— Не беспокойтесь, — улыбается мой новый знакомый. В глубоко посаженных глазах мерцают отражения свечей, и лицо кажется молодым. — Ваши сегодняшние приключения скоро закончатся, а до новых успеете отдохнуть. Лучше выпейте шампанского.
Я гляжу на стол и лишь теперь понимаю, почему в комнате сумрачно: единственным освещением являются свечи в серебряном канделябре. Странно, я не могу сосчитать, сколько их — то кажется много, то гораздо меньше… Я моргаю, но чёткости не прибавляется.
Хлопает пробка, и шампанское с лёгким шипением льётся в хрустальные бокалы. Александр поднимает свой и глядит сквозь бегущие пузырьки на колеблющееся пламя свечей.
— Неважно, сколько свечей горит, — произносит он непонятно. — Важно, кто придёт на свет… Как вам шампанское?
Я пробую. Вкус оказывается тоньше, чем помню у шампанского, а пузырьков больше, вино словно испаряется во рту.
— Восхитительно, — искренне признаюсь я. — А мой спутник ещё говорил, что здесь удовольствий не испытывают.
— Где «здесь»? — поднимает брови собеседник. — Пространство странная вещь, страннее его только время.
— Разве мы не в Исейоне? — удивляюсь я. Вкус шампанского медлит во рту, и голова слегка кружится.
— И да, и нет. — Мой собутыльник ставит бокал. — Это дом, который всегда с вами, вечный и призрачный дом. Но я надеюсь, что когда-нибудь вы пригласите меня в свой дом на Земле.
Опять на Земле…
— Куда? — невесело спрашиваю я. — В институтскую квартиру? Я там временный гость.
Собеседник медлит с ответом, а в глубоко посаженных глазах снова вспыхивают огоньки.
— Знаете, откуда это шампанское? — Похоже, ему нравится отвечать вопросом на вопрос. Моего ответа не дожидается и продолжает:
— Из Нового Света в восточном Крыму. Это чудесный уголок Российского Союза, и я рекомендую побывать там. Ведь вы посещали только западный Крым.
Я удивляюсь: какой ещё Российский Союз? Но перебивать не осмеливаюсь…
— Конечно, это эфирная сущность настоящего шампанского, но в ней собрано всё лучшее: солнечный свет, свежесть виноградной лозы, бодрящее дыхание моря. Мне кажется, ваш дом будет где-то в тех местах, и мы ещё побеседуем на террасе над морем.
У меня кругом идёт голова: откуда у меня возьмётся дом в Крыму? И вообще, слишком много вопросов вызывают странные речи нового знакомого…
А тот встаёт:
— К сожалению, время течёт даже здесь, — грустно говорит он. — Хотя и медленнее. Нам пора.
Я с удивлением вижу, что чёрную хламиду перехватывает потёртый кожаный пояс, а на нём висят ножны с выступающей рукоятью меча. Не за плечами, как описывают в фантастических боевиках, а просто на поясе…
— Я уже видел одного… с мечом, — сипло выговариваю я.
— А, — слегка улыбается Александр. — Да, у него много имён. Тёмная воинственность, Сюань-У, есть и другие. А у меня за тысячу лет не прибавилось ни одного.
Моё сердце словно стискивают ледяные пальцы. Ну и собеседник попался мне!..
Я ошалело иду следом, и снова невесомая ткань холодно касается моего лица.
Миновав завесу, я останавливаюсь. Холл неузнаваемо изменился: вместо тёмных зеркал — разливы стекла и света, только пол остался из гладкого чёрного камня. Вверх спиралями уходят стеклянные пандусы, с них открываются входы в призрачные анфилады помещений. В вышине спиральные витки смыкаются — наверное, это те конусы, что я видел снаружи. Помнится, конусов было много.
В начале ближнего пандуса переливается светом арка в первую анфиладу. Что-то кажется мне смутно знакомым…
Длинный проход с полупрозрачными сундуками по сторонам, и в них разноцветно лучатся какие-то предметы.
Ба! Похоже на компьютерную игру, где надо отыскивать снаряжение, оружие, аптечки и прочие важные для игрока предметы обихода.
Я поворачиваюсь к спутнику, и тот кивает:
— Исейон меняет облик, приспосабливаясь к восприятию посетителя. Если только это не нежданный гость.
Я не спрашиваю, что здесь случается с нежданными гостями. Возможно, коридоры Исейона наполнены астральными скелетами.
А мой новый знакомый бодро идёт вперёд, только полы одеяния слегка посвистывают.
— Если не хотите долго плутать, следуйте за мной, — бросает он.
Что я охотно делаю. Стеклянные стены и лестницы плывут назад, и непонятно — поднимаемся мы или спускаемся. Но очень скоро мой спутник застывает на месте.
— Вот то, что вам нужно.
Странная интонация звучит в голосе, и я приглядываюсь: такой же полупрозрачный сундук, а сквозь стенки светится что-то вроде спирали и занятной безделушки…
— Постойте! — говорю я. — Откуда вы знаете, что именно мне надо?
Тот, будто в раздумье, кладёт ладонь на рукоять меча, и я вздрагиваю — ощущение такое, будто ледяная сталь уже коснулась моей шеи. Впервые мой попутчик дотронулся до оружия.
— Ваш друг неосмотрителен. Он вслух сказал о своих желаниях.
— Ну и что? — Меня всё сильнее пробирает неприятная дрожь, хотя источник как будто изменился: словно чьи-то мерзко холодные пальцы шарят по телу, протягиваясь сквозь стеклянную крышку. Во мне нарастает злость, шарахнуть бы по этому стеклянному гробу камнем! Сдерживая лязг зубов, я продолжаю: — У всех людей есть желания, и они нередко говорят о них. Обычно даже близкие не обращают внимания.
Александр слегка улыбается.
— Это не исключает того, что могут услышать… другие. Знаете о ноосфере?
— Да, — буркаю я. Снова походит на экзамен, только теперь по истории русской философии. — Это Вернадский сделал открытие, что вокруг Земли образовалась оболочка разума…
— Ни слова, ни мысли не пропадают бесследно, — тихо подхватывает мой спутник. — Людям следует быть осторожнее в желаниях. К счастью, когда даётся возможность удовлетворить их, этого обычно не замечают. Но вашему товарищу не повезло.
Я удивляюсь и киваю на светящуюся безделку. Неприятный холод как будто начинает отступать.
— Почему не повезло? Получит свою игрушку.
— У исполнения желаний есть цена, — жёстко роняет собеседник. — Но теперь говорить об этом поздно.
— А мне повезло? — вырывается у меня. — Попадаю во всякие чудные места, встречаюсь со странными собеседниками. За это тоже придётся платить?
Мой спутник неожиданно благодушно улыбается:
— Повезло или нет, это пока неясно. Может быть, ещё вам заплатят… Ладно, тяните жребий — так это, кажется, называется в ваших глупых передачах.
Он что, и телевизор смотрит?
Я пожимаю плечами и касаюсь крышки — она тоже оказывается неприятно холодной. Замка не видно.
— А как?.. — начинаю я, но вдруг чувствую, что пальцы проникают сквозь стекло. Их начинает ломить от холода, я вздрагиваю и пытаюсь ухватить светящуюся спираль. Но та упорно проскальзывает мимо пальцев, или скорее сквозь них…
— Не так, — голос Александра звучит сурово. — Это астральный образ, и его нельзя взять в руки. Прикоснитесь и замрите, он сам проникнет в ваше сознание.
Трясясь от холода, я удерживаю пальцы на светящейся спирали. Вдруг чувствую содрогание, в затылке появляется тупая боль, а спиралька исчезает.
— Теперь формула, — приказывает мой спутник.
Вот эта безделка? Я пытаюсь прикоснуться и чувствую, как от неё исходит мертвящий холод. Неожиданно в глазах темнеет, я теряю равновесие и едва не падаю. Сильная рука спутника поддерживает меня.
Некоторое время всё плывёт перед глазами, а затем я вижу, что стою перед тёмным пустым сундуком. Провожатый сумрачной тенью высится рядом.
— Всё закончено, — глухо произносит он. — Надо возвращаться.
Не помню, как мы оказываемся у двери. Мой проводник к ней не подходит. Останавливается — чёрный силуэт на фоне стеклянных лестниц и каскадов света, — и поднимает руку.
— До встречи.
А затем растворяется в ниспадающих радугах.
Я тупо поворачиваюсь к двери, та оказывается распахнутой, и выхожу на солнечный свет. Хотя он тускл и безрадостен, я испытываю облегчение. Словно в Исейоне меня придавили тяжёлым мешком, а тут он свалился с плеч.
«Во многом знании много печали», — вспоминаю я. И оглядываюсь, надо отыскать шофёра.
Над шестиугольными плитами площади колеблются жёлто-зелёные грозди растений, но чёрной «Волги» не видно. Наконец замечаю своего водителя вдали, на смотровой площадке.
Подхожу и впервые в этом странном мире чуть не смеюсь. Стоя на краю серой бездны, шофёр курит и стряхивает пепел в Стикс. Наверное, только русский способен покуривать на самой грани небытия.
— Вот не знал, что здесь можно курить.
Тот оборачивается и внимательно оглядывает меня.
— Похоже, достали что хотели. Тогда моя миссия закончена. А курнуть здесь можно, любые сигареты доступны. Ведь этот мир подчиняется силе мысли. Другое дело, что здесь не бывает желаний. Да и удовольствия от курева тоже не испытываешь.
Он щелчком отправляет окурок в Стикс:
— Ладно, разбегаемся. Ты теперь и без «волжанки» доберёшься. Просто представь отчётливо, куда ты хочешь. Всё равно придётся привыкать.
— А ты куда? — я тоже с готовностью перехожу на «ты». — Даже не знаю, как тебя зовут.
— Неважно, — пожимает плечами собеседник. — Здесь обычно не бывает имён. И куда попадёшь, тоже не знаешь. Мало кто сам выбирает путь, и такие в Лимб обычно не попадают.
Не подав руки на прощанье, он идёт прочь, что-то насвистывая, а я вдруг замечаю, что прохода в зарослях, через который мы проехали к Исейону, больше нет. Но моего спутника это, похоже, не беспокоит, где-то посередине площади он просто исчезает. Я вздрагиваю, а потом вспоминаю его совет.
Так, попытаемся представить: заснеженная площадь перед институтом, колонны у входа…
И почти утыкаюсь носом в одну из них. Площадь сумрачна и безлюдна, огромного пса не видать. Я боязливо поднимаюсь по ступеням…
Пёс выпрыгивает откуда-то со стороны, и раздаётся такой рык, что я обмираю. Снова кошмарная чёрная морда у моего лица! Я хочу повернуться, чтобы бежать, но ноги не слушаются…
«А куда бежать? — мелькает сумасшедшая мысль. — Он везде догонит».