Вася вскочила на ноги и тут же села. Голова была не готова к резким движениям. Ища глазами часы, Василиса оглядела комнату при ярком свете утра. Примерно на сорока квадратах расположилась двуспальная кровать с черным бархатным изголовьем, зеркало внушительного размера с отражением в нем всех закатов и рассветов, заглядывающих в комнату, и книжные полки, вдоль которых на полу был слегка небрежно брошен пушистый ковер белого цвета с парой цветных интерьерных подушек и аккуратно сложенный плед. Вся комната была выкрашена в белоснежный цвет. Главной достопримечательностью являлось панорамное окно, занимающее целую стену. Пока оно было задернуто несколькими слоями легчайшего тюля. От ветерка, загуливающего в приоткрытую раму, тюль вздымался и опадал. Эти плавные движения напоминали Василисе о крыльях.
– Ангелы…
Вася, произнеся это шепотом, будто только сейчас вспомнила, где она находится и какой сегодня день. Часов она в комнате так и не увидела, но глядя на пробку за окном, медленно ползущую по центральной улице и посылающую звуки разъяренных клаксонов на высоту двадцать первого этажа, было примерно восемь тридцать утра очередного понедельника.
Василиса отошла от окна, встала напротив зеркала. И пристально впилась в свое отражения глазами. Кто теперь она?
Из отражения на нее смотрела невероятно похорошевшая Василиса. Глаза искрились, улыбка расплывалась по лицу, будто дразня каждого наблюдателя. В самом лучшем расположении духа Василиса не нравилась себе так, как сейчас. Что-то изменилось. Вася в нетерпении скинула с себя футболку. Она жадно всматривалась в свое отражение, заново изучая каждый сантиметр своего будто обновленного тела. Василиса в нетерпении ущипнула себя за кожу на руках, потом бедрах и взвизгнула, подпрыгнув высоко.
– Я совершенна!
Василиса рассмеялась громко и очень звонко. Что-то произошло ночью. Не изменилось ровным счетом ничего, но что-то все же поменялось. Кожа была невероятно бархатной и тугой. Тело одновременно налилось силой, негой и энергией. Казалось, что этому телу абсолютно все по силам. И оно бесконечно прекрасно. Вася несколько раз крутанулась на носочках, смеясь и разлохмачивая свои светло рыжие волосы.
– Как хорошо мне сейчас!
Вася остановилась, разрумяненная, и действительно невероятно хорошенькая.
– Волосы… Мои волосы!
Вася запустила в свои волосы пальцы, перебирая пряди на свету и удивленно наслаждаясь их шелковистостью и блеском.
– Я будто… Порыжела что ли? Не пойму…
И опять расхохоталась. Такой счастливой Василиса не была никогда в жизни. Ей безудержно хотелось смеяться, летать и обниматься. Казалось, все вокруг наполнено радостью. Все, что с ней происходило, ей безумно нравилось. Нет больше внутреннего заточения. Нет понедельника, уныния и безысходности.
– Есть я.
Вася вдохнула полной грудью. Покрутившись еще раз на носочках, она всем телом приземлилась на кровать. Утопая обнаженным телом в белоснежных простынях, она почувствовала под собой что-то шуршащее и прохладное. Привстав на локтях, она вытащила чистые листы бумаги.
– О, история… Она исчезла.
Еще раз перерыв всю кровать, она нашла только чистые листы, на некоторых еще виднелась слабая тень текста, но разобрать, что там было написано, уже не получалось. Василиса немного безразлично пожала плечами и скинула их на пол. Если разобраться, она не придала значения этому тексту, и вся история будто ей приснилась и не имела никакого отношения к реальности.
В этот момент в дверь постучали. Вася легко соскочила с кровати и направилась к двери, но посетитель был настойчив и опередил ее, самостоятельно распахнул дверь и вкатил в комнату вешалку с несколькими нарядами нежнейших цветов.
– Доброе утро, Василиса!
– Доброе, Эд.
Вася уже перебирала пальцами нежные полупрозрачные ткани.
– О, это все мне? Что-то намечается?
– Да…
Эд подошел к окну и устремил свой взгляд куда-то вдаль, заложил руки за спину.
– Очень красивый восход Солнца сегодня был…
– Что?
Вася нехотя оторвала свой взгляд от платьев, задыхаясь от восторга и предвкушения, что ей все это просто необходимо надевать и, главное, для этого есть определенный повод. Эд развернулся к Василисе и широко улыбнулся.
– Василиса, у тебя сегодня вечером будет интересное задание, для этого тебе потребуются «персиковое» платье.
– А то, которое «мятного» цвета? Оно для другого задания?
– Оно…
Эд задумался, очень серьезно посмотрел на Василису.
– Василиса, так ты приняла решение?
Вася непонимающе опять оторвала свой взгляд от платьев, между бровями на секунду показалась морщинка. Взгляд блуждающего человека по закоулкам памяти и громкое, чуть разраженное:
– Конечно, да!
И снова сосредоточилась на выборе наряда, прикладывая их по очереди к своему обнаженному телу и поворачиваясь то одним, то другим боком к зеркалу. Эд усмехнулся.
– Сложный выбор?
Василиса, наконец, замерла перед зеркалом с приложенным к телу «мятным» платьем.
– В этом я себе нравлюсь больше, с персиковым я сливаюсь что ли… А намечается какое-то торжественное мероприятие или я опять должна буду смешить народ в неуместных нарядах?
Эд покачал головой, легкая усмешка не сходила с его лица. Василиса заметила это.
– Эд?
– Все в порядке.
Усмешка сменилась теплой улыбкой, Эд подошел к Василисе со спины и, крепко сжав ладонями ее плечи, глядя в отражение ее глаз в зеркале, сказал:
– Этот наряд для наших будней. Просто и дорого… Последняя коллекция. Твой любимый casual – для того, чтобы попытаться затеряться в толпе.
Вася смутилась от такого тесного контакта с ангелом. От тепла его ладоней по телу побежали мурашки, настойчиво напоминая о чувстве неловкости.
– Я только немного добавил цвета… Разбавил твою любимую «серую» палитру.
От Эда приятно пахло чем-то знакомым до боли, но чем именно – никак не приходило Василисе на ум.
– И да, меня не смущает, что ты обнажена.
Эд убрал свои большие теплые и сухие ладони с плеч Василисы. Она вздохнула полной грудью, расправив плечи и задрав свой аккуратный остренький носик.
– А я не смущаюсь…
– Правильно, в Райском Саду все голые были.
Улыбнувшись, он направился к выходу, бросив напоследок что-то вроде «Ждем к завтраку» и «Нас ждут великие дела», покинул комнату.
Потом был завтрак на троих. Василиса сидела в легком летящем платье на тоненьких бретельках, лохматая и счастливая. Эд деловито за всеми ухаживал за столом, то добавляя сливок к кофе, то разрезая выпечку. А Георгий говорил. Очень много, и не слушать его было невозможно.
– С этого момента ты будешь нас слушать беспрекословно. Любая мелочь вроде высоты каблука, аромата духов – все важно. Ты должна понять, что мы внедряемся в линию судеб, любой неверный шаг может перевернуть жизнь человека не в лучшую сторону…
– Но в истории с Розой все получилось, и мои джинсы не сломали жизнь Розе… Кстати, что с ней будет теперь?
Георгий явно не привык к тому, что его перебивают. Он замолчал.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не умеешь «слышать».
Тишина.
– Роза теперь неинтересна этому мужчине. Он испытал разочарование и никогда не сделает то, что мог сделать.
– А Роза? Что с ней?
– Роза выберет парня, который… Не люблю это выражение. Роза выберет «плохого парня».
Василиса заулыбалась, будто догадывалась об этой концовке с самого начала.
– И в каком-то смысле она тоже намучается с ним, но это ее путь развития.
Но Вася уже потеряла интерес к этой истории, теперь ее волновала она сама:
– Ну, а что же с этим официантом? Ему действительно все время снилась именно я или просто похожий образ?
Тут уже вмешался Эд.
– Да, ему снилась именно ты.
– Это невероятно и так приятно, что есть в мире человек, для которого я как мечта, хотя он никогда меня даже не видел.
Василиса зажмурилась от удовольствия. Эд расхохотался. Георгий, не меняясь в лице, смотрел на разворачивающуюся картину, тщательно пережевывая свой завтрак.
– Василиса.
Георгий отложил столовые приборы в сторону и принялся за свой кофе.
– Василиса, ты чуть не сорвала наше дело. Мы могли потерять Розу просто потому, что официант мог не узнать в тебе девушку из своего сна. Симпатичных похожих девушек очень много. Твоя магия тебя спасла в этот раз, но задание, если быть откровенным, было несложное.
Василиса кивнула. Конечно, она понимала, что глупо ерничать и сопротивляться несложным правилам. В том месте, где ты абсолютно счастлив от всего, что происходит сейчас вокруг тебя.
– Да, я все принимаю и понимаю.
После этого утра дни Василисы пестрым калейдоскопом обрушились на реальность. Иногда после насыщенных дней она лежала распластанная на полу у окна в своей комнате и могла смотреть только на небо, восхищаясь и поражаясь его величию и красоте. Никогда раньше небо не казалось ей таким близким и великим одновременно.
– Эд, я устала…
Эд сосредоточенно перебирает страницы очередной раскрытой книги. Не найдя того, что искал, снова ныряет в книжные полки, расположенные в Васиной комнате.
– Да-да, ты читала метод Х? Психологию пространства?
Вася приподнимается на локти.
– Да нет, не помню… Я устала, Эд. Все вокруг слепы и не понимают очевидных вещей. Выбирают не тех людей, сворачивают не на тех поворотах…
Эд, не слушая, протягивает Васе очередную книгу.
– Главу пять и шесть, к завтрашнему утру. Метод Х найду в своей библиотеке.
Вася снова опускается на пол, касаясь обнаженной спиной его структурной поверхности. Эд, погруженный в свои мысли, направляется к выходу.
– Сегодня потрясающий закат…
Эд оборачивается, и тень теплой улыбки просачивается сквозь сосредоточенный взгляд:
– Василиса, держись, ты делаешь великие дела. Скоро тебе станет легче…
Василиса закрывает глаза и проваливается в поток событий, шуршащих платьев, высоких каблуков, сменяющихся на кроссовки и обратно на каблуки. Книги, страницы, важные слова выделены раздражающим зрение желтым маркером. Слово «Судьба», встреченное в воспоминаниях триста тридцать шесть раз за двадцать дней, перечеркнуто, заменено на «переписать». Василиса ловит взгляды, много медитирует, научилась стоять на руках, пьет много воды, много смеется, и снова обессиленная лежит в своей комнате чуть выше двадцать первого этажа, рассматривая небо в свое панорамное окно, поражаясь, что каждый день оно абсолютно разное. Она почти не видит Георгия и все чаще слушает его задания по телефону. Изредка, когда они пересекаются за обеденным столом или за ужином не впопыхах, он всегда критичен и немного надменен. Но в целом доволен ее успехами. А Василиса не чувствует ничего кроме усталости и опустошения.