Не зная, с кем посоветоваться, Аня зашла в офицерскую столовую, жаркий кабинет Тани Толстопопика располагался через стенку от кухни. Таня внимательно выслушала Анну, посочувствовала.
— Да, с работой у нас напряженка… Знаешь, Анечка, если тебе приспичило начинать сельхозработы, то возьми на складе у моего Яши семена и сходи в библиотеку, к Аринай. Аринай моя подруга с детства и жена Саши Сытина, заместителя твоего Гриши.
— А, да. — Аня вспомнила Аринай. Та была похожа на тундрового божка с загадочными глазами. — Сейчас и пойду.
В библиотеке, похожей на все библиотеки разом, сидя за столом абонемента перед включенным телевизором, дремала Аринай. Ее муж, майор Александр Сытин, будучи еще лейтенантом, нашел жену в якутском поселке, куда заехал к армейскому другу на пару дней. Задержался на неделю — и вернулся в Зону с женой.
Анна встала напротив библиотекарши.
— Здравствуйте, мне нужна книжка по садоводству или по цветоводству. Что-то в этом духе. У вас есть?
Аринай три раза моргнула перед ответом.
— Есть.
И не двинулась с места.
Анна огляделась. Стеллажи, забитые книгами, стояли впритык друг к другу.
— У вас книжный фондовый каталог есть?
Аринай три раза мигнула и ответила:
— Есть.
— Можно посмотреть?
Аринай сделала рукой балетный жест в сторону, на желтый картотечный шкаф.
Аня выдвинула ближайший ящик, сначала бегло просмотрела карточки, затем увлеклась, стала смотреть внимательнее.
— У вас это все в наличии? Тогда мне дневник Сальвадора Дали, стихи Леонида Филатова и пару детективов. — Оглядев полки с книгами в новеньких обложках, Анна засомневалась, какие именно брать. — Есть интересные?
Выложив на библиотечную стойку Дали и Филатова, Аринай медленно подошла к стеллажу и взяла две книги.
— Есть. Я здесь все читала — и детективы, и классику, и Джека Керуака. Другие люди редко ходят. Телевизор смотрят, огород копают.
— Во! Я и забыла. Мне тоже нужна книжка для огорода и сада. А сколько можно брать книг?
— Бери, Аня, сколько унесешь, на всю весну. Я летом к маме рожать поеду, все книги по должникам соберу.
— Вот спасибо. — Аня подхватила стопку книг. — Сегодня в гости будете?
— Не-ет, — пропела Аринай. — Сегодня мы у Тани с Яшей.
Вечером Анна чертила план огорода, раскладывала на бумаге пакетики с семенами.
— Гриша, у нас будет своя зелень и цветы. Ваша Аринай такая плавная, медлительная. Она беременна, представляешь? Да, Гриша, я заметила, что в поселке нет детей. Их в интернате обучают?
Анна подняла голову от начерченного плана. Муж серьезно смотрел на нее.
— Аринай не беременна, она стерильна, как почти все женщины в поселке. У нас повышенная радиация, Аня. У нас нельзя рожать.
Минут пять Аня сидела, не зная, как реагировать на слова Гриши…
Не будет детей? Но она в ближайшие лет пять и не думала их заводить. И будут ли у нее нормальные дети? Не факт. И вообще, куда ей деваться? Обратно в Москву? Нет, от Гриши она не уедет.
Еще в Топи Лёнчик не знал, ехать ему к матери или не стоит. Он много раз пытался вспомнить детство, но воспоминаний осталось мало, да и те не очень светлые. Мать, если бы знала о его умственной отсталости, сразу бы от него отказалась, а когда он пошел в школу, уже было поздно. И мать перестала обращать на него внимание. У Лёнчика всегда была чистая постель, минимальный набор одежды, вкусная еда, но мало общения.
Они с матерью очень редко ходили в гости, никогда в кино или в музей. Лёнчик видел, что с другими детьми, с тем или иным отклонением, родители, наоборот, больше занимались, больше за них переживали. С матерью Лёнчика этого не произошло, она даже разговаривала с ним редко.
Писать она ему перестала через полгода его отсидки. Ее можно было понять, Лёнчик на письма ответил один раз, да и то тремя бездушными строчками — просил прислать посылку с едой. За первые два года он получил три посылки, затем прекратились и они.
…В гулком высоком здании аэропорта сосредоточенные люди ждали своей регистрации на самолет, молодая мамаша металась по зданию, таская за собой милиционера и истерично кричала: «Никита! Никита! Куда ты делся?» Ребенок стоял с открытым ртом у игровых автоматов и очень удивился, когда перед ним появилась заплаканная мать. Провожающие либо тоскливо ждали объявления рейса, либо нервно договаривали нерешенные проблемы. Все занимались своими делами.
Багажа у Лёнчика был один портфель в руках да плащ на плечах. Он снял плащ, повесив его на руку, провел рукой по рельефной вязке непривычно дорогого джемпера, поправил хвост длинных темно-рыжих волос и налегке вышел из здания аэропорта.
Таксист, увидев доставшегося ему пассажира, поздравил себя с удачным днем. Такому лощеному мужику, воспитанному небось в Англии, скажи любую сумму, и он без звука заплатит.
Лёнчик сидел во дворе своего дома, смотрел на окна, на деревья, на старые лавочки и суету на детской площадке. Прошло семь лет. В его квартире жили другие люди. Никаких приятных воспоминаний, ничто не дрогнуло в душе и в сердце. Он понял, что приехал зря.
На соседнюю лавочку сели двое молодых мужчин. Лёнчик узнал их сразу. Младший из них, коротконогий кругляш Жорик, хронический балагур по поводу и без, даже написал ему когда-то в зону письмо. Сейчас он, жизнерадостно хихикая, открывал бутылку дешевого пива, достав открывалку из джинсов, не стиранных года два.
Старший в компании, Артем, не толстый, но оплывший, никогда не отличался оптимизмом и сейчас сидел, мрачно глядя в землю перед собой. Одет он был лучше Жоры, но даже лысина его опущенной головы показывала, что его дела идут плохо.
Лёнчик достал из внутреннего кармана стопку фотографий, сделанных в Топи и подработанных лично им в фотошопе, стал их рассматривать, делая вид, что очень увлечен. Жора с Артемом пару раз взглянули на него, затем еще раз, приглядываясь. Лёнчик встал и подошел к их лавочке.
— Мужики, не поможете? Друг меня попросил проведать его мать, а в квартире чужие люди живут, — он кивнул на окна. — В пятнадцатой.
— Ты от Лёнчика, что ли?
— Да. Неделю назад откинулся. А вы что, знали его?
— А то! Дружили. Ты на него похож сильно. Только это… — Жора щелкнул пальцами, подбирая точное слово. — Ты повыше будешь, и морда у него глупее была.
— Нас в зоне братанами звали, у нас даже имена одинаковые. — Лёнчик протянул фотографии мужчинам. — Это мы как раз перед его гибелью фотографировались.
— Батюшки р?дные, — Жорик примял волосы рукой. — Похожи-то как, тудыт твою через колено.
Артем отнесся к фотографиям более сдержанно, его более интересовала суть.
— Так он что…
— Да, умер в прошлом году, от туберкулеза. Я его матери денег привез, вот теперь не знаю, что с ними делать.
Артем безнадежно махнул рукой.
— А уехала его мать в другой город. Замуж вышла, девочку на старости лет родила, да и уехала, чтобы ее Лёнчиком не попрекали.
— А деньги, — Жора аж поднялся от нетерпения, — надо пропить за упокой Лёнчика. Хороший православный обычай.
— Понимаю. — Лёнчик сделал серьезное лицо. — А где? Я даже в гостиницу не устроился, сразу сюда.
— Деньги-то есть? — весело уточнил Жорик.
— Деньги есть.
— Тогда поселяйся у меня! — Жора встал и попытался дружественно хлопнуть Лёнчика, но до плеча не дотянулся, хлопок пришелся по груди, отозвавшейся гулким звуком мощного тела. — Н-да, не голодал ты на зоне. А то я ведь третий месяц без работы, обедать бегаю по знакомым, родственников-то у меня не осталось. Я Жора, он Артем, а тебя как звать?
Лёнчик протянул руку и впервые представился полным именем:
— Леонид Тавренный.
Квартира Жорика оказалась типично холостяцкой. Однокомнатная, с заставленным старыми вещами и подобранными на улице стройматериалами балконом. С мебелью, оставшейся от родителей, с кухней, где самым ценным были замызганная плита и древний холодильник. С некомплектом посуды и немытой сковородкой. Кастрюль было две, ножей пять, ложек шесть, вилок четыре.
До позднего вечера Лёнчик спаивал парней, добиваясь нужного состояния. Для идеальной кондиции потребовалось три с половиной бутылки водки. То есть соображали уже плохо, но форму держали, спать не падали, на вопросы отвечали.
За время общения выяснилось, что Жорик тоже успел поиметь статью за мелкий грабеж продуктовой палатки, но получил «условно». Артем под следствие не попадал ни разу, но опыт отъема денег у частного предпринимателя имелся. Он в буйные девяностые подрабатывал рэкетиром, а в новом веке трудился продавцом в магазине у родственника. Как подавляющее большинство наемных продавцов, подворовывал помаленьку, но не наглел.
Дождавшись «полного консенсуса» с новыми друзьями, Лёнчик рассказал им приготовленную сказку о главной задаче на ближайшую неделю — нужно найти и вывезти детей его друзей. Друзья промышляли в Москве, а родом были из Белоруссии, там же остались дети. Дети еще маленькие, дошкольники и не совсем здоровые.
Так получилось, что две мамаши отказались от детишек, а мужики после отсидки остались на поселении поднадзорными и выехать за детьми не могут. Друганы дали Лёнчику денег для вывоза детей. Одному ему ехать в Белоруссию бесполезно, нужны помощники.
Здесь Лёнчик выдержал паузу и выложил на стол две пачки по пятьсот долларов, придвинув каждую из них к рукам сидящих рядом приятелей.
Жора и Артем деньги взяли и сделали вид, что поверили.
Утром Лёнчик зашел в банк, где ему открыл счет Академик, снял половину суммы. Вернувшись в квартиру Жоры, разбудил парней.
— Эй, подъем, пора покупать игрушки для похода.
В ближайшем автосалоне Лёнчик купил подержанную, но очень ходкую «Тойоту». Помня о единственном письме «с родимого двора», обещал отдать ее Жоре после того, как они провернут дело с детьми.