углу полупустого уютного зальчика, оформленного под пещеру древних храргов, и Гадал заказал два полных обеда и бутылку черного фофарского бренди по просьбе девушки. Когда же спиртное принесли, Алнара сразу же налила себе полный бокал и залпом выпила. Заметив потрясенный взгляд Гадала, она горько усмехнулась в ответ на его недоумение и тихо, почти неслышно сказала:
– Да, я спиваюсь потихоньку… А что мне еще делать?! Что?! Как еще заглушить этот постоянный ужас? Я же спать почти не могу, стоит заснуть, как сразу же с воплем просыпаюсь! Только когда напьюсь до беспамятства заснуть и могу…
– Разве я вас обвиняю? – с грустью улыбнулся ей юноша. – Уж кто-кто, а я способен понять… Самому каждую ночь снится.
– Да потому мне и хотелось с вами поговорить, что показалось – вы сможете меня понять, так как сами прошли подобное… – снова всплакнула девушка.
Гадал дождался, пока им не принесли заказ – мясо, салаты, жареные корнеплоды – и тоже налил себе бренди. Чокнулся с Алнарой, и они выпили, но на этот раз он чуть ли не силой заставил ее основательно закусить. Девушка ела, не ощущая вкуса, механически двигая челюстями. Поев, опустила голову на руки, и слезы снова закапали из ее глаз.
– Успокойтесь, – положил ей руку на плечо Гадал, – вы уже не там.
– Да, спасибо… – кивнула она. – Я хотела вам рассказать… Напомните, пожалуйста, на чем я остановилась.
– На том, что к вам посватался герцог, – ответил ей юноша, ему не очень-то хотелось слушать подобные истории, но было жаль эту бедняжку и понятно, насколько ей необходимо перед кем-нибудь излить душу, чтобы хоть немного опомниться. Перед кем-то, кто способен понять.
– Посватался… Я после этого сватовства в ногах у отца валялась, умоляла не отдавать меня этому зверю. Все же знали, что у герцога Триад ни одна жена больше месяца не живет… Он их страшно замучивает, ему, видишь ли, рабыни неинтересны были. Никогда отцу этого не забуду! Ему на мою жизнь плевать было, ему герцог сватовством честь оказал! И это для него важнее всего было… Он слуг ко мне приставил, чтобы я не сбежала или сама с собой чего не сделала. Упаковали, как куклу, и доставили в замок Триад. Там поставили перед герцогом, он контракт брачный подписал, и отцовские прихвостни убрались. А потом…
Алнара не выдержала, упала лицом на руки и зашлась в отчаянных, хриплых рыданиях. Поняв, что ей надо выплакаться, Гадал не стал успокаивать ее, просто положил руку девушке на затылок и тихо гладил, пока она не успокоилась. Потом налил ей бренди и заставил выпить. Но все же прошло немало времени, прежде чем Алнара смогла продолжить свой рассказ.
– Может вам не стоит это вспоминать? – тихо спросил юноша.
– Нет… – упрямо помотала головой девушка. – Мне нужно хоть кому-то это рассказать, а то я с ума сойду.
– Хорошо, – кивнул он. – Рассказывайте.
– Герцог раздел меня, жестоко изнасиловал, а потом прибил за руки к стене…
И Алнара показала Гадалу свои ладони. Посреди каждой был большой, звездчатый шрам.
– Как он только меня не мучил… – продолжила она, с трудом сдерживая стон от страшных воспоминаний. – Вспорол живот, вынул кишки и полил какой-то жгучей жидкостью… Оголил кости и начал медленно дробить их… Я помню только боль, страшную боль и ужас. Этот ужас и сейчас со мной, он никуда не уходит. Потом мне рассказали, что все продолжалось неделю. Если бы к нему в гости не приехала Магистр Боли – герцог ее любимец – то он бы меня так и замучил, никакие исцеляющие жезлы бы не помогли. Но у меня от боли пробудился Дар, и Магистр это увидела. Она велела зашить все мои раны и исцелила меня, забрав потом с собой в Башню. Но раздробленные кости и от заклинаний не срастаются как следует. Хожу, как утка, едва-едва, переваливаясь, но и то – чудо. Все тело постоянно болит. И все помню… А каждый урок у Магистра Боли… О боги, завтра же снова этот кошмар!
И Алнара залпом выпила бокал бренди, дрожа при этом мелкой дрожью.
– А что это за урок, – заинтересовался Гадал, потрясенный ее бессвязным, жутким рассказом.
– Она обучает магии через боль… – простонала девушка. – Через страшную боль… Да, это дает Силу… Но как же страшно она нас мучает…
Гадал содрогнулся, поняв, что предстояло ему назавтра, но сцепил зубы, зная, что вынесет все и не подведет Носителя Меча. Но Алнара была на грани истерики, и юноша вновь и вновь пытался успокоить ее, но у него ничего не получалось. При одном воспоминании о предстоящем ей завтра, девушка вновь впадала в ступор и пила, пила, пила… Пила, пока не прикончила всю бутылку бренди и почти не могла стоять на ногах. Гадал видел, что Алнара уже слишком пьяна, и ее нельзя оставлять здесь, как бы чего не случилось. С трудом выдавив из нее адрес, юноша решил отвести ее домой и уложить проспаться. Он хотел было рассчитаться с хозяином кабачка, но вспомнил, что он в одежде студиозуса и показал хозяину свой медальон. Тот только махнул рукой и отметил что-то в своем блокноте. Выйдя, Гадал не спеша повел девушку по улице, расспрашивая у прохожих дорогу. Но совсем было запутался в лабиринтах Колгарена. Наконец, они вышли на улицу, где можно было поймать наемный экипаж, и Гадал начал высматривать свободный. Тому, что случилось вслед за этим, он потом еще долго пытался найти объяснение, но подобрал лишь одно – судьба…
Он осторожно вел почти падающую Алнару, когда дорогу им преградил роскошно одетый красивый черноволосый мужчина с надменным выражением лица. Он с презрением оглядел студиозусов и гнусно осклабился.
– Кого я вижу! – разнесся в воздухе зычный насмешливый голос. – Моя дорогая маленькая женушка! Да еще и пьяненькая! Да еще и с любовничком!
Услышав этот голос, Алнара завизжала, как будто ее резали и попыталась спрятаться за спину Гадала. Юноша даже растерялся от ее оглушительного визга, сквозь который прорывались слова:
– Это он! Это он! Это он!
– Конечно, дорогая, – ухмыльнулся мужчина. – Это я. Ты мне не рада? Да, я вижу, что мои уроки не пошли тебе впрок. Надо бы повторить парочку… Для прочного усвоения.
Только тут Гадал понял, что перед ним герцог Триад. Гнев захлестнул юношу красной волной, в ушах застучало при воспонинании о рассказе несчастной девушки. Он сузил глаза и прошипел:
– Пшел отсюда, подонок! Она уже не в твоей власти!
– Это что за мелкий пес тут лает? – оскалившись, повернулся к нему герцог.
– Пес, значит? – ухмыльнулся в ответ Гадал. – Ну, ладно…
Гнев продолжал расти в нем, и из-за этого гнева он впервые в жизни ощутил не силы стихий, а что-то огромное, всеобъемлющее, охватившее собой всю вселенную. Тогда юноша еще не знал, что впервые в жизни дотронулся до Предела. Он инстинктивно, руководствуясь лишь своей яростью, сплел потоки этой новой для него силы, неосознанно применив выведенную им сегодня формулу. На другом конце города вскочил из-за стола Элинор, а в Серой Башне выронил из рук чьё-то донесение Фолерг – оба поняли, что в Колгарене только что появился новый маг Предела. И оба же поняли, кто этот маг… Магистр Книги удовлетворенно улыбнулся, а Верховный Маг лишь досадливо поморщился – для него это было весьма и весьма некстати.
Герцог Триад продолжал насмешливо ухмыляться, когда какая-то сила вдруг вздернула его в воздух, и каждый нерв его тела взорвался дикой болью. Он сперва ничего не понял и завизжал, потом кинул взгляд на простолюдина, сопровождавшего его недомученную жену, и на его лице появилось выражение смертельного ужаса. Ведь тот носил одежды студиозуса Высшей Академии. Значит, он, герцог Триад, ошибся, оскорбил будущего мага и сейчас умрет… Герцог забился, попытался что-то сказать, извиниться, как-то исправить свою ошибку, но было уже поздно…
– Я, Гадал Ридар, ученик Магистра Книги Элинора, приговариваю тебя, герцог Триад, к смерти! – донесся до его ушей яростный голос юноши, он отчаянно задергался и обделался. – За Алнару, за других тобой замученных – сдохни!
Казалось, что сотни маленьких молний впились в тело герцога, лишь только прозвучало последнее слово. Висящее в воздухе тело почернело, протяжный предсмертный вопль разнесся над улицей. А еще через несколько секунд сухая и черная мумия рухнула на камни мостовой. Алнара, не верящая своим глазам, медленно приблизилась к трупу мужа и ошеломленно уставилась на него. Гадал подошел к ней и обнял дрожащую девушку за плечи. Он не испытывал и тени угрызений совести – подонок должен был быть наказан за совершенные им зверства. Алнара подняла на него заплаканные глаза и тихонько спросила:
– Он правда мертв?
– Мертвее не бывает, – ободряюще улыбнулся ей юноша, и она снова разрыдалась.
Но каким-то шестым чувством Гадал понял, что это слезы облегчения. Он прижал бедняжку к себе и тихо гладил по голове, дожидаясь, пока она выплачется.
– Эй, чего это тут происходит? – прервал их грубый голос.
Юноша оглянулся и увидел двух стражников магистрата. Алнара тоже повернулась к ним, на ее лице тут же появилась решительная мина, и она заявила:
– Герцог Триад смертельно оскорбил студиозуса Академии, господина Гадала Ридара. Состоялась дуэль, и герцог был убит в поединке. Я, герцогиня Триад, подтверждаю законность поединка. Никто и никогда не может безнаказанно оскорбить мага!
– Говорил же тебе, – обратился один стражник к другому, – шо это падло када-нибудь таки допрыгается.
И он кивнул в сторону высушенного трупа. Затем поклонился Гадалу и сказал:
– Поздравляю с победой, господин студиозус! Вам в этом городе стоко людей спасибо скажут…
Гадал был несколько удивлен подобным исходом дела, но быстро понял, что герцог успел насолить слишком многим. А из-за его ранга подонка опасались трогать, боясь навлечь на себя месть его родственников и Серой Башни. Но юноша не стал показывать своего удивления, он просто кивнул, взял Алнару за руку и повел ее прочь, оставив труп на попечение стражников. Ему только пришлось назвать свое полное имя и подписаться в том, что он действительно был оскорблен герцогом Триад. Алнара все время всхлипывала, еще не придя в себя от пережитого ужаса, но при этом в глазах ее светилась такая радость, что Гадалу даже было неловко. Приведя девушку к ней домой, он уложил ее в постель и сидел рядом, пока она не заснула. Он рассказывал ей разные истории, а она держалась при этом за его руку, как за последний якорь определенности. Только убедившись, что Алнара спит, Гадал осторожно освободился и тихо ушел.