- работаете по базе РТВ, приоритет аэрокосмические истребители, Борисов и Мершифельд - по побережью, затем переносите огонь ближе, на скопление серв-машин.
…
Через минуту "Фалангеры" первой роты начали вставать на позиции, их фантом-генераторы продолжали работать в режиме полной маскировки, со стороны наличие серв-машин на опушке искусственных лесопосадок выдавало лишь едва приметное марево, дрожащее в воздухе, ни звука сервомоторов, ни вибрирующего гула выдвигающихся систем дополнительной устойчивости, ни тени от отклоняющихся относительно уровня земной тверди сборок пусковых стволов сверхтяжелых ракет…
Жутковатая тишина, где слышался лишь нудный шелест моросящего дождя, доживала свои последние секунды.
– Группа один, - к залпу готовы.
– Группа два, - цели распределены, пусковые шахты открыты.
– Группа три, - ожидание команды…
Шмелев еще раз окинул взглядом датчики подсистем, как будто оттягивая роковой миг, а затем, одновременно с мысленной командой, произнес:
– Огонь!
Реальность преобразилась за считанные мгновенья, она изменилась страшно, неузнаваемо, - разрывая полог дождливой мороси от опушки маскирующих лесопосадок внезапно, с адским ревом, в небеса вонзились ослепительные росчерки массированного ракетного залпа: десять "Фалангеров" освободились от половины боекомплекта, казалось, что над лесом взошло и тут же взмыло ввысь небольшое, ослепительное солнце, облака зримо взвихрились, над землей ударили порывы шквалистого ветра, ломающие деревья будто спички, мгновенно задымилась почва, и на фоне жутких изменений реальности вдруг начали проявляться, набирая материальность, контуры шестидесятитонных серв-машин, вынужденно отключивших вуаль фантом-генераторов…
Через несколько секунд небеса, от края до края, перечеркнула огненная полоса, из разорванных, клубящихся облаков к земле извергало горячие капли падучих звезд, - то сгорали отработавшие ступени ракет, а за пределами видимости отдельные росчерки распадались на сотни ярких, свободно меняющих траектории точек, - боевые части "Пилумов" разделились, устремляясь в атакующий рывок на замыкающие планету в плотное кольцо орбитальные станции системы противокосмической обороны.
…
Адмирал Липатов едва не задохнулся от бесконтрольного приступа бешенства.
Спазм сдавил горло, пришло секундное состояние полной беспомощности перед неумолимым течением роковых событий. Ему казалось, что он пережил худшие минуты в своей жизни еще утром, но ошибся.
Его опять обманули, бой на второй базе РТВ - лишь отвлекающий маневр, а неуловимый серв-батальон ушел на новые позиции и теперь ударами "Пилумов" прорубал стартовый коридор для штурмовых носителей.
Информационные и обзорные экраны боевого мостика крейсера "Элиот" транслировали подавляющие рассудок картины: исполинские боевые станции, с таким трудом доставленные на орбиты, чтобы залатать брешь в обороне планеты на глазах превращались в обломки; сотни попаданий от прорвавшихся через заградительный огонь разделившихся боевых частей "Пилумов" вгрызались в обшивку, прожигали бронирование, вызывая цепную реакцию внутренних взрывов.
– Тактический модуль, почему молчите?!
– Сэр, мы зафиксировали точку запуска!
– Так действуйте, фрайг бы вас всех побрал!
– Мы перенацелили истребители на атаку позиций "Фалангеров".
– Подлетное время?
– Пять минут. Проблема в том, что "Стилеты" резервной группы на девяносто процентов израсходовали боекомплект.
– Проклятье…
Липатов сел в кресло, сжав ладонями виски.
– Сколько выпущено ракет? - Преодолев секундную слабость, спросил он.
– Зафиксирован старт сорока "Пилумов". Огонь вели десять машин класса "Фалангер".
Половина боекомплекта… Всего лишь половина… Сейчас они ударят снова, и разделившиеся боевые части, не встречая сопротивление боевых станций, достанут до крейсера…
Решение пришло мгновенно.
– Связь с ракетным носителем! И Малышева на вторую линию!
Через мгновенье заработал экран связи.
Командир ракетного носителя "Титан" был бледен. Он прекрасно понимал, что эскадра, выстроенная в непосредственной близости от планеты, но сориентированная на отражение атаки из космоса, сейчас попала в крайне затруднительное положение.
– Ричард, разворачивай носитель! Залп по планете, из всех пусковых шахт! Ты понял меня?! Из всех!
– Господин адмирал…
– Молчать! Прицеливание по сигнатурам запуска "Пилумов"! Не упредишь их второго залпа - расстреляю!
Липатов переключил канал связи.
– Малышев, выводи все резервы. Точка дислокации батальона теперь известна. Раздави его!…
Залп ракетного носителя неизбежно накрывал огромный участок площади материка.
Шмелев допустил единственную ошибку, не предугадав истеричной реакции адмирала Липатова на уничтожение боевых станций: майор ожидал массированного старта аэрокосмических истребителей с борта конвойного носителя "Триан", и потому отдал приказ на смену позиций после первого запуска "Пилумов".
Такое решение диктовалось логикой, - кроме точного захода истребителей, по демаскированной позиции неизбежно ударят ракетные установки наземного базирования, которых в системе обороны военно-промышленных баз Анкора насчитывались сотни.
Удар "Титана" настиг машины батальона на марше.
От массированного залпа, накрывшего площадь в сотни квадратных километров, уже не спасали ни системы фантом-генераторов, ни установки ПРО, ни ультрасовременные комплексы противовоздушной обороны, установленные на "Хоплитах" и "Фалангерах" новейшей модификации.
Мгновенно нарушилась связь, в момент удара исчезло привычное пространство, создаваемое для пилота сканерами "Аметиста", больше минуты каждый пилот оставался отрезан от сети батальона, предоставлен сам себе, вокруг полыхало неистовое пламя, тысячи осколков секли по броне, ударные волны опрокидывали "Фалангеров", играли сорокапятитонными "Хоплитами", будто былинками.
Редкие прямые попадания не оставляли от серв-машин даже полыхающих остовов, - их рвало на фрагменты ужасающей мощью противокорабельных ракет…
Казалось, что батальон уничтожен.
Прошло несколько минут, отгремели последние разрывы, тонны сгоревшей почвы начали оседать, вихрясь пеплом, а на изуродованной до неузнаваемости, перепаханной исполинскими воронками равнине, вопреки всеуничтожающей силе орбитального удара зашевелились, поднимаясь, смутные контуры машин…
Кто управлял ими - пилоты, или "Одиночки"?
Неизвестность разбил хриплый, надорванный голос командира батальона, раздавшийся в коммуникационных устройствах:
– Всем кто меня слышит - доложить о статусе…
Глава 6.
Анкор. Район дислокации штурмовых носителей батальона.
22 часа 15 минут…
Под толщей воды сбоили сканеры.
Явная недоработка в конструкции "Аметиста", но полковнику Горелову легче не становилось, давила неизвестность, острое беспокойство за судьбу батальона проходило на уровне затянувшейся моральной пытки.
Шли часы, а вестей от Шмелева не поступало.
Приказ конечно ясен: затаиться и ждать, но неопределенность вынужденной паузы действовала на нервы, ведь Горелов понимал, что огневая мощь штурмовых носителей может стать решающей силой, способной в корне изменить ход наземной схватки, однако комбат не выходил на связь, - значит, берег "Нибелунги" для силового прорыва через построение вражеского флота?
Хорошо если так.
Горелова терзали сомнения. В его положении гадать, строить гипотезы, - только накручивать на кулак собственные нервы, однако сидеть, сохраняя ледяное спокойствие, он не сумел. Не тот случай.
Даже тут, на дне океана, датчики фиксировали вибрации. На материке шел бой, масштабы и напряженность которого трудно поддавались осмыслению - не с чем было сравнивать, на Анкоре без преувеличения в историю первой Галактической вписывалась одна из ярких, трагичных страниц.
Ну же Шмелев… Дай мне знать, не томи, - мысленно просил полковник, и комбат как будто услышал его: внезапно заработал выделенный канал связи, тонкая, незримая нить на мгновенья связала машину командира батальона с известной лишь ему точкой дислокации штурмовых носителей.
Передача шла по одностороннему защищенному каналу, текст лаконичен, ясен и страшен:
Саша, выводи носители в заданную точку. Батальон под ударом с орбиты. Помощи от флота нет. Идем в прорыв, потери - пятьдесят процентов.
Горелов несколько секунд смотрел на появившуюся надпись.
В скупых строках сообщения он без труда читал трагизм сложившейся ситуации. Пятьдесят процентов потерь среди состава серв-батальона, машины, прорывающиеся к точке эвакуации под ударами вражеского флота…
Значит так. Половина серв-машин уничтожена, следовательно, учитывая неизбежные потери ближайших минут, для эвакуации подразделения достаточно трех штурмовых носителей.
Он старался мыслить предельно спокойно, рассудительно, но, фрайг побери, как сложно абстрагироваться от вопросов жизни и смерти, принимать здравые решения, когда в душе вдруг все холодеет, обрывается…
Еще утром он рисковал, сражался грамотно, яростно, что же случилось теперь? Почему, получив долгожданное сообщение, он продолжал сидеть, тупо глядя в погашенные экраны, ощущая, как предательский холодок пробегает по спине, кусает болью сердце?
Бессмысленно.
Утром была понятная задача, за спиной ощущалась поддержка флота, а что теперь?
Теперь последняя надежда угасла, как трепетный огонек свечи под порывом ледяного ветра. На орбитах вражеский флот. Вырваться с планеты практически невозможно.
Горелов более не строил иллюзий. Его смерть - лишь вопрос времени.
Что же оставалось? Предательство?
Очнувшийся инстинкт самосохранения вдруг сжал спазмом горло, будто впился в него корявыми пальцами внезапного ужаса, и уже не отпускал, - напротив, чем дальше, тем хуже, страшнее становилось полковнику.