Судя по всему, решил Джентри, они на десять или двадцать минут отставали от него, в зависимости от нежелания быть обнаруженными местными жителями или столкнуться с первыми машинами полиции, ехавшей в Гуарду.
Корт разбил маленькое окно на двери железнодорожной станции, сунул руку внутрь и открыл задвижку. Сначала он изучил висевшее на стене расписание и график движения всех поездов в Швейцарии. Потом снял плотное бурое пальто с ближайшей вешалки. Оно немного жало в плечах, но обеспечивало жизненно важное тепло. К стене был прислонен женский велосипед с широкими шинами. Джентри забрал его, закрыл за собой дверь и поморщился от вспышки боли в нижней части грудной клетки, когда поставил ногу на педаль.
Было начало седьмого, и Корт знал, что поезда начнут курсировать через долину, начиная с семи утра. Ему нужно было попасть в более крупное поселение, чтобы сесть на первый утренний экспресс до Цюриха.
Поэтому он крутил педали на велосипеде по энгадинской[12] дороге, уезжая от оранжевых проблесков рассвета за спиной. Его правое бедро, левое колено и поясница отзывались болью на каждый поворот педалей. Он склонялся навстречу летящему снегу, смертельно усталый, израненный, обескураженный. Тем не менее, немногие люди на свете могли бы набраться решимости действовать перед лицом таких невзгод, как этот изможденный и окровавленный мужчина в плохо сидящем пальто на женском велосипеде. У него не было плана, не было снаряжения и поддержки, и теперь он был уверен в том, что у него не осталось друзей. Фицрой лгал ему и подставил его. Корт понимал, что он имеет полное право исчезнуть и оставить Дона на волю тех обстоятельств, которые вынудили его раскрыть своего лучшего оперативника.
Но Корт решил продолжить путь на запад, — по крайней мере, сейчас. Он знал, что ему необходимо понимание происходящего, и он знал лишь один способ, как этого добиться.
Глава 18
Незадолго до шести утра по лондонскому времени сэр Дональд Фицрой смотрел на зеленую лужайку из левого иллюминатора вертолета «Сикорски». Когда вертолет набрал требуемую высоту и устремился вперед, ландшафт резко изменился, в трехстах метрах внизу появились белые вершины и темная вода. Под ним находились белые утесы Дувра, край Британских островов и начало Ла-Манша. Они с Ллойдом и мистером Феликсом, представителем президента Абубакира, а также с Техником и четырьмя охранниками из «Лоран Групп» летели в Нормандию. Шестидесятивосьмилетний англичанин не знал причину этого решения.
— Дополнительный стимул, — туманно объяснил Ллойд около часа назад. — В том маловероятном случае, если ливийцы запорют свою работу в Швейцарии, и Корт выскажет, что он думает по поводу вас и вашей семьи, у меня есть еще одна приманка, которой я воспользуюсь, чтобы выудить его.
Прежде чем Фицрой успел задать уточняющий вопрос, Ллойд уже распоряжался о заправке «Сикорски» на вертолетной станции Баттерси для срочного вылета во Францию.
Сэр Дональд часто посещал континент, — иногда на самолете из Гатвика или Хитроу, иногда на скоростном поезде «Евростар» через тоннель под проливом, — но чаще предпочитал наземный и морской маршрут. Сначала поездом через Чатэм в Дувр, а оттуда на пароме до французского Кале, либо до Остенде или Зебрюгге в Бельгии. Это был старый путь, маршрут его молодости, и никакие быстрые самолеты или современные удобства в тоннеле под Северным морем не могли сравниться с ощущением гордости и любви, которое он чувствовал, когда возвращался в Англию на пароме и в отдаленной дымке над водой видел очертания величественных белых скал Дувра.
Есть ли более прекрасное зрелище в мире для англичанина?
А над утесами парили белые птицы, приветствовавшие путников над проливом точно так же, как семьдесят лет назад они приветствовали возвращавшиеся самолеты Королевских ВВС с пробитыми пулями тонкими корпусами, полные молодых парней, которые убивали, умирали и рисковали всем ради Ее Величества в воздушной войне с фашистами.
Теперь Дональд печально смотрел в иллюминатор, наблюдая, как красота Дувра исчезает позади в лунный предрассветный час, и понимал, что скорее всего больше не увидит этот пейзаж.
— Я только что получил известие от Ригеля. Ливийцы провалили задание, — Ллойд говорил через интерком, и его голос звучал искусственно в наушниках гарнитуры, из-под которых торчали пучки седых волос на голове сэра Дональда.
Фицрой обвел взглядом салон вертолета и обнаружил Ллойда на другой стороне, сидевшего спиной к нему. Он заметил, что безупречный костюм молодого американца сильно помялся за последние сутки, а галстук был распущен и свободно болтался на шее.
— Сколько убитых? — поинтересовался англичанин.
— Как ни удивительно, ни одного. Один боец ранен. Они утверждают, что Серый Человек — это призрак.
— Это сравнение не лишено смысла, — заметил Фицрой в микрофон.
— К сожалению, нет. Призраки уже мертвы, — Ллойд фыркнул. — Я направляю ливийцев в Байё для поддержки местной группы, если Джентри прорвется и через следующие группы. Но шансы на это ничтожны.
Фицрой покачал головой.
— Забудьте об этом. Я единственный, кто знал о тайном убежище в Швейцарии. Теперь он знает, что это я навел убийц на его след. Знает, что я с самого начала обманывал его, и едва ли будет склонен спасать мою семью.
Ллойд улыбнулся.
— Я подготовился к такому варианту.
— Вы свихнулись, что ли? Он не придет мне на помощь. Разве вы не можете этого понять?
— Это больше не входит в мои планы, — Ллойд отвернулся и начал совещаться с Техником.
Вертолет летел над проливом, и лунные отблески мелькали на воде, как цепочка рассыпанных алмазов. В семь утра «Сикорски» пролетел над Омаха-Бич — местом самой кровавой высадки союзных войск в Европе в «день Д». Около трехсот молодых американцев погибли в воде, на песчаном пляже и вокруг прибрежных скал. Но Ллойд не смотрел вниз. Он беседовал с Техником по интеркому; сэр Дональд слушал, но помалкивал. Ллойд властно раздавал приказы, организуя передвижения специалистов по внешнему наблюдению, словно фигуры на шахматной доске. Он приказал Технику направить все убойные группы, находившиеся к востоку от Гуарды, в западную часть Швейцарии: Цюрих, Люцерн, Берн и Базель. По мере уменьшения пути между исходным пунктом и целью Джентри, десяти остававшимся командам профессиональных убийц нужно было перераспределиться на меньшей площади.
— Давайте переведем венесуэльцев из Франкфурта в Цюрих. Пусть южноафриканцы отправятся в Берн на тот случай, если он вдруг повернет на юг. Кто у нас в Мюнхене? Значит, Джентри уже обошел стороной группу из Ботсваны. Давайте направим их в Париж для поддержки шриланкийцев, которые уже там. Казахи находятся в Лионе, верно? Лион слишком далеко на юге, но мы оставим их там, пока не получим новые разведданные. Пусть они держатся поближе к автостраде и будут готовы выдвинуться на север. Отправьте еще несколько специалистов по внешнему наблюдению в Цюрих; пусть они перепроверят список известных контактов Джентри. Кто еще есть в Париже? Мне безразлично, насколько он хорош в своем деле; одного человека недостаточно. Джентри часто посещал Париж, поэтому там мне нужны три группы плюс этот замечательный кореец. Он не выходил на связь? Не стоит беспокоиться, просто посылайте ему последние сведения. Раз он привык действовать в одиночку, то не будет названивать нам от скуки.
Клэр сидела на краешке кровати и беспокоилась. Была половина восьмого, и оставалось еще полчаса до того, как утро наберет полную силу.
Она поспала, но лишь потому, что мама заставила ее выпить какой-то ужасный зеленый сироп от кашля. Когда она проснулась, было еще темно. Спросонья она не поняла, где находится, но мало-помалу вспомнила ужасные события предыдущего дня, которые завершились короткой поездкой из семейной виллы в Байё в старинное шато с огромными воротами, длинной подъездной дорожкой и зеленой лужайкой. Она вспомнила здоровенных мужчин в кожаных куртках, говоривших на непонятном языке, и испуганные взгляды мамы и папы, раз за разом утверждавших, что все замечательно.
Клэр оглянулась, чтобы убедиться, что ее сестра спит рядом. Кэти была на месте; она тоже приняла столовую ложку сиропа от кашля.
Клэр посмотрела в окно. Единственной движущейся фигурой был громадный мужчина на гравийной автостоянке сбоку от замка. На шее у него висело большое ружье, и он курил одну сигарету за другой, вынимая их из кармана куртки.
Время от времени он с кем-то разговаривал по компактной рации. Клэр знала, что это за штука; она вспомнила об американце по имени Джим, который оставался вместе с ее семьей, когда она была маленькой. У Джима тоже была такая рация, и он показал ей и ее сестре, как нажимать на кнопку и разговаривать, словно по телефону, — а ее мама отвечала с другого конца сада на заднем дворе.
Эти люди вокруг были совсем не похожи на американца Джима. Хотя она мало что помнила о его пребывании у них дома, он всегда был вежливым и дружелюбным, а у этих мужчин были злые и хмурые лица.
Вчера вечером, прежде чем мама дала девочкам сироп от кашля, Кэти захотела прогуляться по замку, изучить его. Клэр пошла с ней, но она не играла, как ее глупенькая сестра. Сердитые мужчины почти не обратили на них внимания, когда они прошли через кухню. Кэти постучала ложкой по висевшим кастрюлям и сковородкам, потому что эхо причудливо отражалось от стен старого замка. Они побродили по бесконечным паркетным коридорам, но обошли стороной некоторые места, потому что там было слишком темно и страшно. Они нашли погреб с пыльными винными бутылками и большую библиотеку, наполненную книгами в кожаных обложках. Потом они проходили комнату за комнатой, где стены были увешаны головами жутких зверей с мехом, рогами и огромными клыками. По коридору пробежала рыжая кошка, и когда они последовали за ней в полуподвал, то увидели, как она толкнула форточку в окне над полкой, прошмыгнула сквозь образовавшуюся щель и исчезла в саду на заднем дворе.