Чуть помолчали.
— О! Ща бахнет! — заметил Котовский и пригнулся.
«Бахнуло» знатно. Махина тягача, казалось, подпрыгнула наехав на мину и тут же скрылась клубами пара и дыма.
Подрыв на мине был сигналом для артиллеристов.
Не успели англичане прочухаться, как возле бронированных боков автопоезда взвились султаны взрывов. Артиллерия, до этого момента замаскированная, открыла стрельбу на поражение. Благо место уже было пристрелянным.
Вскоре и от остальных бронированных повозок полетели клочки.
Особо удачный выстрел подбросил трубу тягача, и она кувыркаясь, со шлейфом дыма, отправилась в полёт.
— Люблю запах пороха по утрам! — с видом эстета сказал Котовский фразочку, беззастенчиво стянутую у шефа. Благо Ганецкий её наверняка ранее не слышал. — И как красиво труба от того бронеавто полетела! Видели?
— М-да! Знатно раскурочили машинку. — хмыкнул Ганецкий. — Не бегать ей больше по полям Трансваалевским!
— Уж точно не соберут!.. Так! Сейчас ещё пара выстрелов и наш выход. Только выход типа «ноги в руки».
— Но а как же проверить? — кивнул Ганецкий в сторону весело горящего автопоезда. Ветер как раз утянул в сторону поднятую взрывами пыль и стал видна вся цепочка машин.
— А чего там вообще смотреть? Все расхреначили! — быстро окинув взглядом разбитый автопоезд, ответил Котовский. Пущай уже наши братья-буры там пошуруют. Может что найдут для себя полезного. А нам артиллерию сопроводить. Но вот пото-ом!
— Вы ещё не отказались от замысла того вояжа?
— А чё нам быкам?! — надулся от важности Котовский. — Наглость, это наше всё!
Ганецкий подёргал себя за кончик бороды и рассмеялся.
— Пожалуй я тоже с вами! Там и на моих форма как, найдётся?
— А вот это — не знаю! Сколько там от тех запасов осталось…
Возле разбитых вагонов автопоезда уже деловито шныряли всадники от буров. По активной жестикуляции их командира было видно, что они обсуждают. А обсуждают они вопрос как открутить одно из орудий, автопоезда, выглядящее целым, и как его утащить.
Время на это у них было.
Валькирия бдит в своих небесах.
По дороге мчалась во весь опор английская конница.
Ну… Так можно было подумать со стороны увидев бравых вояк в форме Королевской Конницы. Ганецкому даже пришлось слегка побриться, чтобы выглядеть как надо. Но тому, кто скакал рядом, таких жертв не требовалось. Казалось вся форма английского офицера, сидит на нём как родная, да ещё подчёркивает этим чистый подбородок, и аккуратные усики на круглом надменном лице.
Когда надо Котовский любил изобразить из себя «нечто такое» — надменное и спесивое. А так как обладал он врождённым артистизмом то и получалось у него это выражение лица, эта осанка и вообще образ «на пять с плюсом».
Сезон дождей уже давно закончился, и на вельд навалилась привычная здесь жара. И сушь.
Изнывающий в тяжёлой форме пехотинец из шотландцев приложил к козырьку ладонь, чтобы разглядеть мчащуюся конницу. Кстати мчащуюся прямо на него. Ведь именно он сейчас был выставлен часовым при хиленьких воротах.
Ворота были больше предназначены для того, чтобы слегка задержать противника. Но не остановить.
Для того, чтобы остановить предназначалась вся территория, что была сейчас заплетена колючей проволокой, превращающей местность в хороший лабиринт. Но любой коридор этого колючего лабиринта неизбежно должен был вывести атакующую конницу буров на укрепления англичан, где, по идее, их и должны были расстрелять перекрёстным огнём. Из блокгаузов и вообще домов, переоборудованных под огневые точки.
Ясное дело, что в тех домах уже давно не было никого из местных жителей — все они были заблаговременно перемещены в концлагеря, которые по всему Оранжевому государству и Трансваалю возводились по прямому указанию лорда Китченера.
Подъехав к воротам, Котовский подбоченился и настолько спесивым голосом прикрикнул на постового, что даже Ганецкого пробрало. Действительно: этот молодой паренёк, уже взлетевший в чинах, имел немаленький артистический талант.
Кстати, орал он на английском.
Шотландец, изобразив на лице твердокаменный службизм что-то там начал возражать, но Котовский продолжал настаивать. На эти вопли выбежал ещё один англичанин. Некто и младшего офицерского состава, но этого петуха Григорий «загнул» ещё быстрее. И не удивительно! Говорил Котовский не просто бегло, но ещё и на чистом Йоркширском диалекте, «через губу», как изъясняются только представители английской аристократии.
Это не какой-то там кокни из диалектов лондонской черни. Или ещё какой низкий, на котором разговаривает простой люд. Было такое впечатление, что этот круглолицый и молодой офицер-кавалерист заканчивал как минимум Итон. Что, для знати было весьма даже обычным делом. Также как и последующая служба вот в таких местах, где можно быстро выслужиться. Если, конечно, не убьют.
Пререкания быстро закончились, и почти декоративные ворота отворились, пропуская кавалькаду.
Но вот с этого момента и начиналось самое главное.
Молча, конница рванула по направлению к блокгаузу и прочим укреплениям. Но когда уже почти все промчались в створ ворот, последние притормозив и соскочив с коней ловко и быстро обезоружили охрану.
Что-либо рассмотреть со стороны не представлялось возможным. Так как поднятая пыль всё действо довольно эффективно укрыла.
А дальше началась потеха.
Ускорившись, конница разделяется на ходу, на отдельные маленькие отряды, и каждый отряд устремляется к своей цели. Как и было заранее обговорено и заблаговременно отработано на полигоне.
Там, на полигоне, объекты, необходимые для захвата, изображались палатками стоящими в том порядке как располагались реальные цели, что есть сейчас.
Те английские солдаты и офицеры, что видели летящую на них конницу, так и не сообразили что к чему, до тех пор, пока не было совсем поздно. Да и не удивительно: ведь русские явились к ним в форме английских же солдат и офицеров!
Ганецкому и его компании поручили также важные цели, но они не мешали ему наблюдать за действиями «особого отряда» Котовского. Благо, сопротивления почти не встретили.
А как раз котовцы брали наиболее серьёзные укрепления.
Одной из их целей был блокгауз.
Серьёзное такое двухэтажное каменное строение, со всех сторон квадратное, с узкими бойницами и с единственной большой дверью, ведущей внутрь. Как полагается, запертой.
Группа, которая должна была брать блокгауз, быстро проскакала к стенам, и поспрыгивала с коней.
Тут же рассыпались вдоль стены исчезая с поля зрения тех, кто мог бы их увидеть из бойниц. Причём в руках у них были не карабины «Маузер» как у всех остальных бойцов, в том числе и у бойцов Ганецкого. У них были какие-то то ли пистолеты, то ли странной формы полукарабины. Короткие, с длинными магазинами, пристёгнутыми снизу. Причём за всеми действиями этой группы чувствовалась выучка. Особая выучка. Когда каждый знает действие каждого. И готов поддержать этого «каждого».
В то время как все спинами прилипли к стенам, готовясь отправить по гранате каждый в «свою» бойницу, один солдат наоборот рванулся к главным дверям.
Подбежав, он быстро налепил на массивную входную дверь, обитую толстыми полосами железа, какой-то пластилин. Было хорошо видно как он его мнёт пальцами и прилепляет к двери. Когда же пластилиновая «конструкция» была таки прилеплена, воткнул в него трубку, расплющил её конец плоскогубцами и тут же, пригибаясь, бросился бежать вдоль стены.
Через десяток секунд дверь вынесло мощным взрывом. Причём рвануло неожиданно сильно. Те, что были возле стены, не зря держались хоть и у стен, но подальше и заткнули уши. Ещё через несколько секунд, в бойницы полетели гранаты, а после их взрывов группа, один за другим нырнула внутрь блокгауза.
Некоторое время были слышны короткие резкие звуки, как будто дерут пень на щепы. Один раз бухнул взрыв и всё прекратилось.
В дверном проёме, ещё не полностью очистившемся от дыма, появился солдат и выглянув наружу показал кому-то большой палец. Впрочем не «кому-то», а самому Котовскому.
Когда он подъехал к Ганецкому, как раз прибежал один из солдат и доложил, что все объекты захвачены. Потерь нет.
— Даже прочухаться наглам не дали! — довольно заявил Котовский победным взором обозревая окрестности. — И поезд тоже захватили.
На путях стоял какой-то поезд, явно блиндированный. За ним ещё один, и, как хорошо было видно, состоявший сплошь из товарняка. Наверняка из тех, кто доставлял провиант и боеприпасы войскам на Моддере.
— И заметьте! От начала до конца прошли считанные минуты! — ещё больше надувшись от спеси заявил Котовский.
Ганецкий хмыкнул и вытащив из кармана жилетки свои часы сверился. Действительно: десять минут и вся станция, с прилегающими к ней строениями оказалась захваченной.
— И что будем делать с поездами?
— Ясно дело, что англичанам сие не должно остаться. Думаю, что если есть в поезде боеприпасы — взорвём к чертям тот товарняк, вместе блиндированным.
— А если нет?
— Спалим… А что не спалим, поломаем… А что не поломаем, с путей сковырнём! — кровожадно заявил Котовский и приняв очередные доклады стал раздавать новые задания.
И тут подбежал радист.
— Товарищ Котовский! Валькирия передаёт!
— И что там? — тут же насторожился Котовский.
— В двух последних вагонах товарного, говорит, что снарядные ящики уложены.
— Это как она их сквозь стенки рассмотрела? — удивился Ганецкий.
— Не могу знать! — отозвался радист. — Но, говорит, что мы сообразим как сделать так, чтобы при столкновении с другим составом, что сейчас стоит на следующей станции, они сдетонировали.
Котовский крякнул.
— Вот же ехидина! И как она нас красиво заинструктировала! Кратко и со вкусом. С подсказками что сделать и прямыми указаниями что и где лежит!
— И кто такая эта Валькирия? — насторожился Ганецкий забыв давешний разговор.