ликуя, будто школьница, сбежавшая с занятий, и удаляющаяся со скоростью сто км в час в сторону легкой жизни. Что это со мной?