— Не ваше дело.
Таша дернула плечиком, что можно было истолковать и как раздражение из-за его тона, и как безразличное согласие не развивать эту тему. Вид за окном все еще продолжал занимать ее гораздо больше, чем неозвученное предложение. И она могла бы долго еще мучить собеседника, если бы ситуация была чуть-чуть иной. Но перед ней сидел не один из однокурсников, а следователь, капитан стражи, и у него-то опыта в делах выведения из себя и выпытывания нужной информации гораздо больше.
— Мне в третий раз повторить заданный в начале разговора вопрос? — не выдержала девушка, повернувшись к блондину.
— Не старайтесь казаться глупее, чем вы есть, — скривился Деррик. — Чтобы понять, к чему я клонил, не нужно даже обладать какими-то выдающимися аналитическими способностями — все лежит на поверхности.
— Хочу услышать это от вас, — она пыталась настоять на своем.
Капитан недовольно поморщился:
— Что мешает мне сейчас прервать эту довольно неинтересную беседу и уйти? — он выгнул бровь, что подействовало на Ташу довольно-таки раздражающе.
— Ничего, — выплюнула она. — Возможно, я этому буду даже рада.
— Едва ли больше меня, — вернул оскорбление Деррик, словно бы внутренне подобравшись. Напряженный, недовольный, явно настроенный не очень дружелюбно по отношению к ней (мягко говоря), капитан пугал ее. И в данную секунду она даже готова была отказаться от маячившего перед лицом предложения работать по призванию, только бы больше не видеть Деррика Ирлина.
— Замечательно, — Таша потянулась было встать из-за стола, но Рик довольно резко приказал:
— Сядьте! — И она почему-то не нашла в себе сил завершить начатое, оставшись сидеть напротив него. — Я откровенно признаю, что вы мне не нравитесь, инари. И, будь моя воля, я бы никогда не пригласил вас работать в стражу — вы для этого не подходите совершенно. Ни по характеру, ни по образованию. Но Центр несколько лет платил за обучение видящей, и части нуждаются в специалистах с подобным даром. Так что свои предпочтения мне приходится отставить в сторону — что я настоятельно рекомендую сделать и вам, прямо сейчас, — и предложить вам работу в центральном отделе. Думаю, говорить о том, что «предложение» — это всего лишь красивая формулировка, не стоит?
— Не стоит, — мрачно подтвердила девушка. — Красноречием вы, возможно, и не владеете, зато голосом и интонациями — вполне. Я поняла вас, капитан Ирлин.
— Замечательно, — мужчина, резко отодвинувшись на стуле, так что ножки неприятно скрипнули по деревянному полу, поднялся. На стол он бросил несколько купюр и листок-напоминалку. — Здесь вы найдете всю необходимую информацию. И, инари… я очень редко повторяю дважды, так что отнеситесь серьезно к моему предупреждению: в следующий раз, прежде чем что-то сказать, хорошенько подумайте.
Таша ответила ему злым взглядом, не торопясь забирать ни деньги за обед, ни листок бумаги. Однако Деррик не обратил внимания на ее эмоции: размашистым шагом он направился к двери, через несколько секунд исчезнув за порогом. Атмосфера в ресторанчике сразу разрядилась: казалось, исчезло давление, каким-то немыслимым образом угнетавшее каждого из присутствующих. Дышать стало легче всем, кроме одиноко сидящей за столиком девушки, на которую из кухни уже злобно поглядывала жена хозяина.
А Таша прожигала взглядом напоминалку. Чувства, что она сделала правильный выбор, не было совершенно. У стражи абсолютно другая специализация, больше половины об их работе девушка и не знала, а той части, что преподавалась им в университете на общей основе, было катастрофически мало. Криминалистика и искусствоведение находились на диаметрально противоположных концах ее интересов, и едва ли можно было подумать, что когда-нибудь наступит день, в который все перевернется с ног на голову. К тому же уверенности в том, что с Дерриком Ирлином ее ждет что-то, кроме того, что сегодня имело место быть, не ощущалось. Скорее, можно ожидать лишь ухудшения взаимоотношений, при общей-то взаимной неприязни.
— Эй, искра, — Орт потряс ее за плечо, и Таша, вздрогнув, подняла на него задумчивый взгляд. — Чего от тебя хотел этот блондин? Милой беседой ваше общение не выглядело.
— Милой я бы ее тоже не назвала, — кривовато усмехнулась видящая, вставая. — Скорее — продуктивной и познавательной.
— А чего он все-таки хотел? — Орт не желал держать любопытство в узде, внимательно заглядывая ей в лицо и разве что не дергая за рукав.
— Считай, что меня переманило на работу более солидное учреждение, — отозвалась Таша, сгребая на поднос и грязную посуду, и деньги, а напоминалку засовывая в карман фартука. Да уж, солидное учреждение… Интуиция подсказывала, что ничего хорошего от новой работы ей ждать не придется.
— Так ведь это хорошая возможность для тебя, разве нет? — инара Виола подняла глаза от вышивки, внимательно вглядываясь в лицо чем-то недовольной дочери. — Шанс применить свои способности по назначению, как ты и хотела.
— Хотела, но… — Таша страдальчески сморщилась и махнула рукой: она не могла подобрать слов, чтобы описать свое состояние, чтобы правильно выразить обуревавшие ее сомнения. — Не так.
Мама небрежно воткнула в канву иголку, отложила пяльцы и похлопала рукой по колену:
— Иди сюда, ребенок.
«Ребенок» фыркнула, но с готовностью устроилась на полу рядом с матерью, постепенно расслабляясь под перебирающими волосы руками и вслушиваясь в спокойный голос.
— «Не так», я понимаю — это из-за смерти той девочки, Селии? Милая, но ты ведь к этому не имеешь ни малейшего отношения.
— Не имею. Но людям это не помешает смотреть на меня с выражением: «Воспользовалась смертью однокурсницы, бессовестная выскочка». И я обману прежде всего себя, если скажу, что мне плевать на мнение окружающих. Потому что именно так я себя и чувствую — наживающейся на чужом несчастье.
— Ты зря так думаешь и зря себя накручиваешь., - ласково попеняла Виола, по забытой много лет назад привычке пощекотав взрослую дочь за ухом. — Никто о тебе так не подумает, и тебе на стоит. Судьба Селии сложилась именно так, как сложилась, а винить тебя в том, что тебе предложили работу, которой должна была занимать она, люди не имеют никакого права.
Таша, поежившись и непроизвольно хихикнув от щекотки, вздохнула:
— И все же я так и вижу эти мрачные лица и недовольные взгляды, а на лбу каждого встречного крупными буквами будет написано «Выскочка». Бр-р, — девушка передернула плечами и сильнее прижалась к матери. — Ты еще моего работодателя не видела. Если все, кто сидят под его крылышком, в таком же «восторге» от моего появления, мне проще будет тихо самоубиться где-нибудь в уголочке.
— И это говорит моя дочь? — возмутилась Виола, шутливо потянув Ташу за рыжую прядь. — Мой вечно неунывающий огонечек? Выбрось эти мысли из головы, Таша. Они не обвинять должны, а благодарить звезды за то, что нашелся такой редкий специалист, как ты. А ты ведь докажешь всем, что стоишь многого, верно? Никто не посмеет кинуть на мою девочку ни единого косого взгляда.
Виола снова зарылась пальцами в густые огненные кудри, перебирая пряди и слегка массируя кожу. Волнение Таши она понять могла, но куда больше она переживала из-за Деррика Ирлина, про которого не слышала ни одного хорошего отзыва. Ей с трудом удавалось удерживать на лице маску спокойствия и при этом утешать дочь, в то время как внутри все сжималось от осознания того, что Таше придется работать под началом этой беспринципной сволочи. Виолу совсем не смущало то, что мнение о следователе она составляет лишь по рассказам других, будучи сама с ним незнакома. Но ведь если по городу гуляет столько ужасных сплетен — и ни единого хорошего словечка в его защиту, разве это не показатель? А то, как он буквально принудил Ташу? Коллеги и возможные косые взгляды, которых пока нет и, скорее всего, не будет, инару Ллоривель смущали куда меньше, чем изгнанный из рода бывший Де'Ирлин.
— Спасибо, мам, — тихо поблагодарила Таша после недолгого молчания.
Виола улыбнулась, глядя на сидящую у ее кресла уже взрослую, но все же еще такую маленькую дочь:
— Хочешь, я заплету тебе волосы? Как в детстве?
— Хочу! — с затаенной радостью выдохнула девушка, устраиваясь поудобней. Мама давно ее не заплетала, этот ритуал Таша оборвала сама, еще когда училась в младших классах — казалось несолидным быть причесанным мамой. А сейчас такое времяпрепровождение казалось не доказательством собственной «детсткости», а драгоценными минутами спокойствия и краткого возвращения в тот период, когда была совсем малышкой, не обремененной множеством забот. Таша давно уже сама научилась справляться со своей непослушной гривой, но ведь это совсем разные действия: быстренько перед зеркалом соорудить на голове нечто интересное — или отдаться прикосновениям знакомых с рождения рук, которые, может, и не сотворят чего-то изящного, но зато подарят чувство защищенности и поддержки.
Расслабившись, девушка закрыла глаза. Пусть хотя бы на некоторое время, но — прочь все проблемы и заботы.
Сминая в кулаке листок-напоминалку, Таша стояла перед зданием центрального управления городской стражи. Если верить Деррику Ирлину, здесь теперь — ее новое место работы. И чем дольше она смотрела на расположенное на другой стороне улицы управление, тем меньше девушке хотелось подходить к нему.
Достаточно старое — больше сотни лет, скорее всего, — здание сохранилось в идеальном состоянии. На этом его плюсы и заканчивались. Из мрачного темно-серого камня, четырехэтажное, приземистое и на вид неприветливое, оно отталкивало. Не смягчали невольной (или наоборот — задуманной?) угрозы ни арочные окна, уменьшающиеся с каждым этажом, ни странные барельефы, украшающие фасад. Желание войти у и без того сомневающейся Таши эта картинка отбивала основательно.
Но, с другой стороны, когда она отступала перед трудностями?
Ох, кажется, слишком часто в последнее время приходится повторять про себя эту фразу. Как бы в жизненный девиз не превратить.