нарушил повисшее за столом молчание Ганецкий. — Э-э… о переселении в республику из России? Концессии? Земли?
— Это само собой. — загадочно улыбаясь подтвердил полковник и тут же ещё больше заинтриговал. — Но это не главное.
Убедившись, что всеобщий интерес за столом достаточной мере разогрет, он начал издалека.
— Однажды, Генри Джон Темпл, лорд Палмерстон, в одна тысяча восемьсот сорок восьмом году в своей речи в парламенте сказал так: «Как тяжело жить, когда с Россией никто не воюет». Интересное утверждение, не правда ли? — сказал Румата и осмотрел присутствующих.
Поручик Едрихин вздёрнул бровь ожидая продолжения, Ганецкий поморщился, а Котовский презрительно фыркнул, чем заслужил осуждающие взгляды обоих офицеров. Лишь Румата, зная своего протеже благожелательно кивнул.
— Так, как этот Палмерстон, в Англии думает вся элита. Уж поверьте. Мы знаем.
На это «мы знаем», Ганецкий переглянулся с Едрихиным и в глазах того даже мелькнуло что-то типа: «Я же тебе говорил!». Но Румата ничуть не смущаясь после паузы продолжил.
— …Потому что, если Россия ни с кем не воюет, то следовательно ресурсы тратит на развитие, тем самым становясь сильнее экономически и политически. А это британским лордам как нож в сердце. Кроме того, англичане привыкли загребать жар чужими руками. Да и все европейские державы не брезгуют этим же позабавиться. Ведь как было в последнюю русско-турецкую войну? Россия славно победила Турцию, но в результате чуть не осталась в глубоком убытке. Кто-то из европейских держав, нажился на поставках оружия воюющим сторонам, а кто-то особо ушлый, не воюя даже умудрился у Турции под шумок кое-что оттяпать. Вообще, Британия любит стравливать своих противников, при этом дружелюбно улыбаясь каждому. Суля им всяческое благоволение и помощь. Но когда доходит до дела, внезапно оказывается, что «джентльмен хозяин своего слова — он его дал, он же его и взял обратно». И в результате воюющие оказываются один на один со своими проблемами и проигравши. А в выигрыше — как обычно только англичане. Мы называем эту политику «политикой двойных стандартов»: для своих, то есть английских джентльменов, слово твёрдо, а для прочих — «У Англии нет постоянных друзей, а есть постоянные интересы». Что значит, когда их интересы диктуют обмануть и кинуть своих союзников — они, ничуть не смущаясь, так и делают. Это вообще характерно для политики англо-саксонской расы. Поэтому, даже составив и заключив договор, с англо-саксами надо постоянно быть начеку. Так как почти наверняка договор, под каким-то благовидным предлогом, например весьма вольной его трактовки в пользу английских интересов, будет нарушен.
Употребив слово «раса», Румата следовал расхожей традиции самих же англичан. Ведь именно они, ещё в самом начале Англо-бурской войны начали рассуждать «о столкновении рас англичан и буров». И то, что в Трансваале это слово и концепция прижились, были виноваты прежде всего англичане.
— Вы… не преувеличиваете господин Эсторский? — осторожно поинтересовался Ганецкий, теребя кончик своего уса.
— Ничуть! — пожал плечами Румата и продолжил.
— Отсюда, следует вывод: для того, чтобы поднять Россию, сделать её реально очень сильной и благополучной, надо… сделать так, чтобы Англия была занята своими проблемами. И занята так, что на «какую-то там Россию» у неё ни сил, ни средств не хватало. Но, естественно, что кроме Англии есть и другие «мировые игроки». И если у них не будет поля деятельности, которым они также будут заняты «по самое немогу», да ещё с азартом, то их взоры неизбежно обратятся к просторам России. Россия всегда была для них лишь территорией с ресурсами. Русских они никогда за людей не считали. А если вы в этом сомневаетесь, то почитайте кумира европейской интеллектуальной мысли в области расового вопроса — Жозефа Артюра де Гобино. Он целую теорию рас создал, по которой сейчас в Европах с ума сходят. И по этой теории вся Россия, цитирую: «смесь монголоидной и белой расы — по сути раса рабов».
Полковник Румата при этих словах ухмыльнулся и посмотрел в глаза Едрихину. Взгляд тому сильно не понравился. Поручик откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Кстати они и российскую знать ни в грош не ставят. — аккуратно расставляя акценты на нужных словах подчеркнул Румата. — Да, в глаза это никогда не говорят, но… как говорится, из песни слов не выкинешь. Они бы с радостью расчленили Россию, перебив дворян и обратив всё население в рабство, только вот «русских всегда слишком много». Но… это не значит, что они не кинутся рвать и делить, если почувствуют слабину России.
Едрихин с Ганецким снова переглянулись.
— Поэтому, нынешний кризис, открывает очень большие перспективы для России… НО!
Это «но» заставило вздрогнуть всех троих слушающих. Слишком уж сильно «команданте Эсторский», как его уважительно называли буры, выделил данное слово.
— Но если Россия не ввяжется в общую драку за «британское наследство»! — жёстко закончил Румата.
— Вы, полковник, говорите так, как будто Британия уже… всё. — выдал очевидное поручик. — Видно мы чего-то не знаем из того, что творится в Лондоне и вообще в Европах… Не могли бы вы подробно осветить нам этот аспект? Вы обладаете информацией которая не фигурирует в газетах?
— Да. И, почему так — почему не фигурирует — я сам теряюсь в догадках. — усмехнулся Румата. — Ведь для многих здесь находящихся корреспондентов не составляет тайны что происходит. А происходит…
Румата развёл руками.
— … Происходит катастрофа!
— Нет, не с нами! — тут же, посмеиваясь добавил полковник. — Мне представляется, что стоило бы специально эти детали донести до сведения европейской общественности. А то получается так, что разведки великих держав догадываются или даже что-то твёрдо знают, но боятся сделать выводы. Вы, пишете под псевдонимом «Вандамм»?
Едрихин кивнул. При этом он расплёл руки положил ладони на стол внимательно наблюдая за Руматой.
— Тогда, как говорится, вам и карты в руки!
«Ну что же, — подумал Едрихин, — по крайней мере ясно зачем меня пригласили. А вот остальных? Через них запустить слухи среди добровольцев? И через них достучаться до отирающихся вокруг них журналистов Европы? Скорее всего».
Сделав многозначительную паузу полковник продолжил.
— Итак!.. После начала мирных переговоров с бурами о капитуляции и репарациях, — выделил полковник слова «о капитуляции и репарациях» — даже распоследний ежик должен понимать, что мелкобриташка — всё.
Выражение, недавно вошедшее в обиход в Трансваале, встретило ухмылки.
— Англия попала в положении цугцванга, когда ей срочно нужен мир любой ценой. Но ценой мира будет катастрофа империи. И выбирать ей приходится между ужасным концом и ужасом без конца. Ужасный конец все же даёт надежду на возрождение, а откладывание решения — нет. История Британии заставляет меня считать, что джентльмены примут решение признать неизбежное и начинать игру с нуля. Любому соображающему в вопросах войны ясно как день, что даже если Британия пригонит к берегам Наталя и Капской колонии весь свой флот, то это ничего не изменит. Ведь такие слухи ходят среди пишущей братии? Про посылку флота… Я прав?
Едрихин кивнул, и тут же добавил.
— Вообще в среде журналистов ходят слухи разной степени безумности. Но эта — самая популярная.
— Если разобраться, то надежды пустые. Ну пригонят британцы флот. Сотрут с лица земли Кейптаун, Дурбан, Порт Элизабет… И что? Ведь для того, чтобы воевать, нужна армия. Большая армия. Которая ныне вся в лагерях для военнопленных. А новую собирать — это и деньги, и время и много что ещё, чего у Англии уже сильно не хватает. Начиная с денег. Ведь британские банкиры очень серьёзно вложились в победу над бурами. Они всерьёз рассчитывали покрыть все расходы притоком золота с рудников Витватерсраанда. А золота нет! И не будет. А это значит, повторюсь, что у Англии на настоящий момент ни сил, ни средств для продолжения войны просто нет!
— Ну что же… Логично! — усмехнулся Едрихин. При этом на лице Котовского проявилось выражение «знай наших».
— Я не знаю, когда это дойдёт до корреспондентов европейских изданий, но стоило бы их… простимулировать. Они так увлеклись живописанием лагерей и ужасов, что творили британцы на землях Южно-Африканской Республики, что, похоже, нюх потеряли. Ещё лучше было, если бы вы сами это напечатали в своём издании. Я же со своей стороны, по своим каналам, так уж и быть, но донесу до европейских. Есть возможности.
— Пожалуй, так и сделаем! — снова кивнул Едрихин. — Но хотелось бы узнать более подробно то, что вы планируете сделать. Как я понимаю, согласование наших выступлений в прессе было бы очень кстати.
— Резонно. Но, как я уже говорил, главное, что надо сделать в общемировом масштабе, это… чтобы все дрались только между собой, но не с Россией. А для этого надо ускорить и так уже идущий обвал Британской империи.
— Ну у вас, господин Эсторский и замах! Общемировой! — выговорил Ганецкий и покачал головой.
— А что такого, Алексей Николаевич? — хмыкнул Румата, — Британцам можно, а все остальные почему нет? Рылом не вышли? Да и вообще — поделом бритам! Как я помню, в русском языке есть соответствующая поговорка: «Вашим же салом, вам же и по мусалам». Вот им и вернулось то же и тем же.
— С удовольствием понаблюдаю как этот обвал будет происходить! В удивительные времена мы живём, господа! Прям и не верится, что… дожили.
— И нашими, стараниями! Сначала на войне, а ныне… вы ведь не откажетесь донести некоторые вещи до прессы? В разговорах. — не преминул заметить Румата. На что Ганецкий лишь удивлённо покивал соглашаясь на очередное дело.
— Как говорил Суворов, «каждый солдат должен знать свой манёвр». Потому я и постараюсь описать складывающуюся ситуацию максимально доступно. Чтобы и вы понимали чего надо добиваться. — получив согласие продолжил Румата. — Я уже говорил раньше, та тема, что мы обсуждаем, пока в широких европейских кругах не обсуждается. Не может быть, чтобы финансисты Европы не осознавали смысла и последствий происходящего.