– Да! – враждебно рыкнул он.
– Прости…
– За что?!
– Прости, что тебе пришлось справляться… самому, – с усилием выдавил эльф, страшась даже представить, ЧТО пришлось пережить восьмилетнему малышу по вине его кровного брата. Он только краешек увидел, малую толику прочувствовал на своей шкуре, но до сих пор сердце сжималось от боли и ощущения безысходности. – За то, что ОН сделал, за Литу… за твою сестру… поверь, мне очень жаль.
– Ты что, ВИДЕЛ?!!! – внезапно вскинулся Белик. – СМОТРЕЛ через меня?!! СЕЙЧАС?!!!
– Да. Прости, я случайно.
Траш вдруг яростно рыкнула и хищно припала к земле.
– ВСЕ видел?!!! – в зеленых глазах мальчишки вновь вспыхнула дикая ненависть, а в маленьких руках сами собой появились ножи. Вместе с ним хмера выпустила когти и играючи раздробила несколько твердых валунов в мелкую пыль. – Я… я убью тебя!!! Мерзавец!! Урод ушастый!! Нелюдь проклятая!!! Как ты посмел испытывать на мне свои чары?!! КТО ТЕБЕ ПОЗВОЛИЛ?!!!
Таррэна буквально снесло налетевшим вихрем, снова сильно ударило затылком, прижало и буквально вдавило в камень. В ту же секунду к горлу прижалось холодное острие, в горящих ядовитой зеленью радужках Гончей полыхнуло поистине ледяное пламя, а рядом с ней предупреждающе заворчала взбешенная хмера, властно прижимая когтистой лапой трепаную черную голову кровного врага. Они действовали, не сговариваясь, снова с потрясающей синхронностью – злые, как демоны Черных Земель, и такие же смертоносные. Дикая хмера и ее маленький побратим, которые вспыхнули от гнева за какое-то жалкое мгновение. Кто был первым? Кто не удержался? Неизвестно. Но теперь только шевельнись, только дернись, и маленькая стая больше не будет терпеть – разорвет на части, спалит и развеет по ветру, потому что гневное урчание Траш уже почти слилось с бешеным рычанием Белика. Кончик ее хвоста давно выпустил наружу смертельно опасный шип, и теперь он нервно гулял перед самыми глазами ненавистного эльфа, ее лапы чуть согнулись, готовясь к прыжку, страшная пасть вновь показала клыки… кажется, эта ярость была действительно общей, и юный Страж сейчас едва сдерживался. Тоже – за двоих.
Таррэн не сопротивлялся.
– Прости, малыш, я не хотел, – шепнул он беззвучно, понимая, что от гибели его отделяет лишь тонюсенький волосок, но все еще помня звенящий долгим эхом пронзительный детский крик: «Лита!!» – Прости… мне жаль, что так вышло.
Мальчишка странно вздрогнул, в упор взглянул в безупречное лицо Перворожденного, искаженное внутренней болью, и вдруг увидел, что эта боль была искренней. Острой. Очень сильной. И по-настоящему мучительной, потому что Таррэн зачем-то решил разделить ее с ним. Что он добровольно пережил сейчас те страшные сутки, которые даже спустя два десятилетия упорно возвращались в кошмарах. Что тоже почувствовал холод чужого лезвия на своей коже, узнал равнодушный голос сородича и его жестокое лицо, от которого бросало в дрожь и начинало скулы сводить от ненависти.
– Прости…
– Заткнись! Заткнись, заткнись, заткнись!!! Ради всего святого, заткнись, или я… просто не… смогу… – задрожав всем телом, Белик вдруг выронил оба ножа, каким-то чудом не распоров ненавистному Темному брюхо, и с силой обхватил руками виски. Он до боли зажмурился, едва не взвыл от волнами накатывающих эмоций, что повелевали, просто требовали убить проклятого эльфа – немедленно, раз и навсегда. Затем медленно сполз на землю, сжался в комок и, наконец, замер, тихонько раскачиваясь и что-то быстро шепча сквозь намертво сомкнутые зубы.
Траш нерешительно застыла, не смея перечить хозяину, но и от поднимающегося Темного не в силах отвести взгляда. Он – враг, говорил ее прежний опыт. Опасный враг, которого надо уничтожить. То, чему нет места на этом свете. То, что должно умереть. Здесь, сейчас. За то, что сотворили когда-то с Беликом, за его исковерканную жизнь, изуродованную душу, за разрубленное ухо, за погибшую стаю, за Тропу, за Огонь, за все-все, что с ними было… смерть!!!
– Хватит, перестань… – измученно простонал пацан, уткнув голову в колени. – Траш, не надо! Остановись!! Не делай этого!! Он нужен нам, очень нужен… всем… пожалуйста, успокойся… Траш…
И хмера, наконец, опомнилась – перестала сверлить эльфа ненавидящим взором, виновато опустила глаза и, тихонько муркнув, скользнула к непрерывно вздрагивающему мальчишке. Осторожно обернулась вокруг него, успокаивающе задышала в ухо и просительно заскулила. Словно извинялась на свою вспышку. Но Белик не услышал – не поднял головы, не повернулся: кажется, полностью ушел в себя, чтобы хотя бы так удержать вспыльчивую подругу от неминуемого убийства.
Траш заскулила громче, настойчиво теребя его за плечо, мягко толкнула носом, стараясь привлечь внимание, и всем видом говорила: я уже не злюсь, я все помню, больше не буду… а он только свернулся клубком и измученно прикрыл веки, почти перестав дышать.
Таррэн, почуяв неладное, быстро подошел.
– Р-Р-Р-Р!!!
– Да тихо ты! – неожиданно гаркнул эльф, заставив гневно вскинувшуюся хмеру удивленно присесть. – Не видишь, ему плохо! Твоя злость слишком сильно ударила по разуму! Совсем с ума сошла?! Надо было сразу бросаться, а не ждать разрешения, тогда бы он не успел взять все на себя, а теперь… с'сош!! На вас же узы висят!! Ты о чем вообще думала?! Смерти его хочешь?!!
Траш озадаченно потрясла головой, не понимая, откуда у дерзкого ушастого взялось столько смелости, а потом неуверенно рыкнула. Нет, причинить боль своему малышу она никак не желала. Просто опять увидела его рядом с Темным, слишком близко, почти на грани, вспомнила прошлое и не сдержалась… неужели из-за ЭТОГО ему так плохо?!!
Белик, не приходя в себя, тихо застонал.
Она попыталась прижаться боком, забрать, вернуть свою неожиданную ярость, чтобы малыш не мучился, хотя бы чуть-чуть ослабить узы, но он не позволил: намертво сжав зубы и стиснув до боли кулаки, упрямо сдерживал бушующий внутри ураган их общей ненависти. И это его убивало.
– Дай, я попробую, – неожиданно властно отстранил громадную зверюгу эльф. – Если уж один раз получилось пробить эту защиту, может, получится снова? Гарантий, конечно, никаких, но… под руку не лезь! И за дорогой следи, чтобы ни наши, ни чужие подобрались: то, что я собираюсь делать, никто не должен увидеть! Поняла?!
Хмера глухо заворчала (он много себе позволял!), но уходить не стала, а, напротив, прижалась костяным боком к дико раздраженному Темному и так застыла, настороженно поводя чутким носом по сторонам.
– А ведь верно, – запоздало спохватился Таррэн. – Рядом с тобой магия почти не чувствуется. Умница!
Траш презрительно фыркнула, но он уже не услышал: приподняв голову Белика, с силой надавил пальцами ему на виски, обратившись к своему второму сердцу (чуть не впервые за последние два века!) и молча попросив о помощи. Тонкие нити Единения он увидел почти сразу – невесомые, почти прозрачные, но невероятно крепкие, которые плотным коконом укутывали пострадавшего мальчишку и тесно связывали его с обеспокоенной хмерой. Причем, уже очень давно. Так, как бывает между кровными родственниками – сестрами, братьями, родителями. Так, как когда-то было и с ним, до тех пор, пока старший брат не решил разорвать бесполезную связь.
Таррэн поджал губы и осторожно потянул за невидимый узелок.
Живи, малыш. Только живи…
Шансов, конечно, немного – все-таки Гончая была слишком хорошо защищена: и от обычных магов, и от эльфов, и даже от мастеров-гномов, что тоже умели взывать к рассудку. Но мальчишка уже едва дышал – слишком редко, чтобы это выглядело нормально, и слишком слабо, чтобы Темный не испугался очевидного: кажется, пацан действительно собирался вскоре помереть. Сердце его билось невероятно медленно и как-то странно, будто его когда-то вынули из груди и заменили на другое, чужое, вынудив работать с неестественным ритмом, больше подходящим Перворожденному. И это тоже плохо: чем реже оно бьется, тем труднее вернуть умирающего к жизни. Как его подтолкнуть? Как дать опору? Позволить опереться на свое? А не возненавидит ли тогда малыш его еще сильнее, чем раньше?
Таррэн заколебался и осторожно потянулся навстречу, старательно отгоняя от себя мысль, что уже безнадежно опоздал. Но то ли умница-хмера смогла ему помочь, то ли собственных сил и знаний хватило, а то ли мальчишка слишком ослаб от напряженной внутренней борьбы. Однако, как бы то ни было, призрачные нити, тянущиеся к Траш, вдруг поддались под его чуткими пальцами, опали, успокоились. Перестали сопротивляться, легонько подрагивая в умелых руках Темного эльфа и опасливо пятясь от него прочь. А вместе с ними к мальчишке возвращались силы, уверенность и едва не сбежавшее к Ледяной Богине сознание. Наконец, у Белика дрогнули ресницы, слабо шевельнулись красиво вылепленные ноздри, грудь вяло дернулась, делая новый вздох, а затем и голос прорезался.
– Убери лапы! – хрипло потребовал юный Страж, едва сумел сфокусировать замутненный взгляд на сосредоточенном лице эльфа. – Пошел вон, кому сказано!
– Лежи, не дергайся.
– Траш, пни его, что ли? Тра-а-аш… ладно, тогда я сам…
– Тихо лежи! – прикрикнул Таррэн, делая непонятные движения пальцами. Белик тихо охнул от резчайшей боли в висках и, с трудом отбрыкнувшись, резко сел. – Ну как, лучше?
– Че пристал?! – немедленно огрызнулся пацан, торопливо оправляя одежду. – Че ты все время лезешь, когда не надо? Тебя просили?! Отвали, я сказал! И руки свои поганые убери!!
Хмера ласково потерлась о раскрасневшуюся щеку хозяина и успокаивающе заурчала, перестав обращать на эльфа какое бы то ни было внимание – он-таки вытащил ее малыша, вернул ей стаю, помог, когда требовалось. Исправил их общую ошибку, а значит…
– Ну и что?! – внезапно рыкнул на нее Белик. – Это не повод ко мне прикасаться!!
Таррэн с досадой отодвинулся. Да что ж за человек такой?! Чуть не с того света его вытащил, шкурой рисковал и самим будущим, едва не раскрылся на всю округу (хорошо, хмера помогла!), уйму сил потратил, а этот неблагодарный сопляк еще оскорбленную невинность строит! Стервец! Ну, до чего же злобное, неуправляемое существо! Просто демон какой-то!! А может… это реакция на наведенную магию? На недавнюю вспышку? Или на него самого? Неужто малыш ТАК сильно его ненавидит?