– Слезай! – донесся до него голос бородача. – Деваться вам все равно некуда. И просто так мы вас не выпустим! Верно?
– Дайте мне этого щенка – я ему кишки на вертел намотаю! – заорал рыжий, перекрикивая нестройный хор бандитов, поддакивающих главарю.
Над головой Барта просвистело сразу два болта и он распластался на пузе, вжался в солому. Сердце трепыхало, как пойманная в паутину муха, а чтобы челюсти не выстукивали друг о друга мелкую дробь, пришлось до боли стиснуть зубы.
– О, вон лестница! Давай, давай, тащи!
– Аранос… Аранос, спаси и помоги! – тихонько подвывал Барт, ужом извиваясь по крыше. Отполз подальше от края, привстал.
Край хлипкой, сколоченной из ошкуренных жердей лестницы ударился в край навеса и тут же заходил ходуном – кто-то забирался наверх. Барт присел, будто готовился к прыжку. Взгляд ошалело метался по крыше. Ну хоть бы дрын какой под руку попался! Ведь отбиваться совсем нечем! Ну что же он такой болван – нужно было у Серого кинжал забрать!
Мелькнула мысль подскочить и сбросить лестницу вниз. Стоит непрочно. Достаточно пары толчков – и она поползет вбок. Но заставить себя приблизиться к краю Барт так и не смог – ноги будто вросли в мягкий, прогибающийся под его весом настил. К тому же стоит показаться во весь рост – схлопочешь арбалетный болт в пузо.
– Ага! – над краем крыши показалась лохматая башка одного из бандитов – чернявого, смуглого, с широкой щербиной между передними зубами.
Барт швырнул в него ошметком слежавшейся соломы, но не очень удачно – снаряд пролетел гораздо левее и выше.
– Ну чего, – ухмыльнулся чернявый, осторожно взбираясь по последним шатким ступенькам. – Сам прыгнешь, или скинуть?
– Да пошел ты! – выпалил Барт, перебегая по скату подальше. Примерился к соседней крыше. Строения стоят недалеко друг от друга – даже особого разбега не надо. Правда, все крыши нависают над землей, как грибные шляпки, а сверху не видно, где еще относительно надежные стропила, а где уже просто слой еле держащейся на краю соломы.
Чернявый вытащил из-за пояса очень паскудного вида нож – кривой, с пилообразными зазубринами на противоположной от лезвия стороне клинка. Барт судорожно сглотнул, оглянулся. До края крыши – несколько шагов. Если бежать – то только вправо, и сигать-таки на соседнюю. Барт развернулся, напружинился, то и дело оглядываясь на бандита.
Следом за чернявым на крышу выбрался еще один головорез – молодой, тот самый, у которого Барт позаимствовал арбалет. Судя по пошатыванию лестницы, кто-то лез за ним следом.
Молодой, сразу смекнув, куда целит Барт, двинулся по скату к соседней крыше.
– Ай, проклятие! – Чернявый, шагнувший было в сторону Твинклдота, замер. Солома под его ногами опасно прогибалась.
– Куда прешься-то? – зло бросил он третьему бандиту, голова которого показалась над краем. – Тут прогнило все – ступить некуда!
Третий – в толстом гамбезоне и вислоухом кожаном шлеме, укрепленном железными полосками – все-таки выбрался наверх и замер на краю, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.
Молодой вытащил из-за голенища длинный узкий кинжал, взвесил его на ладони, примеряясь для броска. У Барта при виде кинжала явственно заныло между лопатками. Он снова бросил взгляд на соседнюю крышу.
– Хватайте его – сиганет же сейчас! – заорал, замахиваясь, молодой.
Двое бандитов ринулись к Барту. Тот, издав нечленораздельный хриплый вопль, рванул вперед по идущему под уклон скату. Не добегая пары шагов до края, прыгнул. Узкий проход между строениями мелькнул внизу. Было не очень высоко, но внутренности от страха сжались, подкатываясь тугим комком к самому горлу.
На соседнюю крышу он свалился плашмя, проломив ногами хлипкий край. Чувствуя, что сползает, вцепился обеими руками в солому, отчаянно забил оставшимися без опоры ногами.
Пара мгновений неуклюжего барахтанья на самом краю, потерянный левый башмак и едва не намоченные от страха портки – и Барт, наконец, выбрался на твердую поверхность. Кинжал, который молодой таки успел метнуть ему вслед, торчал выше него по скату, в нескольких шагах.
Оставшиеся на крыше сарая бандиты орали как резаные. Чернявый, бросившийся следом за Бартом, провалился левой ногой сквозь гнилой настил. Подоспевший ему на подмогу бандит в шлеме лишь все испортил – под их весом солома продавилась широкой воронкой, расползаясь в стороны. Чернявый провалился уже по пояс, второй бандит тоже завяз. Молодому хватило мозгов не приближаться – он, тряся лестницу, орал собравшимся внизу дружкам, чтобы ему бросили веревку или жердь подлиннее. Кто-то уже карабкался по лестнице – теперь обзор у Барта был получше, и он видел и лестницу, и брошенное у дверей сарая толстенное бревно, которое бандиты использовали как таран.
– Вон он! – завидев распрямившегося во весь рост юношу, заорал рыжий. – Стреляй!
Болт запоздало прогудел над бросившимся навзничь Твинклдотом. Барт выругался, выплевывая горькую соломенную труху. Ну где же там Серый? Долго ему еще по крышам скакать? Подстрелят ведь в конце концов или сбросят. Вон, еще одну лестницу тащат!
У него внутри все тряслось от напряжения, хотелось спрятаться куда-нибудь, закрыться тяжелыми засовами и не слышать всего этого – хриплых криков распаленных головорезов, топота сапожищ по двору, завываний пришедшего в себя трактирщика, истеричного кудахтанья носящихся по двору перепуганных кур. Медленно и неотвратимо, как прилив, подступал приступ паники.
– Держи меня! Бруно, держи меня! – орал на соседней крыше чернявый, провалившийся уже по самые плечи. Распластав руки в стороны, он бороздил пальцами сырую солому, пытаясь дотянуться до застрявшего рядом подельника. Тот проломил под собой изрядный кусок настила и висел теперь на оголившемся стропиле, неумолимо прогибающемся под его весом. Оглядываясь через плечо, отрывисто отбрехивался от чернявого:
– Отвали! Отвали, сказал!
Молодой и еще один забравшийся на сарай бандит, осторожно подходя к краю прорехи, пытались дотянуться до дружков длинными жердями.
В край крыши, на которой сидел Барт, мягко уткнулся верх второй лестницы. Юноша пополз к коньку. По пути прихватил торчащий из соломы кинжал молодого. Оружие, правда, вовсе не прибавило ему уверенности – наоборот, стало сложнее карабкаться.
Добравшись до верха, он перевалился на противоположный скат и осторожно выглянул из-за конька. По лестнице забрался очередной головорез. Этот не собирался повторять ошибок своих дружков и ступал по настилу осторожно, время от времени тыча перед собой палкой.
– Самострел сюда давайте! Щас я его…
Барт, ругнувшись вполголоса, подался назад.
– Все, конец тебе, Бартоломью, – хладнокровно констатировал он.
До ближайшей крыши чуть дальше, чем до сарая, и сама она повыше, так что можно даже не пытаться туда запрыгнуть. Сигать обратно на сарай было бы самоубийством – там собралось уже четверо громил, и они разворотили всю кровлю. Вместе они точно обрушат все.
Дорога только одна – на землю. А там – еще с полдюжины злющих, как цепные псы, бандитов, жаждущих крови. Его, Барта, крови.
До него донесся влажный треск и поток проклятий. Вылезший на крышу бандит тоже угодил ногой в прореху между стропилами и провалился.
– Не держит ни хрена! – обернувшись к дружкам, заорал бандит.
– Спускайся! – крикнул молодой, бросая жердь, которой он безуспешно пытался вытянуть чернявого. – Лучше мне самострел давайте! Вон он, щенок, я его отсюда вижу!
Вся ватага, даже висящие на трухлявых стропилах бандиты, возбужденно заголосили. Лино, таща за собой полумертвую от страха девчонку, заковылял туда-сюда по двору, пытаясь высмотреть укрывшегося за коньком Барта. С насквозь пропитанной кровью штанины у него обильно капало. Морда рыжего от потери крови приобрела землистый оттенок и была мокрой, будто его только что окатили из ведра. Но жажда мести держала его на ногах и, похоже, успокоится он только тогда, когда доберется до Барта. Или когда свалится без сознания.
Барт оглянулся. Скат крыши, на котором он лежал, выходил на задний двор, где плотными рядами стояли фургоны торгового обоза. Прыгать было не очень высоко, но неизвестно, на что напорешься внизу. Он снова выглянул во внутренний двор. Распластался на соломе, стараясь, чтобы конек скрывал его от глаз бандитов, и затаился.
Молодчик на крыше сарая, нетерпеливо поглядывая на Барта, поторапливал неуклюже карабкающегося по лестнице подельника с самострелом. Внизу, во дворе, осталось всего трое – рыжий Лино, главарь Марко и пожилой тип в драном гамбезоне, который сейчас обматывал разбитый лоб Марко куском чистой тряпицы. Лино, задрав голову, неотрывно следил за крышами.
– Ну, давайте, давайте! Достаньте мне его!
– Да пошел ты, свинья рыжая! – не выдержав, высунулся Барт. – Вот сам залезь и достань!
– Ты потявкай мне еще! Недолго тявкать осталось!
– Да и ты долго не протянешь! Кровища вон хлещет как! Еще немного, и свалишься!
– Ничаво, я потерплю, пока тебя сюды спустят. Башку твою на кол насажу – от тогда отдыхать отправлюсь. Альф, ты его только не насмерть стрельни, мне оставь.
– Ага, помечтай! – издевательски выкрикнул Барт, до ломоты в пальцах стискивая рукоять кинжала. – Раньше загнешься! Ну, ничего, гордись – тебе выпала честь храбро погибнуть, подстреленным в задницу несравненным Бартоломью Твинклдотом!
Кто-то из бандитов хохотнул, его поддержали, и вскоре вся банда разразилась пьяным гоготом. Одному Барту было не до смеха, хотя он был рад каждому мгновению возникшей заминки.
Аранос-Хранитель, да где же пилигрим? Чего он там копается?
– Чего ржете, скоты?! Доставайте его! – шатаясь, завопил рыжий. Едва удержался на ногах, навалился всем весом на девчонку. Та под ним подломилась, как хворостинка, и они вместе рухнули на загаженную курами землю. Рыжий дико заорал, хватаясь за перевязанное бедро. Бланка, даже не пытаясь подняться на ноги, на четвереньках попыталась отползти подальше, но бандит схватил ее за лодыжку, рывком подтянул к себе. – Куда, стерва?! Да что ж ты за падла такая! На тебе! На! На!