— Хорошо. Какие же мы все несчастные дураки, со времён моих родителей… Это всё они испортили…
— Как?
— Когда не на тех попережинились… Как же хорошо было быть серой и мокрой мышью.
— Почему?
— Потому что была я, был ты и был Ксавье. Остальное — было транзитными остановками. Знаешь, зоной Дьюти-Фри. Прилетел, посмотрел на реальную жизнь из окна — дальше полетел. Не верю я, что могу быть обычным постоянным человеком…
— Почему? — не унимался Мигель, качая меня, как малышку. Я засыпала, кажется. Опять.
— Моё счастье быть одной. Быть где-то. Я попробовала, и…
— Ничего ты не пробовала. Соберись с силами, дурочка, умоляю. Приедет Костя, и если нужно я сам тебя отвезу в Россию. В этот дом бревенчатый, про который ты мне уши прожужжала. И смени симку, Кира достала меня уже хуже некуда.
***
Я сидела в аэропорту и на коленях у меня крутился Ксавье. И каждый, кажется, останавливался, посмотреть на этого очаровательного кудрявого ангела. Ах, какой милый. Соглашусь. Особенно рядом со мной…
Говорят, я выгляжу не оч…
Ага, спс.
Досвидули.
— Где он? — спросила я в который раз, и так как Мигеля я достала, отвечал Ксавье.
— Его рейс через два часа.
— Вы говорили это два часа назад.
— Неправда, — прохихикал Ксавье. — Давай я тебе волосики расчешу? — он улыбнулся и склонил голову на бок.
Я кивнула, достала расчёску и Ксавье стал медленно распутывать мои как попало высохшие пряди.
— Я всё ис-испортила… — в который раз дурацкий вопрос и Мигель закатил глаза.
— Всё. Молчи, бог мой, скоро приедет Костя и всё решит, да?
— Я стала отвратительной?
— Просто ужасной.
— Ужасной, — кивнул Ксавье, подражая Мигелю.
— Сколько…
— Час сорок пять, — ответили хором мальчики и Ксавье особенно больно дёрнул прядь волос.
За пятнадцать минут до приземления, я уже дёрнулась к выходу, одна, хотя совсем не знала куда идти. Я торопилась потеряться в самом большом аэропорту, в каком бывала. Хотя… ну может не самом, но точно огромном. И понятия не имела откуда выйдет ко мне мой Любимый Лётчик...
*Едь в Россию
**Нужно
***Понимаешь?
Глава 34. Ян
И все равно я считал дни до того момента, как она вернётся. Я помнил: неделя и один день. Восемь дней и я смогу ждать ее на улицах каждую минуту. Восемь дней и я почувствую как ее запах пришёл в город. Я знал, что пойдёт дождь, потому Сафо - дождь в душный летний день.
Я догадывался, что до этого город раскалится до предела, а стоит шасси ее самолета коснуться земли и небеса разверзнутся, тучи соберутся и выльются на уставший от солнца асфальт ледяной водой. Веселой водой. Сверкающей, как ее смех.
Банальность какая...
Дождь пошёл. И я смотрел как капли почти шипят соприкасаясь с пыльной дорогой, или мне так казалось?
Меня мучила тишина посёлка. Я опять работал тут, но уже себя проклинал.
Когда пошёл дождь, я обернулся в сторону города будто мог видеть сквозь пространство, будто мог видеть самолёт, аэропорт и ее тонкую мягкую фигурку. Пепельные от воды волосы и большие серые глаза полные тишины.
Я напряжённо смотрел в одну точку, туда, где теоретически шумел город, но из посёлка я ничего не мог бы слышать. Я чувствовал капли, бесконечно ярко чувствовал, будто она меня касалась.
— Не сиди под дождем, Ян, — крикнула Вика, выходя из моего не лакшери дома в своём белом лакшери костюме. — Иди в дом.
Я нехотя встал и поплёлся домой, как мальчишка, которого загнали с улицы, где он играл в своё удовольствие.
— И? — Вика скрестила руки на груди. — Что тут будет?
— Сам все буду делать. Ребята докроют крышу и уйдут. Буду тут фигачить. Хочу своими руками...
— Господи, зачем? Зачем тебе эта махина?
— Надо. Душа требует монументального.
— А что потом?
— Не знаю, — я пнул горку опилок и они разлетелись по комнате, попав на босоножки Вики.
— Срань такая на улице… Жуть! Поедем в город?
— Не хочу. Тут…
— Нет! — Вика строго погрозила мне пальцем. — Не хочу играть в мамочку или курицу-наседку, но ты поедешь домой. Я знаю, какой сегодня день…
— Вик. Я разберусь.
Я упал в шезлонг, который мы притащили с ребятами на первый этаж с улицы, и строго, протестующе посмотрел на Вику, стараясь вложить в этот взгляд всю решимость.
— Ян, милый, — она села на корточки рядом со мной и погладила по колену. — А может не так уж всё плохо? Может всё не то? Ты же не знаешь… Не можешь знать наверняка. Она… — Вика отвела взгляд. — Она не похожа на ту, кому уж совсем нельзя верить, понимаешь? Всё это как-то слишком нагло. Может вы поговорите?
— Может, — я опять смотрел на дождь, завороженный.
И Вика сдалась, ушла.
Может и да. Может…
Достал телефон. Я нашёл инсту этого Мигеля без труда, вернее Кира так невзначай показала их общее фото, когда я уходил со своими вещами. Там просто сотни фото с Сафо. Самари, Сафо в льняных шортах и рубашке без рукавов, на её плечах сидит тот милый мальчик. Сафо дует свечи. Сафо убегает от волны. Сафо и мальчик стоят на доске. И “бумеранг” на котором она поднимает коктейль и опускает, поднимает и опускает…
— Ээээ, — кричала Сафо на очередном видео. — Мы сделали это! Ура-а-а-а! — она поднимает над головой мальчика, и он выглядит намного младше, чем есть сейчас. Его голое пузо загораживает вид на лазурный берег заграничного курорта.
Сафо и Мигель поют, подпевают музыке в машине, а на заднем сиденье в детском кресле сидит этот ребёнок, он совсем маленький и хохочет, машет ногами.
— Чёрт!
Дождь усилился и я опять уставился в одну точку. Аэропорт.
До него тут пятнадцать минут езды.
***
Тупая решимость добиться правды или убедить себя, что всё не так, как я думал. Что всё это глупая шутка, ерунда.
И я не знал даже во сколько сядет её самолёт.
И быть может я бы просто приехал, потоптался у информационного табло, выяснил, что она уже прилетела, или что ждать мне её вечность, если бы не глупая случайная встреча. Я так сильно был к этому не готов, я был слишком на взводе и я корю себя что вообще поехал встречать Сафо.
В зале ожидания, вцепившись обеими руками в сумочку стояла Карина Кирова. Она неотрывно смотрела на табло, но обернулась ровно в тот момент, когда я её заметил, и расплылась в хищной убийственной улыбке.
Мать Киры бросилась ко мне, как к старому знакомому, принялась сжимать мои плечи и рассматривать во мне каждую деталь.
Эта женщина не выглядела на свой возраст даже близко, была эффектной и моложавой, с длинными чёрными волосами и ярким макияжем. И я сразу понял, что что-то дальше пойдёт не по сценарию.
— А тут что?
— Да… так, - пробормотал в ответ.
— А… Сонечку встречаешь? — рассмеялась Карина. Посмотрела на меня с жалостью, как на ракового больного. — Ну-ну.. Встречай. Ох, и умеют же такие как она… вокруг пальца обводить. И Костя под её каблуком, и Мигель этот… И Петров, прости господи, мне Кира рассказала. Ну кто-о-о бы мог подумать… Такой богатый человек. И ты вот.
— О чём вы? — я говорил на автомате, потому что на табло произошло движение и было ужасно важно или уйти до того как Сафо меня увидит, или наоборот найти её первым и понять уже что происходит.
— А прикидывается тако-о-ой овечкой! Нет, Карина, это мой дядя! Дядя! — Карина стала хлопать глазами и махать руками. — Она же нас чуть не развела! Дядя. Ха! Видала я таких племянниц!
— Ага, — я пытался выпутаться из рук-щупальц Карины, но она продолжала держать, будто не хотела, чтобы я уходил.
Чувство кошмарного урагана надвигалось с невероятной силой, будто вокруг аэропорта уже поползло магнитное поле, заставляющее собак выть, детей плакать, а взрослых спешить домой.
Планета “Меланхолия” грозила врезаться в землю и просочившись в самое ядро, заразить всех неизлечиными болезнями.
— Но знаешь, что я решила? Больше из меня дуру никто и никогда не сделает! Больше из моей дочери дуру никто и никогда не сделает! Сегодня Костечка всё узнает, всё услышит… Я эту пакость, ак дочь… Я согласилась подыграть. Я молодость… Я Киру…
Я перестал слышать Карину. Сафо вышла, как выходят из-за кулис долгожданные артистки. В свет прожектора и частичек пыли, кружащих вокруг… так я её видел. Эти волосы больше мне не казались серыми, они совершенно точно были насыщенного медового оттенка, яркого, как солнечный луч. Эти глаза были яркими и почти голубыми. Она улыбалась, не плакала. Была светлой и тёплой и всё это поглощал самый, с*ка, красивый мужик из всех, кого я видел. Очевидно, это был тот самый Костя.
Вот и семейная встреча организовалась.
Сафо замерла от меня в двух шагах и крепче взяла за руку мужчину в форме, закусила губу, её глаза остекленели и от меня не отрывались. Она сейчас полностью принадлежала мне, как несчастная марионетка. А этот её красавчик, он же Любимый Лётчик, не отрывал взгляда от неё. Карина, как вы понимаете, пялилась на лётчика. Ну… замыкать круг я не стал, развернулся и ушёл.
Сафо за мной не пошла, ко мне не подошла.
Она так и осталась там стоять, вцепившись в руку Кости.
Так погано стало на душе, так мерзко. Ну неужели её можно заподозрить во всём? Что за дичь несла эта Карина?
А вот Кира мне позвонила сама, и я опять-таки, не должен был брать трубку, но зачем-то взял.
— Что за тема с Костей? Твоя мать мне сейчас столько яда вылила!..
— Костя? Мм… Старая песня… Сафо спроси, что у неё с Костей. Хотя… мы же все знаем Сафо, она наплетёт тебе столько, что вагончик тронется — перрон останется. И если можешь, утащи оттуда мою мать, чтобы не унижалась перед своим мальчиком и его паскудиной.
Кира отключилась. Я обернулся и увидел Сафо, которая стояла под дождём и смотрела на меня, она хотела ко мне бежать, но по парковке сновали машины такси и асфальт заливал дождь. На крыльце Карина пыталась драться со своим мужем. И правда глупо выглядела эта пара: молодой парень и взрослая, хоть и хорошо выглядящая женщина.