разозлить!
— Ну, что старый пердун, готовь свою жопу. Сейчас, я из тебя женщину делать буду. Засиделся ты в девках!
— Да пошёл ты фуфломет поганый, — яростно прошипел Угол и сильно ударил ладонью по откидной полке, от удара полка сорвалась с креплений.
На доли секунды, я отвлёкся и кинул взгляд на сорванную полку. В это же мгновение, какое-то размытое быстрое движение заставило меня дёрнуться, и…. всё остановилось, движения замедлились, и показалось, что сам воздух загустел. Угол стукнул правой рукой по полке, тем самым он отвлёк моё внимание на эту самую полку, и на его правую руку. А пока я доли секунды отвлекался, левая рука выдернула из складок одежды тонкую «заточку», и стремительным броском отправила её в меня. Если бы не ускоренная магией реакция, я бы не то, что среагировать, я бы даже не заметил этого стремительного броска. Вот, что значит, тюремная школа жизни. В воровской среде выжить трудно, теперь понятно как Угол дожил до своих лет, да ещё и смог остаться на вершине уголовной пирамиды. Но сейчас у меня в мозгу включились, совсем не понятные мне магические процессы и я успел не то, что заметить, я успел в мельчайших подробностях рассмотреть, как «заточка» летела в меня. Всё происходящее напоминало, просмотр стоп-кадров в кинофильме. Клац — Угол протягивает ко мне левую руку, пальцы ладони сжаты в кулак. Клац — пальцы разжимаются, и на свет появляется, остро заточенная железка, похожая на расплющенный гвоздь «двухсотку». Клац — «заточка» летит в мою сторону, если мне остаться стоять на месте и не шевелится, то остро заточенное жало металлического штыря воткнётся мне прямиком в глаз. Но я ж не дурак — стоять и смотреть, как заточенная железяка будет портить мою внешность, понятно, то я сдвигаюсь чуть в сторону, и, выбрасывая свою руку вперёд, навстречу летящему железу, успеваю перехватить его в полёте. Ну, а дальше в дело вступают голые инстинкты — пойманная на лету «заточка», кардинальным образом меняет свой вектор движения и летит обратно к своему хозяину. Бац, и двадцатимиллиметровая остро заточенная железяка, пробивает левый глаз Угла и входит в глазницу. Угол успел издать только короткий вскрик, и тут же схватился за рукоять «заточки» пытаясь выдернуть её из глазницы. Бросок, был не очень сильным, поэтому остро заточенная железка, всего лишь пробила глазницу, застряв в костях черепа. Не давая вору времени опомниться, я сильно бью его кулаком, в голову, в то самое место, где виден торец «заточки» зажатый в ладонях противника. Как ударом кузнечного молота, я вбил «заточку» глубоко в голову Угла. Двадцатисантиметровое, остро заточенное жало пробило кости черепа и в одно мгновение убило вора. Угол несколько раз судорожно дёрнул ногами, и, обмякнув, сполз по дощатой стене барака вниз.
— Да-а, Серый! — Жук присвистнул от удивления. — Знал я, что ты горячий парень, но не настолько же. Может, получилось бы как-то миром разойтись.
— Ты сам-то в это веришь?
— Нет, конечно.
— Ну, а ты, что за чучело такое? — спросил я, обращаясь к человеку профессорской наружности. — Только не врать и отвечать быстро. И самое главное, рассказывай всё сам. Не заставляй тебе вопросы задавать. Я этого не люблю.
— Я это…как его… я не с ними! Меня заставили! Понимаете? — «профессор» весь трясся от страха. Лицо его побелело и покрылось крупными каплями пота. Ещё мгновение и он упадёт в обморок, или «кони двинет» от сердечного приступа.
— Ты, это, упокойся! Никто тебя трогать не будет… пока, — попытался успокоить я его. — Давай по порядку: как тебя зовут и как ты тут оказался.
«Профессор» открыл, было, рот, но глаза у него закатились, и он повалился на пол. Всё дошутился, упал «профессор» в обморок.
— Хе-хе, нормально ты его, — прыснул со смеху Жук. — Да, ты Серый, просто супермен какой-то, разишь врагов не только делом, но и словом!
— Хорош болтать, — прервал я его. — Организуй лучше кого-нибудь, чтобы прибрали тут. Надо вынести тела наружу, ну и обшмонай здесь всё, может найдёшь, что-нибудь полезное.
— Слушаюсь, мой генерал, — Жук отдал честь и попытался щёлкнуть каблуками, но в валенках, это получилось плохо.
Я вышел из каморки. Подошёл к окошку, сдёрнул дырявую грязную тряпку, что его закрывало, и, уставившись в окно, задумался, что делать дальше. Через какое-то время в барак вернуться каторжане, и ещё неизвестно, как они воспримут новость о кончине Угла. Что-то мне подсказывает, что не очень радостно.
— Если хочешь, я могу взять под гипнотический контроль, большое количество людей, — прошелестел голос Кота, у меня в голове.
— Это, сколько примерно людей, за раз? — спросил я с интересом. — Два, три, или двадцать — тридцать?
— Под гипноз попадут все, на кого ты можешь одновременно смотреть, и кто смотрит на тебя, — начал объяснять мне Даймон. — Расстояние до объекта не должно превышать десяти метров. Чем ближе, тем лучше. Внушать лучше, какую-нибудь простую команду.
— То есть, от меня требуется только собрать в одном месте несколько человек, стать метрах в шести от них и, глядя на них всех одновременно, произнести команду — приказ? А я им должен при этом смотреть в глаза?
— В глаза смотреть не обязательно. Только учти, что если ты захочешь, дать им приказ, который заставит их убить себя, то они могут и не подчиниться. Тут, знаешь ли, в дело вступают первобытные защитные реакции сознания.
Массовый гипноз? А, что это мысль! Уж точно лучше и проще загипнотизировать всех, чем убивать, каждого второго.
От двери послышался гул возмущённой толпы, и я отвернулся от окна, чтобы посмотреть, что ж там происходит:
Те, трое каторжан, которые работали на разборке нар, вытащили на улицу тела убитых мной уголовников. Вокруг трупов собралась несколько десятков человек, которые смотрели на меня. Смотрели по-разному, кто настороженно, кто с испугом, а были и такие, кто смотрел, с явной злобой и нескрываемой агрессией.
— Ну, что граждане каторжане, готовы к раздаче подарков? — зычно крикнул я, собравшейся перед входом в барак толпе. Стоявшие, на улице каторжане и так, ждали, что к ним кто-нибудь выйдет, а тут ещё и подарки какие-то обещают. Не удивительно, что все присутствующие, обратили на меня своё внимание.
— Ну, давай котяра, действуй! — прокричал я своему, ангелу-хранителю.
— Громко и чётко, произнеси команду-раппорт. Только, говори уверенно, понял? Самое главное — это верить в себя, поверишь сам, поверят и окружающие. Поверят и пойдут за тобой.
Уверенность, это хорошо, вот только где её взять? Представьте, что перед вами стоит стая голодных собак, хотя нет, забудьте про собак. Перед вами стоит стая голодных тигров, здоровенных таких, диких тигров. А вам бежать некуда. Представили? Но, это ещё не всё, перед этим, вы убили одного из них. Ну, как картина? И где, я вас спрашиваю взять уверенность в своих силах и словах? Ладно бы ты сидел в танке, и смотрел на тигров, через прицел крупнокалиберного пулемёта. Так, нет же, стоишь чуть ли не голый. Легко сказать уверенность! Да, где ж её взять? Уверенности точно нет. А, что есть? Злость? Злость есть! Я как представлю, зачем я сюда попал, так злость меня, буквально раздирает. Мне ж надо найти, ту суку, которая, устроила взрыв на стадионе, во время которого погибла вся моя группа. Я как, вспомнил тот день, так у меня, губы задрожали, пальцы сами собой в кулак сжались, а изо рта послышалось глухое рычание. Мысли пронеслись у меня в голове очень быстро, как курьерский поезд на перегоне. Вот только злоба, во мне разливалась не шуточная. Ох, чую, без подпитки со стороны Даймона, дело не обошлось.
— Слушайте, сюда урки! Я теперь здесь главный, кто не согласен, тот — ТРУП!!! Вы меня поняли? Будет так, как я скажу, и не иначе! Кто не подчиниться тому — СМЕРТЬ!!! Запомнили? СМЕРТЬ!!! А теперь, все быстро зашли внутрь барака и начали обустройство спальных мест! Услышали все? Выполнять!!!
Толпа замерла, поражённая такими словами, а потом люди дрогнули, и медленно, один за другим, начали заходить внутрь барака. Я отошёл от входа на несколько шагов и внимательно рассматривал входящих в барак каторжан. Когда входившие проходили мимо меня, они втягивали голову в плечи и отводили взгляд. От каждого из них шла, видимая магическим зрением волна страха.
Когда в барак зашёл последний каторжанин, я внимательно осмотрел пустынный двор. Двор был пуст, всё каких-то десять минут назад, он был хоть и не забит до отказа, но и не пустой был, это уж точно. Кто-то ходил, кто-то стоял, где поодиночке сидели на корточках, а где и целыми стайками сидели в кружочке, передавая друг другу набитую анашой «пятку». Но сейчас, двор был действенно пуст. Только истоптанный снег, вперемежку с грязью, да сплошной ковёр разбросанных сигаретных окурков. Каторжане из других бараков предпочли попрятаться, что и не удивительно, каждый понимал, что сейчас будет большая драка. Бойня, после которой останутся лежать на снегу растерзанные тела. Но, драки не случилось, вместо кровопролития, барак подчинился новому хозяину. Ну, что ж такое тоже бывает!
Сплюнув на снег, я нырнул в тёмное нутро барака. Каторжане, сгрудились в дальнем конце барака, рядом с импровизированной перегородкой. Они стояли и молча смотрели на вход в барак. А, когда я, появился в дверном проёме, то их хмурые, настороженные взгляды скрестились на мне.
— Кнутом, ты их уже ударил. Теперь надо показать пряник, — прошелестел у меня в голове Кот. — Обещай им, что они все выживут и вернуться домой. Понял? Но, говори так же уверенно, как и раньше. Как можно чаще повторяй им, что ты — их единственный шанс на жизнь.
— Ты главное, не скупись на гипноз. Тут, лучше переборщить, чем проснуться ночью от заточки в брюхе!
— Не учи батьку, делать дитятку, — в ответ огрызнулся Кот.
— Все, кто пойдёт за мной выживут! Запомните: я подарю вам — ЖИЗНЬ! — мой голос, подкреплённый магией, был необычайно глубок, он завораживал своим могуществом.
Стоявшие полукругом, напротив меня каторжане, заворожено слушали. Некоторые, видимо самые впечатлительные, даже открыли рты от удивления. Я несколько раз повторил одну и ту же фразу, про дарованную им жизнь, если они пойдут за мной. Когда мой голос стих, в воздухе повисло молчание — никто из стоявших, напротив меня зэков, даже не пошевелился.