себе подобную. Это способ очень часто использовали при поимке контрабандистов. Я, лишь немного изменил структуру заклятия, сделав его таким образом, чтобы мёртвая плоть искала живую. Иначе куски мяса, отрезанные от мёртвого террона, с места бы не сдвинулись, так и лежали бы рядом со своим мёртвым хозяином. После активации заклятия, куски мяса, окутались голубым свечением и, поднявшись в воздух на высоту метра, медленно поплыли в разные стороны.
— Жук, быстро раздели своих на три группы по четыре человека и отправляйтесь вслед за этими маячками, — я указал рукой, на медленно летящие в воздухе, синие куски мяса. — Они приведут вас к ещё живым терронам. Только давайте, осторожней там.
Вовка быстро построил своих автоматчиков, и, разделив их на четвёрки, отправил вслед за удаляющимися по воздуху синими сгустками. Постепенно вокруг меня стали собираться люди, к оставшимся автоматчикам Жука, присоединились бойцы из отряда Морозова. Самого Игната нигде не было видно. Надо будет его поискать.
— Командир-абый, я там большой чан видел. Можно ойогос приготовить, — тихо произнёс стоявший рядом седобородый дед, судя по обращению и кулинарным пристрастиям, он по национальности был татарином.
— Как звать тебя отец? — заинтересованно спросил я.
— Алим.
— Алим-ага, — уважительно, как принято у татар обратился я нему. — Берите в своё подчинение пару парней, тех, кого сам посчитаешь нужным. Назначаю вас командиром хозвзвода. Необходимо организовать кухню. На проходе постреляли много ездовых животных терронов. Их и используйте для приготовления пищи. Как вы сказали…. Ойогос? Это, если я не ошибаюсь, отварная конина? Отлично, подойдёт. Обратный склон этой скалы выходит к речке, там можно набрать воды. А сам склон, представляет собой широкие террасы, которые прежние хозяева использовали под огороды. Возможно, вы найдёте там съедобные растения и корнеплоды. И постарайтесь, сварить побольше мяса.
— Сделаем, командир-абый.
— И ещё: со всех наших убитых, снимите обувь и верхнюю одежду. Им она больше не понадобиться, а нам может пригодиться.
Седобородый татарин кивнул, и, закинув винтовку на спину начал отбирать нужных ему людей. Желающих служить в хозвзводе было более чем достаточно. Это и понятно, бывалому человеку всегда хочется быть поближе к кухне и подальше от передовой.
— Эй, боец, — окликнул я молодого парня, крестьянской внешности, с лицом обсыпанным веснушками, — Где Морозов? Ну, мужик с угрюмым лицом, который вами командовал, во время штурма. У него ещё пулемёт был.
— Дык. Его камнем пришибло, — явно смущаясь тем, что на него обратили внимание, произнёс парень. — В самом конце штурма, возле стены. Террон кинул здоровенную каменюку, и старшому грудь проломило. Кровяка, так и брызнула в стороны.
— Зовут то тебя как? — устало спросил я. Хоть Игнат и был против меня, но его смерть — это очень тяжёлая потеря для нашего отряда.
— Георгий. Можно просто Гоша.
— Гоша, он же Гога, он же Юра, он же Жора, здесь проживает? — раздумывая о сложившейся ситуации, произнёс я.
— Чего!? — округлив глаза, ошарашено спросил парень.
— Ничего! Ты, что не смотрел кино «Москва слезам не верит»? — раздражено спросил я. — Не тупи! Пошли, покажешь, где тело Морозова лежит.
— А, так его мужики ко всем раненым снесли.
— Так, он что жив? — удивлённо спросил я.
— Дык, жив, знамо дело, — улыбаясь, произнёс Гоша. — Лежит под стеной и материться страшно.
— Во, дебилы! Сразу сказать не мог? — заорал я, на улыбающегося Гошу. — Давай бегом, показывай дорогу. Сусанин хренов!
— Дык, а чё её показывать? Во-он за той башней, ну с которой вы стреляли, раненые и лежат, — парень показал рукой направление, в котором надо идти. — Морозов — сука, главное, сам раненых добивал, ну тех, кого полосатые твари на проходе порвали. А теперь сам с проломленной грудью лежит. Может добить его? Всяко не выживет, сразу видно.
— Слышь, ты, Гоша. Помолчал бы лучше, — оборвал я философские рассуждения парня. — Давай бегом, найди мне кого-то из командиров отделений. Как найдёшь, скажешь, что я приказал собрать всех бойцов. Понял? Выполнять приказ!
Парень сорвался с места, и смешно волоча за собой винтовку, побежал выполнять приказ. Я быстрым шагом пошёл в сторону башни, возле которой лежали раненные. Интересно получается: Морозов добивал своих раненых. Отморозок! Хотя, его понять можно — элементарных лекарств и перевязочного материала у нас не было. На сотню человек дали всего десяток ИПП. Индивидуальный перевязочный пакет состоит из марлевого бинта и двух ватно-марлевых подушечек, одна из которых фиксирована на расстоянии 12–17 см от конца бинта, а другую можно передвигать по бинту на нужное расстояние. Бинт с ватно-марлевыми подушечками завёрнут в пергаментную бумагу, в складку которой вложена безопасная булавка, и упакован в герметическую наружную оболочку из прорезиненной ткани, стойко сохраняющую стерильность содержимого. А аптечка была всего одна! Так, что у тяжелораненых шансов выжить не было. Даже легкораненые, имели прекрасную возможность получить заражение крови и сыграть в ящик. На ходу, я достал из внутреннего кармана куртки аптечку АИ-1.
Раненых было много, не меньше двух десятков. Все с переломами и рваными ранами. Некоторые уже были перебинтованы, но большая часть просто лежала под каменной стеной и медленно, мучительно умирала. А, что ещё оставалось делать, если квалифицированной помощи оказать было некому и самое главное нечем: не было ни бинтов, ни лекарств, ни болеутоляющих препаратов.
Игнат лежал на земле, в луже собственной крови. Грудная клетка была разворочена, и наружу торчали обломки рёбер. Да, с такими ранами долго не живут. Удивительно было, что Морозов до сих пор находится в сознании. Лицо его было бледное, казалось, что в теле не осталось ни единой кровинки, вся грешная вытекла. Но, несмотря на страшную рану, Игнат до сих пор прибывал в сознании и даже пытался что-то говорить. Правда, получалось у него это, из рук вон плохо, вместо слов с губ срывались только стоны, да хрипы, ну ещё и кровь текла из-за рта.
— Командир! Коман…. д-иир, — прохрипел Игнат, — Вас, всее. х, в ра-аа..с..ход, прик…ка. заали.
Наклонившись над израненным Игнатом, я, не обращая внимания, на его бормотание, начал лечение, слушаясь подсказок внутреннего помощника.
— Положи руки на края раны. Закрой глаза, и представь, что из рук льётся тёплый свет. Так, как будто твои ладони — это кварцевые лампы, — прошелестел внутри меня тихий голос Даймона.
Я разрезал ножом, тельняшку и положил руки на грудную клетку, в нескольких сантиметрах от страшной раны. Закрыл глаза, и попробовал представить, как мои ладони нагреваются, и из них льётся тёплый свет. По ощущениям: мои ладони остались такие же холодные, как и были, но вот затылок явно стал нагреваться, не сильно, так еле-еле. Боясь, спугнуть удачу, я слегка приоткрыл один глаз, что бы посмотреть, что ж происходи с раной. От моих ладоней шло, еле уловимое светло-голубое свечение, оно излучалось мягко и омывало рану подобно струе тёплой воды. Запёкшиеся кровь исчезала под действием голубого света, шедшего от моих ладоней. Рана очистилась от запёкшейся крови, и мусора, в виде лоскутков ткани и комочков земли.
— Теперь надо срастить кости и восстановить все кровеносные сосуды, — шелестел в моей голове голос Кота. — Действия те же, что и в первый раз, но теперь ты должен выбирать конкретную цель и направлять на неё поток света из ладоней. Понял? И представляй, что срастаются кости, как можно реальней, в подробностях и мелочах. Понимаешь?
Я только кивнул головой, и начал работать. Сколько прошло времени, я так и не понял. Может пять минут, а может и час. Работа была настолько кропотливая и сложная, что я ушёл в неё с головой, выключившись из окружающего мира. Только закончив, и поднявшись на ноги, я понял, сколько сейчас потратил сил и внутренней энергии. Пот, крупными градинами катил у меня по лицу, тело настолько разгорячилось, что пар валил от меня так, как будто я на морозе разгрузил вагон песка, а перед этим всю ночь пил пиво. Ноги и голова гудели наподобие пчелиного роя, разбуженного ранней весной. Зато, глянув на Морозова, я удовлетворённо хмыкнул — он уже не выглядел безнадёжным: по телу перестали пробегать судороги, цвет кожи сменился с сине-белого на приятно-розовый.
— Сделайте носилки и унесите его, внутрь скал, — отдал я приказ, двоим солдатам, которые стояли всё это время рядом и с интересом наблюдавшие за процессом лечения. — А потом вернётесь и заберёте остальных. Да, и ещё приведите ещё пару человек, чтобы процесс шёл быстрее.
Честно, говоря, чувствовал я себя не очень хорошо, впору самому было ложиться на носилки, и отсыпаться. Но после чудесного исцеления, практически безнадёжного Морозова, остальные раненые смотрели на меня глазами полными надежды. Тяжело вздохнув, я подошёл к следующему раненому.
— Ты тратишь, слишком много энергии. Причём тратишь впустую, — пробубнил в моей голове Кот. — Экономь. Там где можно управиться чайной ложкой, ты льёшь стакан, а там где хватает стакана, ты льёшь ведро.
— Ладно, понял, не бубни, — отмахнулся я от слов Даймона. С детства не люблю, когда мне читают нотации. — Лучше помоги восполнить потерю энергии.
— У тебя ещё много внутренней энергия, просто ты в процессе лечения, так пересилил свои внутренние каналы, что они могли запросто «перегореть». У тебя же система внутренней энергетики совсем не тренированная. Она, можно сказать, находиться ещё в зачаточном состоянии, а ты по ней уже пытаешься гонять целые водопады.
— Короче, Склифосовский!!! Помогай быстрее, — зарычал я на своего внутреннего помощника.
Даймон ничего не ответил, но зато начал помогать. От самой макушки, до кончиков пальцев на ногах, прокатилась тёплая волна, которая смыла усталость. Во время общения с Даймоном, я не терял времени даром, успел обследовать раны двоих раненых с переломами. Управился, довольно быстро. На каждый перелом ушло не больше десяти минут. Переломы были закрытые, и врачевать их было относительно легко, надо было только вначале обездвижить больных, путём отправления их в объятия Морфея. Потом вернулись, отосланные за носилками бойцы, они притащили с собой плащ-палатки